Змеиный Зуб - Ирина Сергеевна Орлова

«Ученица? Почему ученица? Ты учила меня разве что косы заплетать, но… может быть, ты действительно знаешь, кого надо изобразить ради меня? Как настоящая чародейка?» – сбивчиво думала Валь.

Не раз она видела последние часы умирающих в постели людей. Долг змеиных дворян был прощаться друг с другом, присутствуя рядом с покидающим мир стариком. Она узнавала этот лихорадочный пот, это угасающее сознание. Эту пришедшую проводить в мир иной змею.

Как она могла знать?

– Софи, – жалобно выжала из себя Валь. – Зачем ты?..

– Вы всё обязательно поймёте, – пообещала жрица и вздохнула. Затем притянула к себе голову Экспиравита и что-то прошептала ему на ухо. Тот выслушал, отстранился и в смятении уставился на неё. А она жестом велела ему отвернуться и поманила к себе уже Вальпургу.

Валь встала коленями на холодную землю, в которую втопталось немало соломы. И тоже склонилась ухом к Софи.

– Не переживай, моя милая, – проскрежетала ей жрица. – Мальчик в самых надёжных руках, и ему уготована ещё долгая и славная жизнь. Скоро он вернётся к тебе, а ты… не забывай, что у тебя тоже есть родители.

Она похлопала её по плечу, отодвигая от себя. Секреты закончились, и они с графом снова склонились к ней вдвоём.

– Ну вот… вот я и увидела вас, – по-старушечьи проскрипела Софи вновь. – Не так, как хотела бы, но мне уже не дождаться. Мне пора, а вы… ты, милая, слушайся Экспиравита: он никогда не теряет своих ориентиров, никогда не предаёт себя. А ты, Демон, слушайся её тоже; она видит дальше, видит многое, и её советы ценнее, чем всё золото мира. Тяжело здесь будет, сами Боги сойдутся в битве за эту землю. Но вы справитесь. Вот и всё, вот и всё; теперь мне пора, но я хоть увидела вас.

Всё в Вальпурге восстало, она заметалась в душе, а внешне оставалась просто растерянной. Граф же скрючился над Софи, продолжая держать её руку.

– Неужели ты прогонишь? – пробормотал он. – Не дашь даже?..

– Нет, не дам, – хмыкнула та. – Наглядитесь ещё на то, как люди испускают дух, если вам ещё мало. Уходите, а мы с моим Хитрецом встретим Схолия. Вам тут быть ни к чему.

– Мы не согласны, – уже упрямее встряла Валь.

– А я вас не спрашиваю, – непреклонно ответила Софи. – Я хочу встретить Бога Горя лицом к лицу, наедине. Уходите и приходите завтра. Пускай меня похоронят, как всех. А для ритуала придётся позвать схолита из города… О чём бишь я? Уходите, иначе я обижусь на вас. Смертельно.

– Встретить тебя, чтобы тут же потерять вновь… – пробормотал Экспиравит.

Но Валь чувствовала себя куда менее подавленной в сравнении с ним. Казалось, что больше, чем сегодня, её уже ничего не пошатнёт.

– В добрый путь, – озвучила она напутствие и первой вышла обратно в морозную ночь. Только теперь она почувствовала, что пальцы заледенели, и принялась обогревать их своим дыханием.

Она специально не оглядывалась. Не хотела терять Софи. Не хотела расставаться с кормилицей, которую знала; которая не обнималась с врагом, не пыталась его побратать с нею, Вальпургой. Не носила на лице чёрные татуировки и…

Не имела отношения к убийствам с коралловым аспидом.

Как она это делала? Конечно, она пользовалась молодым аспидом из змеятника Летнего замка. А затем меняла его на своего старика, чтобы отвести подозрения. Раз уж ей было так надо поддержать интервентов и их отвратительные диверсии.

Экспиравит выполз следом не сразу, медленно. Вот уж кому было по-настоящему жаль. И злорадство поневоле раззадорило Вальпургу изнутри. Она потеряла близкого человека, пускай потеряет и он. Он тоже виноват. Она, по крайней мере, не одна держит на себе весь этот грех.

Спиной ощутив его взгляд, она мысленно съехидничала: «Будь я без грима, ты наверняка предложил бы мне, как несчастной юной леди, что-нибудь из своих одежд. Хотя, раньше мне его «предложили» бы солдаты штаба». Однако она оказалась неправа.

– Вы, кажется, совсем замёрзли, – прошелестел он у неё за плечом. – Может, вы примете мой плащ?

Обернувшись, Валь смерила его мрачным взглядом. Нет, она не испытывает к этому горбатому долговязому зверю ни капли симпатии. Или хотя бы сочувствия.

– Нет, спасибо, – сухо ответила она и указала взглядом в сторону приземистой башни. Пора было возвращаться. И она не желала говорить с графом, даже если сейчас он явно был готов побеседовать с ней. Пускай с генералами своими толкует – его есть, кому пожалеть. А она опустошена окончательно.

10. Первый день траура

Всю ночь Сепхинор бродил по портовому району. Он не замёрз только лишь потому, что кутался в бобровый полушубок, данный леди Джозией Олуаз. Полушубок был великоват, он болтался почти до самых сапог, но это помогало заворачиваться в него, если удавалось присесть.

А удавалось нечасто. Он боялся, что его заметят патрульные в чёрных мундирах. Как ему объяснила тётя Джозия, ночью в Брендаме комендантский час из-за убийств эльсов, и на улицу выходить нельзя. Но вечером того же дня, когда войска графа штурмом взяли Амарант, новая морская стража – предатели во врановых плащах – постучались и в дом Олуазов. Тётя Джозия велела Сепхинору бежать через заднее окно, а сама пошла открывать дверь.

Улицу за задним двором тоже оцепили, но Сепхинор прошмыгнул через голубятню и был таков. Будь он хоть чуть побольше, он бы не пролез в щель между крышами. Он не знал, правда, сочтут ли его тоже преступником только потому, что он является дворянином, но страх перед тёмными мундирами въелся в его душу.

Он ходил туда да сюда, то и дело забредая на задворки отеля Луазов. К леди Фине Луаз он мог бы попытаться обратиться, но боялся подставить и её. Каждый из друзей семьи теперь был в опасности. Весь город притих, прислушиваясь, не раздадутся ли где предсмертные хрипы застигнутого диверсантами наёмника. Всюду царила тихая, злая война; окна знакомых домов были погашены, и он не знал, куда деться. Страшнее всего были шорохи в ночи. Иногда над улицами будто проносилось нечто, как громадная хищная птица, и Сепхинор долго не мог понять, правда ли это, или он уже сошёл с ума от испуга.

К Олуазам его отправили сэр Фиор Малини и сэр Рудольф. Последний сам отвёл его к леди Джозии Олуаз и сэру Димти, и объяснил ему потом, что леди Моррва, несомненно, была бы счастлива вновь его видеть. Но она сейчас выполняет очень важное задание, помогая всему Брендаму, и будет слишком переживать, если ей придётся думать ещё и за него, Сепхинора.

И Сепхинор прекрасно это понял. Если он чем и мог теперь помочь – так это тем, чтобы никому не мешать. Он придумал себе другое имя и