О чем молчат фигуры - Юрий Авербах

Прежде чем распрощаться с Крогиусом, попробуем оценить итоги его деятельности на посту начальника Управления шахмат Госкомспорта СССР. До того, как он стал начальством, у меня с ним были неплохие отношения. Мы не раз играли вместе в турнирах, в одном из чемпионатов страны он был моим тренером. Когда Крогиус стал начальником, на правах старшего я объяснил ему:

Коля! Твоя главная задача — защищать интересы шахмат и шахматистов в Спорткомитете.

К сожалению, все получилось с точностью до наоборот: для него главным было хорошо выглядеть перед начальством.

Я — чиновник! — обычно заявлял он,— и обязан строго выполнять указания руководства.

А уж о попытках их оспаривать не могло быть и речи. Доктор психологических наук, в жизни он оказался психологом неважным и не умел ладить с гроссмейстерами, особенно молодыми. Молодежь неоднократно жаловалась на него. Стоило кому-нибудь из них к нему обратиться за чем-нибудь, его первая реакция, как правило, была негативной, и требовалось немало усилий, чтобы добиться положительного решения.

Однажды его разговор с гроссмейстером Свешниковым принял столь резкий характер, что Крогиус пригрозил вызвать милицию.

Я уже не говорю о том, что в споре двух «К», ориентируясь на Севастьянова, Николай Владимирович сразу же встал на сторону Карпова. Достаточно только вспомнить слова, сказанные им еще юному бакинцу:

— У нас уже есть один чемпион мира, а другой нам не нужен!

И уже отправленный на пенсию, в 1990 году Крогиус демонстративно возглавил команду экс-чемпиона мира на пятом матче с Каспаровым. В течение восьми лет он представлял нашу страну в ФИДЕ, входил в ее руководящие органы, был вице-президентом. При нем колоссально возросла власть президента ФИДЕ, и я не помню, что бы Крогиус хоть как-то этому противодействовал. В 70-е годы перед очередным конгрессом Батуринский, Родионов и я обычно встречались, чтобы обсудить повестку дня, наши позиции по тем или иным вопросам. Когда Крогиус стал начальником, я не могу вспомнить ни одного такого заседания: он предпочитал решать подобные вопросы келейно. Мне особенно запомнилось одно его такое единоличное решение, которое прямо противоречило интересам наших шахмат. На заседании Исполкома ФИДЕ в Буэнос-Айресе в 1990 году, в работе которого от нашей страны участвовал Крогиус, было принято крайне спорное решение провести очередной матч-турнир претенденток на матч с чемпионкой мира в составе десяти человек в один круг. Мне неизвестно, кто предложил это нововведение. Оно появилось внезапно и на женской комиссии ФИДЕ предварительно не обсуждалось. Я знаю только, что Крогиус не пытался оспаривать это решение и письменно подтвердил свое с ним согласие. А ведь оно было невыгодно нашим женщинам, так как вносило большой элемент случайности. Ведь девять партий — слишком малое число. Показательно и другое: на страницах журнала «64» он пространно описал работу Исполкома, но забыл проинформировать читателей, а, заодно и всех заинтересованных лиц, включая Президиум федерации и ее женскую комиссию о «судьбоносном» решении относительно матч-турнира претенденток.

А ведь это было его первейшей обязанностью.

Матч-турнир претенденток должен был состояться в Боржоми. Когда до его начала оставался один месяц, из штаб-квартиры ФИДЕ был наконец получен регламент турнира вкупе с информацией, что Юдит и Жужа Полгар отказались в нем участвовать, и число партий сократилось до семи. Тогдашние члены женской комиссии федерации схватились за голову, но уже ничего изменить было нельзя.

К чему это привело, мы знаем: в турнире победили китаянка Се Цзюнь и А. Марич из Югославии, а наши А. Галямова и Н. Иоселиани отстали на пол-очка. Конечно, в этой неудаче в первую очередь, виноваты сами шахматистки и их тренеры, но большая доля вины лежит и на Крогиусе. Он не протестовал против столь неудачного регламента и вовремя не сообщил о его введении. Таков был стиль работы начальника управления...

Когда же мы впервые рискнули опубликовать пару статей с критикой деятельности Крогиуса и предложили ему ответить на них, он ответил, но весьма своеобразно. Как раз в тот день, когда в Управлении шахмат проводилась служебная аттестация его сотрудников, он предложил подписать им подготовленное заранее «коллективное» письмо в редакцию, отвергающее критику. Мы, конечно, его опубликовали, сопроводив соответствующими комментариями.

Несколько позже в Госкомспорте прошла партийная конференция. Отчет о ней был обнародован в газете «Советский спорт», и в нем говорилось, что у Госкомспорта трудно складываются отношения с прессой.

«Не согласен с опубликованной точкой зрения,— справедливо утверждала газета,— доказывай в прессе свой взгляд, предлагай конструктивные решения. Этому надо учиться, время командного стиля и келейности миновало».

