Мир в подарок - Оксана Демченко

– Я распорядился наполнить для неё бассейн, девчонка визжала от восторга. У них в степи вода – роскошь. Хочешь посмотреть? Есть на что, из белья буквально пара кожаных ремешков, очень пикантно. – Лемар сел, изобразил руками фигуру и застонал, потом потер ушибленный локоть, приложил к шикарному синяку под глазом серебряную капитанскую бляху, перевел дыхание. – В общем, она залезла в воду и назад, на сушу, – никак. Мы так славно ругались… эти дурни услышали, встряли.

– Какие дурни?

– Твои служивые, кто еще? Ребята вернулись из города, когда я пришел с полотенцами. Ну, кто-то из них, кажется, назвал её рабыней и даже в шутку предложил пройтись с ним… Она, знаешь ли, совершенно шуток не понимает, час уже идет форменная бойня. Любимая гвардия твоей светлости обращена в позорное бегство. Скользкая, как угорь, и очень быстрая. Бесподобное зрелище. Так, знаешь, бодрит.

– Пошли. Ты подобрал ей одежду и оружие?

– Когда? Говорю же, чудовище! Ты вырубился, мы пошли в зал. Сперва я даже не потел, но когда её отпустило, так стал погибать раз за разом. Ну, дальше я сдуру решил угодить даме. И вот…

С последними словами Лемар распахнул двери и обличающе ткнул пальцем. По периметру малого бассейна обнаружились гвардейцы, то и дело поминающие самые неожиданные обороты площадной брани вперемешку с комплиментами. Они сидели, стояли и лежали, – вернее, падали, ползали и поднимались – в зависимости от болезненности и свежести полученных травм.

И кто? Князь захихикал ребячески. Высший егерский состав. Злые до потери рассудка здоровенные мужики, украшенные цветастыми синяками и глубокими царапинами, вымокшие, вооруженные чем попало, от мечей до тазиков. Неуклюжие вдвойне на скользком мраморе. Пол залит водой, в беспорядке разбросаны и затоптаны клочья одежды, черепки, фрукты, полотенца. Яниза скупо и точно движется, почти не сходя с позиции в центре всего учиненного безобразия, мраморно безупречная, по грудь в воде. Спокойная, посвежевшая, с внимательным холодным взглядом, вооруженная одним коротким стилетом. Пепельные косички вьются вокруг стройного тела, как живые водяные змеи. Риннарх отыскал взглядом случайно уцелевшее полотенце, подхватил и звонко хлопнул в ладоши, мечтательно и сонно улыбаясь. Больше никакие нахалы в его спальню будить до зари и не проникнут. Неожиданно удачное решение с охранницей, похвалил он себя. И счастливый случай, избавивший эту необычную девушку жалкой участи добычи безумца.

Егеря виновато затоптались, выстраивая подобие линии. Молчат, приходят в себя. Яниза фыркнула и одним движением, без плеска, выметнулась на кромку бассейна. И не скользко ей на мраморе? Похоже, нет. Приняла с коротким кивком предложенное полотенце, неспешно укуталась. Риннарх нахмурился: шею девушки по-прежнему окольцовывал рабский хомут. Пожал плечами, снял цепь с княжеским знаком и надел через мокрую голову. Потом одним движением срезал ошейник и бросил в угол.

– Вот как, господа егеря познакомились с моей новой телохранительницей, – обвел притихшую гвардию взглядом, язвительно добавил – Позор, что я еще могу сказать. Площадная брань при даме, покой которой вы грубо нарушили ночью. Яниза, следуй за мной. У тебя совершенно нет времени учить этикету моих дурней. Пока нет.

Величественно развернувшись, князь покинул погруженные в молчание покои, сопровождаемый завернутой в полотенце девушкой. Закрыв двери, он тихонько рассмеялся и, приобняв спутницу за плечо, быстро повел коридорами.

– Развлеклась?

– Да… хозяин, – она чуть дернулась под тяжелой рукой, но не отстранилась.

– Мои люди зовут меня одним из имен, какое больше им нравится – Риннарх или Тарпен. Обращаются на “ты”, это привилегия приближенных. За господина буду бить. За хозяина – бить зверски. Ты предпочитаешь одежду дамы или костюм воина? Что надо из оружия? Думай быстро, нам надо успеть на совет.

– Воина. Кинжал и меч. Хорошо бы еще кнут.

– Знать пороть в этом княжестве нельзя, дорогуша, размечталась! Сам бы иногда очень хотел… Запоминай: ты на Совете молчишь, стоишь за левым плечом. Смотришь в подбородки, не выше. Незнакомым людям говоришь три фразы: “Да, господин”, “Нет, господин” и “Я служу его светлости”. Ни имени, ни оскорблений, ни этого твоего шипения с фырканьем. Поняла?

– Да, господин. Вы… Ой!

– Еще раз начни, – хихикнул князь, отвесивший ловкий подзатыльник новой охраннице. – Заметь, ты заработала по-честному две оплеухи.

– Да, Тарпен. Кого я могу считать знакомым?

– Пока – Лемара и подмоченных егерей. А вообще… смотри сама. Я верю своим гвардейцам, но за последние недели уже трое оказались в сетях милой сестры. Надеюсь, ты меня ночью не заколешь, чтобы её порадовать?

– Я не убийца.

– Кто тебя учил? Первый раз вижу такую необычную девушку из степи. Клейма права рождения у тебя нет. Случайно попалась, змейка?

– По глупости, – тяжело вздохнула Яниза. – Мой кровный отец – мастер открытой руки Юлл. Меня опоили сонным зельем и отдали в оплату вместо своих детей те, кого я считала друзьями семьи. Теперь мне кажется, Юлл знал. Уж точно, что меня не искали.

– Бывает и так. Ну, хватай, что под руку попадет, и быстро! Потом вернешься, подберешь с толком. Я скажу Лемару, он покажет дворец, а то заплутаешь.

Князь толкнул высокие створчатые двери в оружейную. Невесть откуда возникший слуга получил короткое указание подобрать одежду. На Совет князь успел. Впрочем, сестра позорно не явилась, лишив затею смысла и остроты. Струсила, затаилась. Риннарх знал: ненадолго.

Все собрание заняло полчаса, если отбросить длинные протокольные церемонии. Сэй Вальмит привел дочь и кратко изложил произошедшее, сообщив под конец о состоявшейся казни. Знать зашевелилась, новость оказалась совершенно неожиданной. Карн ввел Эмис Вальмит в права имущества и попросил задержаться. Остальные ушли, откровенно глазея на пепельноволосую милашку с мокрыми волосами и княжеским чеканного золота знаком на шее. В отличие от никем, кроме глупых по молодости лет девиц, не любимого и к тому же покойного княжича, она была жива и очень оригинальна, давала повод для ярких сплетен и пересудов.

Дочь Сэя Вальмита Риннарх не видел с весны и поразился страшным переменам. Бледно-соломенные, высветленные ради Го, кудри потускнели и распрямились. От румяной хохотушки не осталось и следа – усталая, разом повзрослевшая больная женщина с отчаянием в затравленном взгляде. Сплетен ей не избежать, с грустью подумал князь. Уедет в глушь – совсем сгрызет себя. А тут подруги ох как помогут, еще быстрее укушают. Лемар говорил, у девочки добрая душа. Да другая и не стала бы унижаться и просить ради неизвестной рабыни. Мало ли их в Карне, забитых и изуродованных хозяевами, вопреки всем трудам Крёйна, жестоко и методично устанавливающего и контролирующего новые законы. Везде, только не в родном для Вальмитов Римасе, там и рабов-то нет. Занять бы её чем…