Время побежденных - Мария Семеновна Галина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подойдя поближе, индеец мрачно заглянул внутрь ямы.
— А, это Пожиратель, Комедор, — сказал он. — Они тут раньше не водиться. Их трудно увидеть. Очень плохо.
— А вот он его увидел, — вмешался Карс, — хоть говорит, не знает как.
— Это лес, — спокойно ответил индеец. — В лесу никто ничего не знать. В лесу чувствовать. Вы идти еще немного, чувствовать еще больше. Много видеть.
— Я этого не понимаю, — медленно сказал Карс.
— Какие-то резервы человеческого организма нам до сих пор неизвестны, — ответил док, — возможно, они до поры скрыты, но здесь просыпаются.
— Почему?
— На них влияет какой-то неизвестный фактор.
— Это не объяснение.
Док пожал плечами.
— Другого у меня нет.
— Я приносить добыча, — проводник перевел разговор на более интересную тему. — Она безвредна. Ее можно есть.
— Хорошо, — сказал док, — остановимся. Только надо отойти подальше от этой твари. Ты уверен, что тут не водятся еще такие?
— Никто не может быть уверен в лесу, — мрачно ответил проводник. Потом поводил головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, и заключил:
— Но этот был один.
…Костер горел светло и ровно. Наши спутники уснули, даже Рамирес, который долго ворочался и стонал. Первую вахту, по уже заведенному порядку, стояли мы с Карсом. Мой напарник, присев поближе к костру, что-то сосредоточенно выводил своими каракулями в блокноте.
— Все еще трудишься? — спросил я его. — И о чем же ты пишешь? Прошли столько-то километров по вашему кадарскому счету, ты метким ударом камня убил страшного слизняка-Пожирателя… Только не пиши, что это был слизняк. Пиши, что у него было три пары челюстей и ядовитая кислота вместо крови. Так будет внушительней.
— Я пишу правдивый отчет, Олаф, — обиженно ответил мой напарник. — А как иначе мои соплеменники узнают, что тут происходит? Из нас так далеко еще никто не забирался.
— Ну-ну… одному тебе, получается, так повезло.
Он отложил блокнот и уставился на меня.
— Как ты думаешь, Олаф, зачем Глен на самом деле нас сюда отправил?
— Как — зачем? — удивился я. — На разведку. Если помнишь, он до нас посылал еще одну группу. Она не вернулась.
— Смешно думать, что мы выживем там, где пропали опытные рейнджеры.
— Наверное, поэтому он и отправил нас. Не как рейнджеров, а как боевиков.
Он покачал головой.
— Не знаю, Олаф. Что тут сделаешь, даже имея боевой опыт? Как можно драться, не видя противника? Тут не помогут никакие твои приемы. Даже оружие.
— Ну ладно, — сказал я неохотно, — а ты что думаешь? Скажи мне, раз ты у нас такой умный.
— Я думаю, — серьезно ответил Карс, — что он надеется на то, что кто-то сумеет выйти на контакт. Одни люди не подошли — он шлет других. Может, эти подойдут.
— Ты все-таки считаешь, что тут обосновался какой-то чуждый разум? Интересно где? В той воронке, которая осталась от взрыва установки? Там знаешь какая воронка!
— Может, и не там, — твердо сказал Карс, — но где-то он есть. Иначе бы…
— Иначе бы что?
— С нами не происходило бы того, что с нами происходит!
— А что, собственно, с нами происходит? Тащимся по Гиблым Землям — и все. Я больше ничего не заметил.
— Вот это, Олаф, — грустно сказал Карс, — меня и беспокоит.
* * *
Из отчета агента 18–15
То, что происходит тут, на Гиблых Землях, само по себе удивляет и сбивает с толку. Боюсь, что именно из-за этого легко проглядеть главное — мои спутники постепенно меняются. Иногда мне кажется, что они сами этого не замечают; но у них появляются какие-то новые качества, открываются скрытые способности. Я видел их раньше, знал до этой экспедиции — здесь это совсем другие люди. Пока вроде бы не меняется один только Олаф. Я знаю его давно — я бы заметил. Но что будет дальше? Это меня очень беспокоит — если такое наблюдается даже сейчас, хоть мы прошли не так уж много, то на кого они будут похожи в конце пути?
Мы идем, словно выполняя чью-то волю, сами того не замечая…
Гиблые Земли
8 ноября 2128 года
Я проснулся, словно меня что-то подтолкнуло, и сразу вскочил, еще не соображая, где нахожусь. Наконец в голове чуть-чуть прояснилось. Я огляделся. Вокруг царила глубокая ночь, но на пространстве, освещенном светом костра я увидел две темные фигуры, борющиеся на земле.
Рамирес и Хенрик.
— Черт! — сказал Хенрик (он перевернул Рамиреса лицом вниз и заломил ему руки за спину). — Да помогите же мне!
— Что ты вытворяешь, Хенрик! — возмутился Карс.
Он тоже проснулся, да и понятно — шум, который они подняли, разбудил бы и мертвого.
— Да ничего я не вытворяю! — сдавленно прохрипел Хенрик; Рамирес извивался у него под коленом, точно земляной червяк. — Этот сукин сын вдруг вскочил и не говоря ни слова направился в лес. А когда я попытался его остановить, начал толковать, что его кто-то позвал. Я еле приволок его обратно — он отбивался как сумасшедший. Да он и есть сумасшедший. Говорю вам, он свихнулся!
— Хорошенькое дело, — сказал я.
— Проклятие, — орал Хенрик, — сделайте же что-нибудь!
— Док! — я подскочил к доку, чтобы растолкать его, но тот уже и сам проснулся.
— Идите же сюда! Помогите! — надрывался Хенрик. — Мне с ним не справиться!
Карс без лишних слов шагнул к дерущейся парочке и навалился на Рамиреса. Тот хрипел и выкрикивал что-то неразборчивое, пытаясь вырваться из объятий моего напарника.
— Веревку! — орал Хенрик. — Дайте веревку!
— Очень плохо! — мрачно высказался индеец, который стоял неподвижно, освещенный багровым светом костра, и наблюдал за схваткой.
Я вытащил из рюкзака веревку и кинулся к Рамиресу.
— Давай, Олаф, — пропыхтел Карс, — мы и вдвоем его не удержим! Он же дерется, как туг!
Пока Карс изо всех сил пригибал Рамиресу голову и плечи к земле, я скрутил парню руки за спиной. Но он продолжал отбиваться с такой силой, что пришлось связать ему и ноги.
Док подошел к Рамиресу, который лежал на земле, все еще невнятно бормоча что-то, и приподнял ему веко.
— Ну и что вы скажете? — спросил Хенрик.
Тот покачал головой.
— Понятия не имею, что с ним, — сказал он наконец.
— Что-то такое вроде было в тех сводках, что я просматривал, — вспомнил я.
— Да хрен с ними, с этими сводками, — раздраженно отмахнулся Хенрик, — нам-то что с ним делать?
— Вы тоже слышали, что его кто-то звал? — поинтересовался док.
— Нет, конечно, — отрезал Хенрик, — ему это
