Прогулки с Хальсом - Карина Тихонова

Франс уловил затянувшуюся паузу и быстро вступил в разговор:

— Это еще что, господин Декарт! В доме есть две комнаты, куда я не входил ни разу! Моя жена открывает их два раза в год, чтобы убраться, а потом снова запирает на ключ.

— Это гостевые спальни, — объяснила Лисбет. — Разумеется, они всегда должны быть чисто убраны и готовы к приему гостей.

— Изумительно! — повторил Декарт в третий раз и бросил на стол скомканную салфетку. — Чем больше я узнаю ваши обычаи, тем лучше понимаю, почему среди голландцев так много долгожителей. Наверное, они боятся оставить без присмотра свои аккуратные дома.

Лисбет неуверенно улыбнулась. Гость пошутил и, сам того не зная, попал в точку. Отец Лисбет умер, дожив до девяноста лет, и перед смертью сто раз повторил жене, как она должна распорядиться оставшимся после него добром. А таких людей, как покойный Якоб Рейнирс, в Голландии очень много.

Франс спросил, не глядя на гостя:

— Как вы полагаете, господин Декарт, долгая старость — это награда или расплата за прожитую жизнь?

Гость стал серьезен.

— Не простой вопрос, господин Хальс, весьма не простой. Человеческий век длится примерно семьдесят лет или чуть больше того. Заметьте, друг мой, что примерно столько же длится любая историческая эпоха. — Декарт взял вилку и прочертил в воздухе треугольник. — Начало, подъем, спад… Счастливы люди, родившиеся одновременно с новой эпохой, пережившие ее подъем и умершие вместе со своим веком. А вот люди, пережившие свое время или родившиеся на стыке эпох, редко бывают счастливыми. Они чувствуют себя незваными гостями на пышном пиру… — Декарт беззвучно положил вилку на тарелку. — Нет, друг мой, не хотел бы я пережить свое время. Боюсь, что в новом веке мне будет весьма неуютно.

За столом наступило долгое молчание. Франс о чем-то тяжело задумался, глядя в пустую тарелку, гость тоже загрустил, обхватив худыми пальцами широкую ножку рейнской чаши. Облегчение внесло появление Франсины с большим кофейником.

— Кофе готов! — объявила Лисбет.

Мужчины шевельнулись, выходя из мрачного раздумья.

Конец обеда прошел в легкой непринужденной беседе. Господин Декарт много шутил, Франс охотно поддерживал веселье. Лисбет даже показалось, что мужчины специально избегают серьезных тем. Допив кофе, они снова удалились в мастерскую, а Лисбет с Франсиной начали убирать со стола. Управившись с посудой, служанка хорошенько отмыла пол, на котором башмаки гостя оставили грязные следы.

— Безобразие, — бубнила Франсина себе под нос. — Нет чтобы почистить обувь перед входом в порядочный дом! А еще ученый человек! И чему его только учили?

— Не ворчи, — рассеянно ответила Лисбет. — Дождь идет с раннего утра, ничего удивительного, что обувь пачкается. К тому же господин Декарт занят серьезными вещами, ему нет дела до чистоты.

Франсина чуть не выронила тряпку. Нет дела до чистоты! Да может ли такое быть?! Разве есть на свете вещь более серьезная, чем порядок? Она открыла рот, чтобы возразить хозяйке, но тут раздался стук в дверь. Франсина с досадой бросила тряпку на пол.

— Да что это за день! — заворчала она. — Снова несет гостей, и готова поспорить, что все они по уши в грязи! А я только что перемыла полы! Напасть на мою голову!

Не переставая ворчать, она распахнула входную дверь. На крыльце стоял бургомистр. В руках он держал большой зонт, с которого стекали дождевые ручейки.

— Мне нужно повидать господина Хальса, — сказал он.

Франсина быстро осмотрела его ноги. Так она и думала! Башмаки до самых пряжек облепила мокрая глина! Господи, и где мужчины находят столько грязи? Ведь город давно вымощен каменными плитами!

Франсина вздохнула. Нет уж, мыть полы в третий раз за день она не станет! Придется поступить с бургомистром так же, как с господином Хальсом, когда он является домой в грязной обуви. Ничего, не растает.

Не говоря ни слова, Франсина выхватила у господина ван дер Мера мокрый зонт и повесила его на специальный крюк возле двери. Затем она нагнулась, обхватила колени гостя, взвалила на плечо, как мешок, и потащила к лестнице. Испуганный бургомистр не издал ни звука. Служанка, пыхтя, взгромоздила свою ношу до середины подъема и опустила на ступеньку. Нет, до мастерской не донести, тяжеловата поклажа. Господин Хальс полегче будет.