Однако Николай Владимирович учиться не хотел, предпочитал старые, испытанные методы. А время уже было другое...

Между тем весною 1990 года завершился еще один цикл отбора претендентов на матч с чемпионом мира. Победив последовательно И. Хьяртарсона со счетом 3,5 : 1,5 (+2 = 3), затем

А. Юсупова — 4,5 : 3,5 (+2 1 = 5) и в финале Я. Тиммана — 6,5 : 2,5 (+4 = 5) Карпов еще раз получил возможность встретиться с Каспаровым в борьбе за шахматную корону. Это был уже их пятый поединок. Подобного на самом высшем уровне шахматный мир еще не видел.

Матч проходил на двух континентах — в Америке и Европе. Нью-Йоркская половина завершилась вничью — 6:6. Вторая половина в Лионе оказалась более результативной. Каспаров выиграл шестнадцатую, проиграл семнадцатую, но победил в восемнадцатой и двадцатой. Разрыв в счете достиг двух очков, и, чтобы сохранить титул, чемпиону мира достаточно было набрать одно очко из четырех партий. Сделав две ничьи, он эту задачу выполнил. Карпов, выиграв двадцать третью партию лишь сократил отставание — 12,5 : 11,5 (+4 3 = 17).

Большие перемены

В 1990 году Кампоманес выставил свою кандидатуру на пост президента ФИДЕ на третий срок. На перевыборном конгрессе в Нови-Саде, конкурируя с Н. Рабель-Мендесом и Р. Тораном, он добился победы, действуя ловко и умело. На роль исполнительного вице-президента Кампоманес пригласил югослава А. Матановича и тем самым обеспечил себе поддержку организаторов Олимпиады, проходившей одновременно с конгрессом. Достаточно сказать, что не менее дюжины иностранных арбитров, приглашенных судить соревнование, по совместительству оказались делегатами конгресса. Не исключаю, что и представители ряда команд, приехавших на Олимпиаду с помощью организаторов, тоже были обязаны его поддержать.

А какова была позиция нашей федерации? На заседания Президиума, где обсуждался этот вопрос, после долгих споров решили филиппинца не поддерживать. Однако у Госкомспорта было другое мнение, и его руководство сделало «ход конем». Руководителем нашей команды на Олимпиаде и делегатом конгресса был исполнительный директор федерации А. Бах, получавший зарплату в Госкомспорте. За день до выборов он выступил по югославскому телевидению и заявил, что наша федерация, а фактически Госкомспорт поддерживают Кампоманеса.

На Олимпиаде в Нови-Саде мужская сборная Советского Союза снова победила. Занявшая второе место команда США отстала на 3,5 очка. Это была 17-я, как выяснилось позднее, последняя победа команды СССР на шахматных Олимпиадах.

Политические события 1990 года привели к тому, что прибалтийские республики стали отделяться от Советского Союза, и на Олимпиаду в Нови-Сад приехали команды Латвии, Литвы и Эстонии с просьбой восстановить их в ФИДЕ, поскольку до 1940 года все они были ее членами, и позволить участвовать в Олимпиаде. В решении этого вопроса Кампоманес показал себя большим дипломатом: сообщив, что их просьба о восстановлении в ФИДЕ будет благожелательно рассмотрена, принять участие в Олимпиаде им не позволил.

Политические и экономические изменения, происходившие у нас в стране в начале 90-х годов, наложили свой отпечаток и на шахматную жизнь. Не успела Шахматная федерация СССР, получив большую самостоятельность, зарегистрироваться в качестве юридического лица, как вдруг в конце 1991 года распался Советский Союз и с ним ушла в небытие и Шахматная федерация.

В 1992 году исполнилось 100 лет со дня рождения нашего великого соотечественника Александра Александровича Алехина — первого русского шахматиста, завоевавшего высший шахматный титул, и четвертого чемпиона мира в истории шахмат.

Отмечая выдающуюся роль, которую сыграл Алехин в развитии и пропаганде шахматного искусства, ФИДЕ объявила 1992 год — годом Алехина. Однако именно этот юбилейный год стал годом больших преобразований в жизни наших шахматистов. Совсем недавно созданный Союз шахматистов СССР был преобразован в Международный шахматный союз. Это произошло на съезде, собравшем представителей 11 независимых государств — бывших республик СССР. Председателем правления союза был избран чемпион мира Г. Каспаров. В феврале 1992 года состоялся съезд Российской шахматной федерации. Ей предстояло стать естественной правопреемницей Шахматной федерации СССР на территории России. На съезде в конкуренции с академиком Л. Абалкиным был избран новый президент федерации А. Мурашов, видный деятель демократического движения, начальник ГУВД Москвы. На пост президента его выдвинул возглавляемый Каспаровым Международный шахматный союз, а сам чемпион мира произнес на съезде пламенную речь в поддержку Мурашова, что во многом и определило исход выборов.