Второе восстание Спартака - Александр Бушков

Вот Клык – мелкий, в общем-то, воришка, но уверенной дорогой идущий по стопам Марселя. Вот и Федор-Танкист, и даже настоящий священник по кличке, естественно, Поп – на него какой-то дьячок накропал донос. Чуть поодаль устроились «поляк» Юзек и его протеже Стась – настоящий бандеровец, там сидели Геолог (всамделишный, главный геолог экспедиции: открыл богатое месторождение, но вместе с другим начальством его объем утаил – чтобы, отщипывая «план с перевыполнением», быть постоянно лучшими. Сидел он за контрреволюционный саботаж). Были здесь и поминавшийся Литовец, предводитель прибалтов, и несчастный чекист Голуб, и Одессит – утверждавший, что лично взимал дань с контрабандистов для самого Бени Крика...

Остальных Спартак не знал, но единение, с которым урки, политические и прочие зеки внимали Профессору, было прямо-таки сюрреалистическим. И волк, и агнец на водопое истории, мать вашу...

– Интересно тогда, почему тезка проиграл? – спросил Спартак, когда Профессор закончил.

– Историческая предопределенность, – развел руками тот.

– Брехня! – вскинулся с места Одессит. – Если по уму действовать, то любую предопределенность сломать можно!

Профессор прищурился:

– И как вы это понимаете – по уму?..

Так все и началось. Спартак и сам не заметил, как втянулся. Практически каждую ночь все лето и начало осени «клуб» собирался в «сауне» и устраивал что-то типа штабных игр. Под предводительством Профессора рисовались карты Римской империи, из сучков и камушков изготавливались легионы восставших и войска римлян. Зеки, позабыв сон и еду, азартно передислоцировались, нападали и отступали, брали противника в кольцо и наносили сокрушительные удары.

Удивительное это было зрелище! В тесном помещении прожарки, при свете керосинки, толпятся заключенные всех мастей, склоняются над самодельной картой, отпихивая друг друга, тычут грязными пальцами и наперебой советуют:

– А на фига Спартак бросил Домициеву дорогу и поперся в Вультурн через горы? Бойцы и так устали, а он прется!

– Идиот, тебе же сказали! Этот, как его... Вариний раздербанил свою армию пополам – типа хотел Спартака в клещи взять. Вот он и ломанул напрямик, через Казилин в Капую...

– Ты кого идиотом назвал?!

– Так, ну-ка все цыц! А ты, Клык, ластой не маши, не видно ни рожна.

– Слушьте, а давайте Спартак не будет ждать, пока на него Анфидий нападет? Че зря время-то терять? Переходим вот сюда – это что тут?..

– Ага, мы снимаемся – а Анфидий нам в спину: шарах!..

Однако всякий раз выходило так, что войска гладиаторов оказывались разбиты наголову. Неужели в самом деле историческая предопределенность?

Быть того не может. У них был шанс. Просто они шансом не воспользовались. Или не заметили его...

Марсель на заседания «клуба» не ходил: не по рангу было смотрящему в игры играть, но весьма происходящим в «сауне» интересовался.

Комсомолец тоже заинтересовался – но с другой точки зрения.

– Вы там охренели совсем? – зло бросил он как-то Спартаку. – Вы еще игорный дом откройте и девочек позовите!

– Мы же ничего такого не делаем, – притворно недоумевал Спартак. – Мы играем в революционную игру – рассматриваем возможность победы повстанца и борца народно-освободительного движения Спартака против римского империализма!

– Хватит дурня валять, а?! – едва сдержался Комсомолец. – Замполит уже косо смотрит, брови хмурит, я едва его сдерживаю... Хорошо хоть, начальник лагеря не просыхает... А потом вы во что играть начнете? «Революция девятьсот семнадцатого»? То берут матросы Зимний, то не берут, так?! Отличная игра!

Но в результате решили не придавать делу политического оттенка, поскольку администрации это было совсем невыгодно, и махнули рукой на «клуб». Единственное, о чем попросил Кум, так это не придавать игре массовый характер.

Спартак и не собирался – все равно больше десяти, от силы пятнадцати человек в прожарку не влезет.

А в середине осени грянуло.

Глава девятая

Последствия кораблекрушения

...По берегам уже несколько дней лежал снег, но до ледостава еще было далеко, пока на реке образовывалась лишь шуга. Старенький буксир тащил на длинном канате баржу с продовольствием для лагеря, совершая последний в эту навигацию рейс.

Капитан сидел, опустив лоб на руки. В дверь постучали. Он с трудом поднял тяжелую голову и посмотрел на дверь мутными глазами:

– Ну кто там еще, – и попытался убрать со стола пустую на две трети бутылку самогона, но пальцы не слушались, только стакан задел, и тот, прокатившись по столу, со стуком упал на пол.

