До Невозможности Настоящая - Данил Романович Ерофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пальцами двух рук аккуратно отодвигаю одну часть лифчика от другой. Теперь он держится только на её груди, немножко скатившись вниз. Её дыхание безудержное… ликую. Ей нравятся мои действия! Они её заводят! А я поверх её, срывающего голову стона— пауза, – Продолжай… А-а-х. Не могу поверить, что пару дней назад мы ещё вели себя друг с другом как дети. А сейчас она ведёт себя так непристойно, а я и не лучше… просто её арестован.
Протяжно проговаривает моё имя.
– Да?
Нервничая, спрашивает:
– Можно… – тишина, – сяду на тебя?
Ничего не ответив в ответ, отсаживаюсь чуть дальше, слегка приподняв на себя. Теперь окончательно завоёван – маленькой, робкой и нерешительной. Остатки её белья падают на колени, и это та вершина нежности, от которой мои глаза ошарашены! А она в ответ на мою реакцию улыбается и ухмыляется и в итоге отдаётся мне целиком, обволакивая шею языком. Тело немеет от прикосновения её сосков, а она от моих кротких движений стонет сильнее. Её тело, безжалостное к моим чувствам, не даёт мне право перестать прикасаться. Она и сама этого не хочет. Кидает меня всего на кровать, подчинив своей нежностью. Ощущаю елозящие прикосновения в районе паха, и они меня вынуждают на действия, за которые наутро, возможно, будет стыдно. Покрываю робкими ласками необычайную попу, проскальзывая пальчиком посередине трусиков. Слышу звонкий стон и тишина, а потом сквозь ночную дымку: «Продолжай…» Чувствую, как растекается её нежность, а тело становится слабее. Дыхание настолько сильно, что мне кажется, что мы в самолёте и вот-вот упадём. Но она не остановится, даже если мы с ней разобьёмся.
Свет кровавой луны, падающий в комнату, отражается на её небесном теле. И лишь прохладный ветерок, проскальзывающий по моим лодыжкам, не даёт улететь в страну грёз.
Её контрольное прикосновение возбуждает во мне кипение, и я оказываюсь сверху, а она снизу. Улыбка, милая даже сейчас, и почему я это заметил? А всё потому, что люблю её больше, чем её тело. И нужна она мне даже без секса. А пока так близка ко мне и вся раздета, моя задача – отработать у неё все поцелуи за этот вечер и доказать ей, что она самая лучшая девушка на свете. Шея покрыта мурашками, но это лишь больше провоцирует меня на непристойные действия.
Начинаю проводить носиком по шейке, слегка целуя. Осознав, что этого мало, – медленными, нерезкими движениями левой кисти застилаю грудь и слышу: «Ах-ух-а-а». Немного усиливаю своё побуждение: «Ещё, ах-ох, продолжай, не останавливайся!» Начинает ёрзать прям подо мной, поджимая под собой белое покрывало. Понимание факта, что ей очень хорошо, даёт мне веру – доставить ещё больше удовлетворения! Поэтому поцелуи с шеи начинаю не спеша переводить на ключицу. Пылко перейдя ниже и уже почти подойдя к верхней части груди, замираю от изумления. Послышался глубокий вдох, и она втягивает живот вовнутрь, демонстрируя всё изобилие тела. Стекаюсь медленно всё дальше и дальше… наслаждаясь мягким и беззащитным телом. Спускаюсь всё ниже и ниже, оставляя всего себя от верха живота до девственных всех промокших губ. Я уже будто готов захлебнуться в них, простыня тому подтверждение. Она намокла фатально, и, проведя пальцами по океану, улетаю. О таком и не мечтал даже в самых лучших грёзах.
Что она делает со мной, у меня нет шансов…
Играю своим язычком, облизывая её выступание, и чувствую, как с каждым разом они набухают больше обычного. Её стон – отдельная история, ведь он выходит за рамки приличия. Бросаю увлечённый на неё взгляд и вижу такую картину – закатаны глаза и в них видна только белая белизна.
Спрашиваю, как мальчик на выпускном: «Ты точно хочешь этого?», будто заставляя её ответить «да», провожу снова по истекающей ткани на её губах. В ответ звонко слышу: «Да-да-да!» – сильнее сжала и так помятое одеяло.
Поднимаюсь с кровати, и в ответ на мои действия, лёжа обнажённой на голубой простыне от лунного света, уперевшись головой об мягкую подушку: «Ты куда?»
– Никуда, я сейчас, – снимаю штаны и кидаю их на соседнее кресло.
Затем на этом же кресле оказались мои носки, и по возвращению к ней окутываю в волшебных поцелуях.
Её руки на всём моём теле, так мягко щекочут. В который раз целую, не забывая схватить резко за талию. Прижимаю к себе и окончательно мну ткань, которой уже и так неплохо досталось. Мы улетаем с ней в эту ночь. Освещённую звёздами, небесно-голубым небом и кровавыми оттенками полнолуния. Содрала с меня оставшуюся одежду, и я понимаю, что так близко к ней никогда не был.
Он набух до неестественности, говоря мне прямым текстом: «Давай, сделай это!» Но я позабыл о том, что оставил презерватив в кармане штанов.
Нелепо полез к штанам в поисках заветной резинки. Я не знаю, зачем, потому что Нана по идее родить при любом раскладе не сможет. Её организм не в состоянии воссоздать человеческий плод, даже с моей помощью. Надену его только потому, что так ей, может быть, будет менее болезненно. Подняв штаны с кресла, лезу в задний карман и беру его в руки. Гляжу на Нану: лежит, легонько подёргиваясь и прерывисто дыша.
Неужели ей холодно? Нужно поскорее согреть в объятиях.
Возвратившись к моей замершей принцессе, слышу тяжёлое дыхание и тянущуюся ко мне руку. Приняв предложения, аккуратно смакую её ладонь в своих губах. В надежде согреть своим теплом поднимаюсь выше по руке и проговариваю ещё раз, горячо дыша:
– Ты точно этого хочешь?
– Да-да! – чуть ли не задыхаясь и запинаясь, проговаривает. Тут же добавив: – А больно будет?
– Не буду лгать, вначале явно будет неприятно, но я сделаю всё возможное, что сможет смягчить твои первые ощущения.
Глубоко вздохнув и, видимо, морально настроившись:
– Хорошо.
И я делаю первое подёргивание на упаковке любви.
Мне остаётся только вытащить его из защитной плёнки, после чего надеть на себя. Практики у меня