Франсина ловко стянула с бургомистра заляпанные грязью туфли, выпрямилась, улыбнулась и сказала:

— Хозяин будет счастлив вас видеть, — повернулась к закрытой двери мастерской и завопила: — Господин Хальс! К вам пришел господин бургомистр!

Дверь открылась, на площадку вышел Франс. За его плечом маячило испуганное лицо Декарта.

— Что это было? — спросил бургомистр слабым голосом, кивая на Франсину, удалявшуюся с его башмаками.

— Это наша служанка, Франсина, — объяснил Франс так невозмутимо, словно гость этого не знал. — Господин Декарт, позвольте представить вам бургомистра Харлема полковника ван дер Мера.

Полковник ван дер Мер поднялся ступенькой выше и тут же остановился, заметив страшную вещь. Большой палец правой ноги продырявил носок и нагло высунулся наружу! Бургомистр быстро наступил левой ногой на торчащий палец и принял позу девицы, застывшей в очаровательном смущении.

— Прошу прощения за мой вид, — начал он ледяным тоном, с трудом сдерживая гнев. — Франс, твоя служанка утащила мою обувь!

— Наверное, Франсина только что вымыла полы, и ваши башмаки показались ей не слишком чистыми, — предположил Франс.

— Какая наглость, клянусь богом! — вспылил бургомистр, стараясь удержать равновесие. — И ты позволяешь ей совершать такие выходки?

— Да кто меня спрашивает? — удивился Франс. — Если я являюсь в грязной обуви, Франсина мгновенно хватает меня под коленки и тащит в мастерскую!

Бургомистр измерил взглядом расстояние от лестницы до входной двери и обиженно осведомился:

— А почему меня бросила на середине дороги?

— Видимо, у нее не хватило сил, — объяснил Франс. — Вы, господин полковник, не в обиду будет сказано, сильно раздобрели на муниципальных хлебах.

Бургомистр издал неопределенный горловой звук и сел на ступеньку. Его затылок начал медленно багроветь, левая нога по-прежнему прикрывала правую. Декарт беспокойно осведомился:

— Может, мне сходить за служанкой и попросить ее вернуть туфли?

Франс спустился и сел на ступеньку рядом с гостем.

— Не советую, — ответил он, оглядываясь на Декарта. — Как бы и вам, друг мой, не остаться без башмаков.

Декарт быстро скинул испачканные туфли и издал негромкий возглас смущения. Сошел вниз, сел рядом с мужчинами и вытянул худые ноги с торчащим наружу большим пальцем.

— Ведь думал сегодня утром, что нужно надеть целые носки, — заметил он вполголоса. — А потом решил, что такая мелочь недостойна внимания настоящего философа. Клянусь, ваша служанка преподала мне хороший урок!

Плечи бургомистра мелко затряслись. Сначала Николас ван дер Мер смеялся беззвучно, а потом захохотал в полный голос, хлопая по плечу бывшего солдата Франса Хальса. Они хохотали, вытирая слезы, струившиеся из глаз, останавливались, переглядывались и снова начинали хохотать.

А в это время Лисбет металась по кухне и кричала:

— Ты с ума сошла! Содрала туфли с самого господина бургомистра! Тащила его по лестнице, как мешок с трухой! Господи, спаси и сохрани этот дом, что же теперь будет?!

Франсина оторвалась от чистки грязных башмаков и вытаращила глаза. Да что такого особенного она сделала?! Всего-навсего избавила себя от ненужной работы. Но сказать ничего не успела, потому что госпожа Хальс выскочила из кухни и понеслась к лестнице. Нужно как-то задобрить оскорбленного гостя, попросить прощения, объяснить, что Франсина будет наказана…

Лисбет добежала до передней комнаты и вдруг споткнулась, услышав громкий хохот. Она осторожно приоткрыла дверь и, озадаченная, вернулась на кухню. Не поймешь этих мужчин: сидят на лестнице и рыдают от смеха, а господин бургомистр громче всех. Ну, не сердится, и слава богу!

Лисбет окинула взглядом сияющий пол, угрюмую Франсину, возившуюся с башмаками гостя, и негромко сказала:

— Впрочем, знаешь, может, и правильно ты поступила. Мыть пол по три раза в день — это уж слишком.

Франсина только плечами пожала. Подумаешь, удивила! Как будто она и сама этого не знает! Заботливо протерла тряпочкой сияющие башмаки и понесла их господину бургомистру.

Глава 26

Москва, ноябрь 2007 года

Лена сидела на подоконнике и смотрела на улицу. Первый снег уже покрыл тротуар тонким скользким слоем, на голых ветках оседали пушистые муфты. Утром коммунальщики посыпали тротуар реагентами, и к обеду ледяная корка превращалась в хлюпающую под ногами грязь. Выходить на улицу не хотелось.