В каюту осторожно вошел моторист.

– Кэп, скоро причал уже будет, – и вопросительно взглянул на капитана.

– Ну и черт с ним! – голос тоже не слушался – вместо голоса раздавалось лишь какое-то карканье. – От меня ты чего хочешь?

– Так я ж подходов не знаю!

– Какие, якорь тебе в задницу, подходы?! Рули к причалу, и все дела!

– Кэп, так баржа ж на буксире, как подходить-то, я ж не рулевой...

– Ладно... иди в машину, щас поднимусь на мостик... Ничего без меня не может, раздолбай! Подходы какие-то ему подавай, – глядя на закрывшуюся за мотористом дверь, бурчал капитан, шаря рукой по столу в поисках стакана.

Не нашел, выругался, схватил бутылку, отхлебнул прямо из горла. Занюхал рукавом бушлата, тяжело поднялся и, держась за стенки каюты, пошел к двери.

На палубе капитан попытался запахнуть бушлат, но ветер трепал полы, не давая застегнуться непослушными пальцами. Он сплюнул тягуче и двинулся в рубку, едва передвигая ноги и поминутно хватаясь за леер. В рубке капитан пошарил в карманах, но вспомнил, что бутылка осталась в каюте, и вновь смачно выругался.

– Полный вперед, – скомандовал он в машинное отделение и лихо заложил штурвал в сторону берега, к видневшемуся впереди причалу. И хрипло заорал во все горло:

Все вымпелы реют и цепи гремят:На борт якоря поднимают!Готовые к бою орудия в рядНа солнце зловеще сверкают!

Моторист покрутил грязным пальцем у виска и вслух высказал все, что он думает о капитане и его матушке, благо в машинном грохот стоял такой, что он сам с трудом себя слышал.

– Опять нажрался, опять на своем торпеднике в атаку на конвой немецкий идет. Нет, ну не мудак ли?..

Баржа, которую буксир тащил за собой, послушно пошла к берегу.

Навалившись на штурвал, капитан смотрел на приближающийся причал. Когда же до суши оставалось метров десять, он вспомнил, что у самого причала в дно вбиты связанные в круг полые сваи, заполненные валунами и землей и выполняющие роль «быков»-ледоломов – они предохраняли причал в период весеннего ледохода. Капитан вытер алкогольный пот со лба и положил штурвал в сторону от берега. Буксир послушно отвернул.

– Средний ход! – прокричал капитан в голосоотвод.

Машинист перевел дизель на средние обороты.

Не вспомнят ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы русского флага!

Лишь волны морские восславят одни

Геройскую гибель «Варяга»!..

Ну, в общем, накаркал.

Баржа повторяла все маневры буксира, но – с некоторой задержкой. Когда буксир стал удаляться от причала, она как раз находилась напротив «быков», скорость была еще высокой, и произошло именно то, что... Короче, строчку про геройскую гибель заглушил тошнотворный треск, и борт тяжело груженной баржи оказался распорот от носа до середины корпуса. В пробоину хлынула вода. Буксирный канат натянулся как струна и со звоном лопнул.

Буксир, освобожденный от груза, рванулся вперед, капитана отшвырнуло от штурвала, потом бросило вперед, и головой он выбил стекло в переднем иллюминаторе. Машиниста швырнуло на дизель. Он с трудом поднялся, ошарашенно помотал головой и без приказа перевел машину на «стоп». Потом, грохоча прогарами, бросился по трапу в рубку.

На глаза капитана стекала кровь из рассеченного лба. Он вытирал ее, но кровь не унималась.

– Что случилось, кэп?

– Все, дед, писец... пришвартуйся там как-нибудь... – После чего капитан сел прямо на пол рубки и обхватил голову руками.

Накренившись на пробитый борт, баржа быстро набирала воду, и не прошло и пятнадцати минут, как все закончилось: над поверхностью реки торчал только клотик.

Когда на буксир поднялся заместитель Кума, вызванный из дому дежурившим на причале нарядом, капитан сидел на полу в той же позе.

– Арестовать! – обернувшись к сопровождавшим его лейтенанту и двум сержантам, приказал зам.

– Товарищ майор, а с этим что делать? – лейтенант показал на понуро стоявшего возле двери моториста.

Майор думал недолго.

– Давай и этого с собой, до кучи. Там разберемся!

Капитан поднял голову и глухо сказал:

– Моторист-то при чем – он в машинном был. Я у штурвала стоял, меня и вяжите... Ни при чем он.

– Там разберемся, – мрачно сказал майор. – Лейтенант, уводи обоих.