Один Из Восьми - Олег Петров

«Боже мой — он полон звезд!»

Май 1971 года

Только что отгремел короткий, почти летний шторм, попортивший немало нервов и морякам, и ракетчикам. Под вечер выглянуло солнце, и тут же ухнуло обратно под горизонт, оставив вверху лишь багровые струи облаков, которые почти сразу растворились в прозрачном небе. А пленка воды стала совсем ровной и гладкой, будто серебряное зеркало, и даже отражение звезд можно было увидеть, если присмотреться. И даже воздух стал спокоен и неподвижен, будто не было всего несколько часов назад грохочущих волн и воя ветра, выгнавших часть судов в открытое море, а другую их часть наоборот, к берегу, под защиту портовых молов.

И тут, на горизонте полыхнуло так, словно вулкан проснулся. Тишина длилась еще пару десятков секунд, а потом и звук долетел, и какой звук! В полусотне километров от стартового стола, в штурманской рубке переоборудованного под учебное судно десантного корабля, задребезжали стекла. Курсанты-второкурсники во все глаза смотрели на огромную «люстру», поднимавшуюся к небесам. Сколько этих мальчишек в ту самую минуту оказались хотя бы временно потеряны для морского дела? Пожалуй, что все… Потому что если и есть что-то более бескрайнее, опасное и манящее, чем море, то это, конечно же, небо! Как ближнее, синее, с облаками и воздушными ямами, так и дальнее, черное, бесконечное и беспощадное.

Огненная колесница резво пересекла небо и, набирая скорость, умчалась вдаль, к горизонту. По большому счету, местных этим зрелищем не особо удивишь, сколько лет уже летают эти огромные орбитальные извозчики, а сейчас на подходе новая версия, с другими двигателями и совсем другими возможностями. Но эта, только что улетевшая машина была все той же старой и проверенной временем и несколькими настоящими триумфами конструкцией. И корабль на ее вершине почти такой же, как тот, что в далеком 1965-м году доставил Гагарина и Леонова на Луну и обратно. Но сегодня летит совсем другой экипаж, да и груза у них с собой гораздо больше. Летят почти на две недели, чтобы сменить предыдущий экипаж на южном полюсе, где уже образовалось нечто вроде временной базы, к слову, интернациональной. Постоянно там жить пока нельзя, но «пик вечного дня» это очень удачное место. Есть где зарыться в грунт от солнечного ветра и космических лучей. А совсем рядом бесплатная энергия в любых количествах, только панели поставить.

Это был редкий ночной пуск, и Сергей Королев очень хотел увидеть его своими глазами, но такой возможности у него не было. Почти все время он проводил в подмосковном координационно-вычислительном центре (КВЦ), контролируя важнейший на данный момент эксперимент. Перед самым штормом был еще один пуск обычной форсированной «семерки» десятитонного класса, и вот там груз был совсем непривычный. То есть, отправка аппарата в дальний космос это давно не новость, но способ разгона! Твердофазные прототипы ядерных моторов так и остались на Земле. Понятно, что как-то будут работать, но температура активной зоны реактора не может быть выше трех тысяч градусов, а больше ни один материал не выдержит. Поэтому, удельный импульс больше тысячи секунд никак не получить. Это, конечно, тоже неплохо, но зачем заранее ограничивать себя?

Здесь земляне, конечно, обманули законы прогресса. Еще минимум два десятка лет придумать и рассчитать такую совершенную конструкцию вряд ли получилось бы без помощи из будущего. Хотя, в том мире тему забросили еще в 70-е годы, а теперь это уже адаптированная технология середины 21-го столетия. Но и при помощи из будущего понадобилось больше десяти лет, чтобы получить первый летный прототип. Причем, первые пять лет шли почти вслепую, базируясь на наработках по твердофазным моторам. Это было необходимо, чтобы создать профильные коллективы, производства и испытательную базу, и только потом «вбрасывать» идеи из другого времени. То, что получилось, не дотягивало до своего дальнего родственника из будущего, но на несколько голов превосходило все, что удавалось сделать до сих пор. Импульс в две тысячи секунд уже не казался чем-то сказочным, но на Земле изделие пока не испытывали на максимальной мощности. Это можно было проверить только в космосе, для чего решили отправить машину в пробный полет почти налегке.

Создавая полезную нагрузку, вспоминали ласковым словом «пээсик», но теперь все делалось без спешки и не «на коленке», а на профильном предприятии, в Химках. Еще год назад, когда стало ясно, что скоро состоится этот полет, Королев хотел создать, по сути, радиофицированный вымпел, который просто будет передавать достаточно мощный сигнал, чтобы его можно было принять на больших, невиданных ранее расстояниях. Бабакин сотоварищи спросили Королева, на какой лимит массы можно рассчитывать? Как килограммов двести?! В такую массу они пообещали запихнуть не просто передатчик и антенну, но и радиоизотопный источник энергии и несколько научных приборов. Ведь лететь придется далеко, и реактор на разгонной ступени будет давно заглушен, так что, энергия понадобится.

