История Халифата. Том 1. Ислам в Аравии, 570—633 - Олег Большаков

[+76] Букв. «ребенок принадлежит постели»; это положение, как и сама формулировка, явно заимствовано из римско-византийского права (кстати, буквально та же формулировка была принята Кодексом Наполеона). Положение о наследовании против завещания и запрещение наследования иноверцами также, несомненно, восходят к Кодексу Юстиниана I.

[+77] Азр., с. 351–352. У ал-Вакиди [пер., с. 338–339] содержание речи Мухаммада и положений, возглашенных глашатаем, объединено в речи, Ибн Хишам приводит только саму речь [И. Хиш., с. 821]. Беспорядочность перечисления отдельных положений (в нашем изложении они тематически сгруппированы), их случайность, вызывает подозрение, что указанная речь является компиляцией различных высказываний Мухаммада в дни завоевания Мекки или произвольной реконструкцией запомнившихся в самых общих чертах высказываний пророка. Р. Сэрджент вообще считает эту речь поздней компиляцией [CHAL, с. 122].

[+78] И. Хиш., с. 821; Вак., пер., с. 339.

[+79] Он обнаружил, что Мухаммад не может отличить в записях отклонения от первоначально произнесенного текста, и поэтому решил, что Коран — не откровение, а обычный текст, сочиненный человеком. Понятно, почему Мухаммаду так не хотелось его прощать.

[+80] И. Хиш., с. 819; ал-Балазури обвиняет его в сочинении сатир на Мухаммада, а обидчиком дочери Мухаммада (но Зайнаб, а не Фатимы и Умм Кулсум) называет Хаббара б. ал-Асвада [Балаз., А., с. 357, 359].

[+81] Вак., пер., с. 341–342; И. Хиш., с. 822–824.

[+82] Сведения источников противоречивы. По одной версии, женщины присягали тут же, на ас-Сафа, когда кончили присягать мужчины, и то ли Мухаммад давал им прикоснуться к его руке, прикрытой одеждой, то ли они опускали руку в чашу с водой, в которой подержал руку Мухаммад; при этом Хинд, дочь Утбы, бесстрашно укоряла Мухаммада, что он увещевает не воровать, а сам лишает людей имущества, призывает не убивать младенцев, а сам убивает их, когда они вырастают ([Таб., I, 1643–1644] — рассказ со ссылкой на Ибн Исхака, в обработке Ибн Хишама — отсутствует). По другой версии, несколько родовитых мекканок во главе с Хинд пришли в лагерь Мухаммада и в присутствии его жен и дочерей присягнули в верности. Хинд хотела скрепить клятву прикосновением к руке Мухаммада, но он подал ее, прикрытую одеждой ([Вак., пер., с. 344], та же версия кратко [Балаз., А., с. 360]). Затем Хинд подарила Мухаммаду двух козлят, объяснив скромность подарка плохим приплодом. По благословению Мухаммада приплод стал богатым [Вак., пер., с. 350; Балаз., А., с. 360].

Первая версия с присягой мекканок и дерзкими речами Хинд кажется сомнительной. Других случаев приведения женщин к присяге мы не знаем, иное дело — индивидуальная присяга нескольких родовитых влиятельных женщин. К тому же версия о непримиримости Хинд и жестоком надругательстве над телом Хамзы вызывает подозрение в романтизации событий. Сразу возникает вопрос: если она действовала столь враждебно, то почему не попала в список мекканцев, поставленных вне закона? (Она попадает туда только в поздних биографиях Мухаммада [Дийарб., т. 2, с. 104].)

[+83] По мнению Э. Грефа, здесь, как и в других айатах [VI, 137/138, 140/141, 151/152; XVII, 31/33; LX, 12; LXXXI, 8–9], имеется в виду не погребение заживо новорожденных девочек, как лишних едоков, а вытравливание плода незаконной связи. Аналогию он видит в христианских сочинениях (Апокалипсис Павла, Ефрем Сирин), где говорится, что на Страшном суде неродившиеся младенцы будут воскрешены и войдут в рай, а погубленные будут требовать наказать родителей [Graf, 1976, с. 114–116]. Действительно, сура LXXXI, 8–9 содержит очень схожую мысль: «И когда зарытую живьем спросят, за какой грех она была убита…»; но в другом случае (XVII, 31/33) убиение объясняется боязнью не прокормиться. Все же нельзя отрицать какую-то связь между осуждением прелюбодеяния и запрещением убиения младенцев, поставленных рядом в речи Мухаммада.

[+84] Балаз., А., с. 356; Вак., пер., с. 343.

[+85] И. Хиш., с. 824.

[+86] Может быть, не случайно, что это почетное поручение было возложено на человека из бану хуза'а [Вак., пер., с. 341], которые прежде были хранителями Ка'бы, а после Худайбии стали первыми могущественными союзниками мусульман.

[+87] И. Калби, пер., с 22–23; Вак., пер., с, 351.

[+88] Мединцы посещали его после Мекки и Мина и брили головы в знак окончания паломничества [И. Калби, пер., с. 18]. Согласно тому же источнику, святилища ал Манат было разрушено Али, но это явное смешение с разрушением им святилища таййитов.

