Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский

через час. Снова никого. И только под утро я услышал его голос.

– А-а, Штаммер! – нисколько не удивился он. – Как поживает посланец молодых социал-демократов?

Я сказал, что у меня возникла срочная необходимость встретиться с ним.

– Вы где?

– Я могу быть у вас через десять минут.

– Хорошо, я жду.

Поляков занимал номер на верхнем этаже. Повсюду – на кровати, на столе и даже на полу – валялись картонные коробки с магнитофонными лентами. На столе я увидел маленький репортерский магнитофон в разобранном виде.

– Забастовал, черт бы его побрал, – сказал Поляков. – Не могу понять, в чем дело. Вы в этих штуках не разбираетесь?

– Боже упаси, всякая техника меня пугает, – сказал я.

– А меня кормит, – сказал Поляков и сел к столу. – Я буду работать, а вы говорите…

Но как только я заговорил, Поляков отодвинул магнитофон и повернулся ко мне.

– Любопытно, – сказал он и, выслушав меня, спросил: – Как вы об этом узнали?

– Сюда приехали их представители, а один из них мой давний знакомый, – ответил я.

– Так что всякое жульничество исключается? – спросил Поляков.

– Абсолютно.

– А почему они не обратились непосредственно в штаб фестиваля?

– Тут есть свои тонкости, – охотно и доверительно пояснил я. – Если бы они обратились в штаб, то они как бы официально признали фестиваль, а этого руководство социал-демократического союза им никогда не простило бы. Их в два счета могут лишить работы. Они хотят избежать всякого официального оформления этой помощи.

– Но деньги любят счет, – улыбнулся Поляков.

– О, они дадут вполне ответственную расписку, – сказал я.

– Кому?

– Вам или тому человеку, который будет вместо вас.

– А если это будет представитель штаба фестиваля?

– Нет, нет, иметь дело со штабом они категорически не хотят.

– Ясно, ясно, – сказал Поляков. – А как они мыслят эту операцию практически?

– Завтра в шестнадцать часов они будут ждать в Грюневальде у входа на водную станцию. Расписка будет приготовлена.

– Сколько нужно денег?

– Двадцать три тысячи марок. Их все-таки почти двести человек.

Поляков молчал, а я ждал затаив дыхание.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я доложу кому нужно, и завтра в шестнадцать ноль-ноль ваши ребята должны быть на месте. Но если ничего не выйдет, чтоб никаких обид. Вы сами там будете?

– А как же! Я же должен познакомить их с вами.

– Ну тогда, значит, до завтра. – Поляков протянул мне руку.

Спустя полчаса я был уже в особняке мистера Берча. Выслушав меня, мистер Берч тут же соединился с Франкфуртом и пригласил к аппарату мистера Дитса. Они обменялись приветствиями, и Берч сказал:

– Операция «Золотая рыбка» проходит успешно. Завтра – финиш.

Потом он минуты две слушал Дитса, весело воскликнул «О'кей!» и положил трубку.

– Могу вас поздравить, мистер Коробцов, – сказал он. – Спасибо.

За час до назначенного срока я в машине Курта проехал мимо водной станции в Грюневальде. Пожалуй, мы ошиблись, выбрав для встречи это место. Здесь проходили международные соревнования по академической гребле, и на станцию валом валила молодежь. В такой толчее произвести киносъемку будет очень трудно.

Второй раз мы проехали мимо станции без десяти четыре, и я увидел Полякова. Он стоял у забора вдвоем с худеньким рыжеволосым пареньком. В руках у Полякова был сверток. Все-таки приятно, когда видишь, что все идет по плану и события как бы подчиняются тебе.

Я проехал еще метров четыреста и остановился возле маленького бара, где меня поджидал мистер Глен с незнакомыми мне людьми.

Кинооператоры тотчас умчались на своей машине, а ко мне в машину сели два молодых немца – Петер и Эдуард, рослые, крепкие ребята. Они тоже волновались, как я.

Курт поставил машину возле тротуара. Мы втроем сразу направились к Полякову. Поляков и рыжеволосый паренек стояли на асфальтовой дорожке между забором и клумбой, и, для того чтобы подойти к ним, нужно было сделать крут. Наши кинооператоры уже занимали удобную позицию.

Я поздоровался с Поляковым, представил ему Петера и Эдуарда.

– Значит, вы представители социал-демократической молодежи Франкфурта? – спросил у них Поляков.

– Да, – подтвердил Петер.

Все дальнейшее произошло так быстро, что я и теперь не могу связно об этом рассказать… Нас внезапно окружила плотная толпа.

– Кто тут из Франкфурта? – кричали вокруг нас. – Мы тоже оттуда!

Тут я увидел, что наши кинооператоры убегают. А мы оказались в западне. За спиной – забор, впереди – клумба, а с боков – быстро растущая толпа. И теперь нас снимали операторы и фоторепортеры – явно не наши.

Дюжий парень с фестивальным платком на шее прижал к забору Эдуарда.

– Ну-ка, говори правду: кто ты и откуда? – кричал он ему в лицо.

– Мы ничего не знаем! – кричал Эдуард.

– Ах, не знаешь? – Парень схватил Эдуарда за руки и обратился к толпе: – Товарищи! Здесь подготовлена провокация!

Петер и Эдуард вырвались и дикими скачками побежали прямо по цветам.

Поляков держал меня за руку.

– Ну что, Штаммер, совершенно очевидно, что вас впутали в грязную провокацию, – сказал он громко, с явным расчетом, чтобы слышали все.

– Очевидно, – сказал я, изо всех сил стараясь быть спокойным. – Я вообще не понимаю, что произошло.

– Прошу