В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках - Уильям Мак Нил

В действительности, стремление к стяжательству во флоте ценилось столь же низко, сколь и в армии; адмирал Скотт имел склад скорее корыстный, нежели предпринимательский. Тем не менее потребовалось пройти долгий путь активных контактов и продолжительных консультаций флотских офицеров и частных предпринимателей по техническим и финансовым проблемам, чтобы растопить лед прежнего недоверия.

Трения и скрытность никогда полностью не исчезали из отношений, определявшихся древними разногласиями между продавцом и покупателем. Однако, несмотря на время от времени раздававшиеся обвинения в недоверии, определяющим оставалось сотрудничество в мириаде проблем вокруг создания новых и более совершенных кораблей. В итоге маленьким компаниям технократов удалось построить узкий мост над пропастью, разделявшей флотских офицеров от мира производства и коммерции. Таким образом они создали условия для воплощения новых возможностей демократической и парламентской политики в форме череды поколений новых вооружений, каждое из которых было более мощным, более дорогостоящим и, в целом, более важным для национальной экономики, нежели предшествующее.

После начала претворения кораблестроительной программы 1884 г. мост между флотом и оружейной промышленностью был в 1889 г. еще хрупким и малозадействованным. На утверждение правительства был представлен Акт о военно-морской обороне. Общая сумма его составляла 21,5 млн ф. ст. — в четыре раза больше дополнительных ассигнований 1884 г., а общее количество кораблей, намеченных к постройке, достигло внушительной цифры 70 единиц (из которых половина— на частных верфях).

Размах программы был подтвержден официальным объявлением «стандарта двух держав». Это означало, что Королевский флот всегда должен был превосходить или равняться по мощи объединенным силам следующих за ним двух крупнейших флотов мира. Утверждалось, что только подобным образом возможно было обеспечить безопасность Великобритании от всех возможных угроз[369].

Поразительным в отношении программы 1889 г. является то обстоятельство, что она превзошла объем собственно запрашиваемого Адмиралтейством. Частные инициатива и мотивация более не управляли событиями. Взамен организованные группы вступали друг с другом во взаимодействие, а зарождавшийся в результате процесс превосходил все, что могли вообразить его участники. Однако толчок был однонаправленным и заставлял правительство двигаться по пути увеличения вложений на вооружение.

Как и в 1884 г., алармистов на Британских островах было предостаточно. Самым замечательным образом подыграли им французы, начав в 1888 г. широкомасштабную программу строительства боевых судов, не ограниченную более торпедными катерами и крейсерами. Всплеск джингоизма вокруг гротескно-героического образа генерала Буланже также вызвал ответную реакцию британского общества. Наиболее уважаемый солдат империи Лорд Уолсли заявил в Палате лордов, что «дотоле, пока флот будет оставаться столь же слабым как в настоящее время, армия Ее Величества… не может обеспечить безопасность столицы, в которой мы сейчас находимся»[370]. И премьер-министр лорд Солсбери убедил себя, что «при определенных обстоятельствах французское вторжение возможно»[371].

То обстоятельство, что даже в период общего процветания сталелитейная промышленность и судостроение находились в достаточно затруднительном состоянии, лишь подлило масла в огонь. Однако более всего повлиял на правительство стратегический подсчет, согласно которому совместными действиями франко-российский флот был способен вытеснить Королевский флот из Средиземного моря. Вдобавок, консерваторы вроде Первого лорда Адмиралтейства в 1889 г. Джорджа Гамильтона признавали, что ассигнования на флот популярны в народе и могут оказать партии поддержку на выборах[372].

Партийные привилегии, государственные интересы и общественный энтузиазм — все двигались в том же направлении, что и узкие интересы частных производителей оружия, сталепромышленников и судостроителей. Неудивительно, что Адмиралтейство получило в 1889 г. средств на строительство новых кораблей больше, нежели запрашивало или рассчитывало получить. Разумеется, в британском обществе это подтверждало и укрепляло заинтересованность в постоянных и даже расширяющихся ассигнованиях на флот[373].

Это стало очевидным, когда пятилетний план 1889 г. стал подходить к концу. В 1893 г. наступил общий кризис в торговле. Гладстон вновь возглавил правительство и всеми силами противился повышению уровня налогов для постройки новых боевых кораблей в период экономического спада. Однако когда дело дошло до правительственного кризиса, все министры выступили против него. После двух недель ожесточенных дебатов Гладстон предпочел отставку поддержке плана строительства флота. Представленный Первым лордом Адмиралтейства Спенсером пятилетний план с общим бюджетом 21,2 млн ф. ст. легко прошел процесс утверждения в парламенте. Газетчики быстро и умело обеспечили поддержку данного документа, хотя полностью институционизировалась подобная агитация лишь с учреждением Флотской Лиги в 1894 г.