[+89] Самх., т. 2, с. 316; у Ибн ал-Калби [пер., с 16] Рухат локализуется около Йанбу' и говорится, что его служителями были бану лихйан, одна из ветвей хузайлитов. Из контекста всех сообщений об уничтожении этого идола ясно, что он находился в окрестностях Мекки, а не в Йанбу', вошедшем в зону влияния Мухаммада года на два-три раньше. Возможно, что Сува' был племенным божеством всех хузайлитов, и другой идол с тем же именем мог быть у бану лихйан.

[+90] И. Хиш., с. 833–838; Вак., пер., с. 351–354; И. Хабиб, с. 246–260. Ибн Хабиб говорит о 400 убитых (с. 248), что явно преувеличено.

[+91] Вак., пер., с. 354. В этой истории многое, несомненно, преувеличено: Мухаммад не мог в это время выплатить виру за всех убитых, если их было 30 человек (по 100 верблюдов, каждый ценой в 100 дирхемов, за человека), — 300 тыс. дирхемов. Видимо, число убитых было значительно меньше.

[+92] Мухаммад прибыл вечером во вторник 10 шавваля [Вак., пер., с. 356; И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 108]. 10 шавваля — среда 31 января, но по древнему арабскому исчислению времени 10 шавваля началось накануне вечером, т. е. 30 января, расхождение дат в днях недели может объясняться именно тем, что на подходе к Хунайну был еще вторник, 9-е, а когда стали лагерем — наступило 10-е, среда. Халифа б. Хаййат со ссылкой на ал-Мадаини приводит иную дату; Мухаммад вышел из Мекки в воскресенье в середине шавваля, т. е. 14 шавваля (4 февраля) [Халифа, с. 52], следовательно, мог прибыть только 7 или 8 февраля. По ал-Балазури, Мухаммад вступил в Мекку 18 рамадана, пробыл 12 дней и после разговенья (т. е. 1 шавваля?) вышел в поход на Хунайн [Балаз., А., с. 364], но эта дата совершенно неприемлема, так как в первых числах шавваля Халид был в походе на бану джазима [И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 106].

[+93] Вак., пер., с. 357.

[+94] Это мельком отмечается у ал-Вакиди [пер., с. 360].

[+95] И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. ПО.

[+96] Неясно, откуда взялась эта катапульта (манджаник). По одним сведениям, ее соорудил Салман ал-Фариси [Вак., пер., с. 370; Балаз., А., с. 368], по другим — все осадные орудия были сделаны мусульманами, специально посланными в Джураш обучаться их изготовлению еще до сражения в Хунайне ([И. Хиш., с. 869; Вак., пер., с 370] — названы разные лица). Наконец, сообщается, что машины привез Туфайл б. Амр ад-Дауси (упомянутый у ал-Вакиди как человек, посланный в Джураш), пришедший на помощь Мухаммаду с четырьмястами воинов на четвертый день осады после уничтожения своего святилища [И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 114].

[+97] Длительность осады, по разным данным, — от 15 до 19 дней [Вак., пер., с. 369, 372; Балаз., Ф., с. 55]. Сражение при Хунайне произошло 10 шавваля/31 января, значит, Мухаммад мог оказаться у Таифа 3 февраля. Из Таифа в ал-Джи'рану Мухаммад прибыл в четверг 5 зу-л-ка'да [Вак., пер., с. 380; И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 111]. Поскольку четверг приходится не на 5-е, а на 3-е число этого месяца (22 февраля), то, учитывая время на дорогу, окажется, что Мухаммад снял осаду 31 января или 1 февраля. Следовательно, осада длилась ровно 20 дней (или, если не считать день ухода, — 19 дней). Сообщение о сорока днях обстрела Таифа — явное преувеличение [И. Са'д, т. 2 ч. 1, с. 115].

[+98] И. Хиш., с. 875–876; Вак., пер., с. 373; Халифа, с. 54–55. Все трое указывают, что погибших мухаджиров и ансаров было 12, но в перечне ал-Вакиди упоминается Йазид б. Зам'а (которого нет у остальных) вместо Рукайма б. Сабита. В число убитых под Таифом все включают Абдаллаха, сына Абу Бакра, раненного стрелой и умершего в Медине после Мухаммада. Так или иначе, число убитых сподвижников близко к дюжине.

[+99] У ал-Вакиди [пер., с. 377] — «по 4 верблюда или 40 овец», у Ибн Са'да [т. 2, ч. 1, с. 110] — «по 4 верблюда и по 40 овец». Уотт следует тексту ал-Вакиди [Watt, 1977, с. 73]. Действительно, добыча должна была быть разделена между 11 тыс. пеших и 1 тыс. конных, что составит 14 тыс. долей, и, если принять вариант Ибн Са'да, равняется 56 тыс. верблюдов и 560 тыс. овец. Однако и вариант ал-Вакиди требует вдвое большего количества скота, чем было захвачено: 80 тыс. овец и 48 тыс. верблюдов (при том же соотношении поголовья), а ведь в раздел поступило лишь 4/5 добычи.

Видимо, при разделе добычи скот принимался за всеобщий эквивалент стоимости и указание, что на долю воина досталось столько-то овец (или верблюдов), служит условным обозначением стоимости того, что ему досталось, будь то скот, серебро или домашняя утварь. Но если это так, то, значит, стоимость пленных при делении добычи не учитывалась, так как даже при оценке их по 1000 дирхемов = 10 верблюдов (1/10 платы за убитого) доля каждого воина составила бы (кроме неизвестной нам добычи в виде одежды, утвари и различных трофеев) после вычета пятины не менее 60 овец.