Так и родилась Стрела, которую разработчики, начиная с Королева, почти с самого начала ласково звали «Болтом». При этом сама разгонная ступень с ядерным двигателем осталась безымянной, о ней просто не упоминали. Секретность секретностью, но за океаном и так все прекрасно понимали, и при этом готовили свой ответ. Первые дни Стрела болталась на низкой орбите, постепенно разгоняя реактор и пытаясь маневрировать. В баках только водород, а он не хранится вечно, нормальной теплоизоляции и термостатирования пока нет. Поэтому, нужно было спешить, пока все не выкипело. Наконец, ненадолго вывели мощность реактора на 50 процентов, как и на Земле при испытаниях. Утечка из активной зоны в вакууме оказалась на порядок меньше, нежели в атмосфере, а тяга, естественно, выше. Больше всего вызывала вопросы схема сепарации урановой плазмы и рабочего тела. Управляла всем этим процессом система, до определенной степени напоминавшая электронным впрыск на двигателях внутреннего сгорания, которые только начали появляться на рынке. И в отличие от бензиновых моторов, реализовать это на электромеханике не представлялось возможным, и весь принцип оставался недостижимым до того момента, когда появились быстродействующие микроконтроллеры, способные переварить огромный поток данных от датчиков. В случае Стрелы, управлял всем не просто микроконтроллер, а полновесная ЭВМ, еще недавно заслуживающая приставки «супер». Но теперь, с ростом производительности электронных систем, эффективность двигателя тоже будет повышаться.

Убедившись, что все нормально, стали увеличивать мощность и перешли на высокий эллипс с апогеем всего лишь вдвое ближе Луны. В перигее следующего витка разогнали реактор до максимума и не останавливали до полной выработки рабочего тела. Теперь, ничто в Солнечной системе не могло остановить Стрелу. Тридцать пять километров в секунду относительно Земли! Два миллиарда километров пройденного пути в год! Отделившись от разгонной ступени, Стрела неслась к звездам и сигналы с нее продолжали поступать еще много лет.

Когда стало ясно, что Стрела летит как надо, Королев покинул КВЦ и вернулся домой, где наверстал несколько часов сна и общения с семьей. Как мало нужно по-настоящему счастливому человеку, чтобы восстановить силы и снова кинуться в омут работы! И как хорошо, что и эту часть своей жизни ему удалось изменить к лучшему. Чаще бывать дома и ничего не рассказывать о работе! Казалось бы, что может быть проще? Но попробуй сделать, когда такой крест несешь на плечах. Но ему удалось! В этот раз…

Но дома он пробыл недолго, вернулся в кабинет и первым делом включил «бандуру», что становилось уже хорошо закрепленной привычкой. Несмотря на грандиозное развитие микроэлектроники, проникать в каждый дом компьютеры не сильно спешили, за исключением разве что первых примитивных игровых приставок. Играли на ЭВМ уже десятки миллионов людей, но работали на них пока только тысячи. Но их число постоянно росло, и рано или поздно был неизбежен переход этой технологии в массы. А пока, эти устройства пробивали себе путь в ведомственных организациях, и конечно, в учебных заведениях. Королев давно установил у себя в кабинете одну из новых компактных машин, которые в ином мире должны были появиться лишь на десять лет позже. Это детище коллектива Староса не было создано в гараже патлатыми энтузиастами, но изначально нацеливалось в ближайшее время на серийный выпуск. Потомки оценили этот прибор по-своему, и пришли в полный восторг. Четверть мегабайта оперативной памяти! Подключается к простому телевизору, но и ладно! Привод магнитного диска на семь мегабайт! И самое главное, блок подключения к сети!

Королев с самого начала прямых контактов чувствовал огромный интерес потомков к электронным сетям. Он совсем не удивился, когда еще в далеком 1964 году Старос в своей вотчине в Ленинграде продемонстрировал принцип обмена данными между двумя узлами, находящимися в одном здании. Вторым шагом стало повторение эксперимента в большем масштабе, через телефонную линию, связывающую Москву и Ленинград. Первым московским узлом новой сети стал КВЦ, чуть позже к нему присоединили вычислительный центры Энергомаша и собственно ОКБ-1, а чтобы не загружать телефонные линии, протянули «выделенку», как выразился Старос. С тех пор, «сеть двух столиц» только разрасталась и уже перекинулась на другие города. Сдерживалось все только тем, что слишком мало было проложено кабелей и написано программ. Но и это вскоре будет преодолено. Сейчас у Староса одних программистов почти двести человек, целый огромный отдел. И благодаря шефу, эти ребята не играют в варианты, а знают, чего хотят добиться! Институты и университеты почти поголовно устанавливают новую технику, а это значит, что отбоя от специалистов скоро не будет.