Вскоре последовали новые кризисы, поскольку другие государства, включая таких промышленных гигантов, как Соединенные Штаты и Германия, в 1890-х также заразились лихорадкой флото-строения. Пытаясь убедить соотечественников в необходимости строительства нового, современного флота, американский морской офицер Альфред Тэйер Мэхан опубликовал в 1890 и 1892 гг. тома знаменитой книги «Влияние морской мощи на историю». Ее успех как на родине, так и за рубежом (особенно в Германии) был феноменальным; в итоге на пороге нового столетия и при драматической изоляции, в которой Великобритания оказалась ввиду Англо-бурской войны, «стандарт двух держав» стал неосуществимым. Неожиданно затяжной и трудный характер этой войны привел к невиданному росту расходов на флот и армию, и до возвращения либералов ко власти в 1905 г. держать военные расходы под строгим контролем не представлялось возможным.

К тому времени адмирал Фишер стал Первым лордом Адмиралтейства и оставался на этом посту с 1904 по 1910 гг. На требования экономии он ответил реформированием кадровой политики в метрополии, закрытием флотских стоянок за рубежом и безжалостным списанием устаревших боевых кораблей[374]. В то же время он сосредоточил усилия на постройке нового сверхмощного линкора «Дредноут». Этот корабль заставил всех соперников — и особенно германский флот — приостановить строительство кораблей до разработки равных «Дредноуту» судов. Либеральные политики были убеждены, что это позволило бы правительству снизить темп судостроения, что являлось предусловием для выполнения намеченных сокращений расходов на флот.

Однако подобная политика означала также безработицу и прекращение работ на верфях и других предприятиях-субподрядчиках судостроения. Одно дело, когда сокращения ударяли по не представленным в парламенте заморским общинам Галифакса, Новой Скотии или Багамских островов — и совсем другое, когда страдали области собственно Великобритании[375]. Консерваторы использовали проблему, чтобы развернуть шумную агитацию за постройку большего числа военных кораблей вместо сокращения их выпуска. Решающим обстоятельством стало объявление в 1908 г. Германией новой, расширенной программы строительства военного флота— и в итоге правительство либералов, в 1909 г. выступавшее за постройку четырех новых линкоров, одобрило строительство восьми! По словам Уинстона Черчилля, «в конце было достигнуто интересное и своеобразное решение. Адмиралтейство требовало постройки шести кораблей; экономисты (одним из которых был он сам) предлагало четыре — и в конце мы сошлись на восьми.»[376]

Эта длинная цепь неуклонно стремившихся к увеличению расходов на флот политических решений подогревалась стремительной технологической революцией, международным соперничеством и изменившимся характером внутренней политики Великобритании. Сложилась мощная взаимосвязь, поскольку без появления представлявших экономические интересы групп технологические преобразования не могли бы протекать столь быстро. Обеспечивая утверждение все более объемных флотских ассигнований, эти группы способствовали увеличению государственных расходов. В свою очередь, каждая новая программа строительства военных кораблей открывала дорогу дальнейшим технологическим переменам, делая прежде построенные суда устаревшими и требуя еще более значительных расходов на следующий этап судостроительной деятельности.

Невозможно точно определить долю технологического новаторства как самостоятельной составной вышеуказанной модели возрастающих расходов — однако изменения в характере первого очевидны. До 1880-х изобретательство почти всегда оставалось уделом одиночек, иногда поддерживаемых кастой техников и высококлассных механиков, изготавливавших опытные образцы и вообще воплощавших идеи изобретателей. Армстронг и Уитуорт придерживались именно этого метода, используя по своему усмотрению возможности своих фирм для разработки новых моделей пушек и других механизмов. Предприниматель нес все бремя расходов на исследовательские и опытно-конструкторские работы, и единственным способом вернуть вложенное и получить прибыль было добиться заказов у скептически настроенных покупателей — будь то гражданские потребители или офицеры вооруженных сил. Риски в области вооружений были крайне высоки. Как Уитуорт убедился в 1863–1864 гг., даже продукт с однозначно лучшими данными мог быть отвергнут консервативными в финансовом и техническом отношениях офицерами и чиновниками.