Сумерки Баригора - Софья Соломонова

лошадьми, как мой отец. Он брал меня с собой на пастбища, там было хорошо.

– Так вы из Куинта? – Эта провинция Баригора славилась обширными пастбищами и лучшими скаковыми лошадьми на всем Паспале.

– Я не знаю. Что ребенок знает о географии?

– Неужели вам никогда не хотелось найти своих родных? – Матиас подался вперед, крепко сжав в руках свою миску.

– Моя семья – это Орден, отец Матиас. И мне не нужна другая. Той маленькой рыжей девочки, которая любила вплетать цветы в гривы вороных коней, уже давно нет.

На это Матиас не нашел что ответить. Они доели ужин молча, и Матиас вызвался помочь протереть посуду куском рогожки.

– Я с детства мечтал служить Алору, – произнес он, делая вид, что все его внимание сосредоточено на посуде, но все же время от времени поглядывая на убийцу. – Рядом с нашим домом находился монастырь Святого Доминика, я часто бегал туда мальчиком, смотрел, чем занимаются монахи, слушал песнопения, и мне хотелось быть одним из них. Достигнув совершеннолетия, я исполнил свою мечту.

– Так вы тоже из Куинта, святой отец?

– Да. Вы знаете про монастырь Святого Доминика? – удивился Матиас.

– Наш Орден, может, и непохож на другие, но он все еще является частью Церкви Алора.

– Да, конечно, простите, я не хотел усомниться в ваших познаниях, сестра.

Айя ничего не ответила.

– Давайте спать, – сказала она, когда посуда была убрана обратно в вещевые мешки, – завтра нам предстоит сложный путь.

Убийца помогла Матиасу разложить его спальный мешок и забраться в него. После чего сделала то же сама.

– Нам не нужно стоять в дозоре? – спросил Матиас, прежде чем закрыть глаза.

– Не переживайте, святой отец, я чутко сплю, а вас хранит Алор, не так ли?

– На то и уповаю, сестра.

– Вот и отлично. Спокойной ночи, святой отец.

– Спокойной ночи, Айя.

Баригор, северные земли, 8 июля 3607 года

Следующим утром, когда Айя проснулась, Матиас уже сидел на своем спальном мешке и молился. Он делал так каждое утро: просыпался, когда первый отблеск солнечного света окрашивал горизонт, и проводил несколько рассветных часов в общении с Алором. Айя не стала мешать ему, вновь развела костер и подготовила отвар из каких-то трав, которые тоже нашли место в ее походном мешке.

Когда воздух вокруг наполнился немного горьким ароматом напитка, Матиас открыл глаза:

– Доброе утро, сестра Клиссейда.

– Доброе. Как ваша нога? – Айя налила отвар в кружку и протянула священнику.

Тот принял напиток и ответил:

– Все еще болит, но уже куда меньше, чем вчера.

– Нужно будет сменить повязку.

Матиас кивнул, делая глоток отвара. Его лицо перекосило, когда горький вяжущий напиток обжег язык. И все же священник смог проглотить варево.

– Что это? – спросил он, с недоверием глядя в чашку.

– Настой, притупляющий боль. Если мы хотим сегодня добраться до монастыря, вам нужно выпить его весь.

Матиас кивнул и, сделав глубокий вдох, в несколько больших глотков осушил кружку до дна. Опустив сосуд, священник резко выдохнул, как будто выпил что-то сильно алкогольное.

– Вы думаете, мы доберемся до монастыря сегодня?

Айя скептически оглядела Матиаса с головы до ног.

– У нас нет выбора, иначе нам придется голодать.

– Не думаю, что даже с вашим отваром и помощью Алора я смогу идти, сестра.

– Значит, мне придется вас тащить, святой отец. – Айя подмигнула священнику, и тот поспешил отвернуться. – Лучше пока съешьте.

Матиас, не поднимая глаз, взял лепешку из рук убийцы и тут же сунул ее в рот, старательно делая вид, что очень занят приемом пищи.

Пока он ел, Айя собрала их немногочисленные пожитки и потушила костер, тщательно затоптав его и присыпав черный круг на земле иглами, которые она специально собрала по округе. Закончив, она обратилась к Матиасу, который доел лепешку и даже успел свернуть и убрать свой спальный мешок:

– Подставляйте ногу.

Священник послушно вытянул вперед ногу, плотно обернутую пропитанным зеленым соком растений бинтом. Действуя нежно и осторожно, как и накануне вечером, Айя сняла повязку, смоченным в воде куском бинта смыла остатки мази и осмотрела лодыжку Матиаса. За ночь отек немного сошел, как и краснота, но нога все еще оставалась распухшей и воспаленной.

– Уже лучше, – констатировала убийца, стряхивая с повязки остатки трав, чтобы использовать ее повторно, – мне нужно будет затянуть очень туго, может быть неприятно, – предупредила она, прежде чем взяться за дело.

Матиас только молча кивнул, как завороженный наблюдая за ловкими движениями рук женщины и лишь слегка морщась, когда она особенно плотно затягивала ткань на его коже. Когда убийца закончила и помогла священнику надеть на больную ногу ботинок, Матиас резко подался к ней и взял ее руку в свои.

– Спасибо, сестра, да осветит Алор вашу душу. – Священник поднял руку Айи на уровень своего лица и, наклонившись к ней, начал читать молитву-благословение. Убийца не сопротивлялась.

Когда Матиас закончил, вместо того чтобы убрать руку, Айя перехватила его ладонь и встала, вынуждая Матиаса подняться вслед за ней. Священник попробовал наступить на левую ногу, но тут же отдернул ее, будто дотронулся до чего-то горячего.

– Не думаю, что из этого что-то выйдет, сестра Клиссейда, – произнес он, скривившись не то от боли, не то от стыда за свое положение.

– Придется потерпеть, святой отец. Я не смогу тащить вас на спине.

– Алор, дай мне сил.

Опираясь на Айю и стараясь не переносить вес на поврежденную ногу, Матиас все же смог идти, и они двинулись вперед. Вскоре Айе, несмотря на его протесты, пришлось забрать у Матиаса вещевой мешок, который то и дело сползал с плеча ковыляющего священника и норовил упасть. Даже с двумя тяжелыми мешками и стонущим от боли Матиасом на плече убийца шла спокойно и не подавала признаков дискомфорта или усталости.

Они продвигались очень медленно, то и дело останавливаясь, чтобы Матиас смог передохнуть. Несколько раз им на пути попадались ледяные, текущие с гор ручьи, и убийца заставляла Матиаса опустить в воду распухшую ногу и стоять так по несколько минут. Холод приносил временное облегчение, и все же уже к середине дня лодыжка Матиаса выглядела даже хуже, чем прошлым вечером. Священник вскрикивал каждый раз, когда ему приходилось наступать на нее, и на глаза его наворачивались слезы, но все же, шепча себе под нос укрепляющую молитву, он продолжал двигаться вперед. Айя, до того смотревшая на него с явным снисхождением, как на слабого и плохо подготовленного неженку, с ноткой восхищения в голосе подбадривала священника и старалась разговором отвлечь его от боли.

– Вы