100 великих творцов моды - Марьяна Скуратовская

Его не стало, а имя осталось. Марку «Хальстон», «американскую легенду», пытаются возродить. Но, видимо, сделать это без самого Хальстона почти невозможно — пока не появится новый Хальстон.

Валентино Гаравани

(1932)

Его карьера в моде длилась немногим меньше, чем полвека, и стоит произнести его имя, как в воображении возникают великолепные наряды, воплощение сдержанной роскоши, современного гламура — в истинном, не опошленном смысле этого слова. «Он один из немногих, кто поднял платье до уровня предмета искусства», — сказала как-то одна из его верных клиенток. И была абсолютно права.

Валентино Клементе Людовико Гаравани родился в 1932 году на севере Италии, в небольшом городке между Турином и Миланом — Вогере. Ещё учась в школе, мальчик проявлял интерес к рисованию, а также и к моде. Он мог бы продолжать дальше образование в Милане, в местной Академии искусств, но его тянуло в Париж, и родители согласились отпустить туда семнадцатилетнего паренька — надо сказать, что и отец, Мауро Гаравани, и мать, Тереза, всегда поддерживали сына. Они позаботились о том, чтобы в Париже он остановился у знакомых, и снабдили его деньгами. Так начался десятилетний период, который Валентино провёл в Париже и благодаря которому он и сможет осуществить свою мечту и стать модельером.

Валентино Гаравани

Он приехал туда в 1949 году; как позднее напишет один известный историк костюма, когда слушаешь рассказы Валентино о той поре, когда он рисовал эскизы на клочках бумаги, проходил собеседование у Баленсиаги, получал место у Жана Дессе, — всё это кажется бесконечно далёким от современных колледжей моды, модных показов и «быстрой моды», которую делают на фабриках. «Начинающий дизайнер застал расцвет Высокой моды».

Валентино поступил в Школу парижского Синдиката Высокой моды и параллельно с учёбой начал искать работу. Сначала он попробовал устроиться к Жаку Фату, затем Кристобалю Баленсиаге, и в конце концов ему повезло — молодого человека взяли ассистентом к Жану Дессе. В основном его работа заключалась в принятии клиентов, которые приходили на частные показы, и в оформлении витрин, но, разумеется, он постоянно рисовал.

В доме моды Дессе он провёл пять лет, а затем вынужден был уйти — инцидент не имел отношения к творческой стороне работы. После этого он перешёл к Ги Лярошу, который тоже работал у Дессе и решил открыть свой дом моды. Позднее Валентино вспоминал: «Я оставался у Ляроша два года, и поскольку тогда это был очень маленький дом моды, я работал всё больше и больше, и всё больше и больше узнавал. Я делал буквально всё — рисовал эскизы, одевал девушек перед показами, доносил платья до такси. Восемь лет я был подмастерьем в Париже. Зарплата у меня была 13 тысяч франков в месяц. В месяц! Так что родители каждый месяц посылали мне 50–70 тысяч. Однажды, приехав летом домой, я сказал родителям: «Мне хотелось бы открыть собственный дом моды. Почему я должен делать всё это для других людей, в то время как можно заниматься этим для себя самого? И отец — о, он был поразителен! — сказал: “Хорошо, я дам тебе немного денег”». Друзья уговаривали его остаться — покидать Мекку моды, Париж, и ехать обратно в провинциальную в этом плане Италию? Многие считали, что это было безумием, но Валентино был твёрд — и оказался прав в конечном счёте.

В 1959 году он покинул Францию и обосновался в Риме, где, с помощью отца, который даже продал ради этого загородный дом, открыл свой дом моды в самом центре, на виа Кондотти. Молодой дизайнер, только приехавший из Парижа, заинтересовал избалованную римскую публику, а роскошное белое платье, которое Элизабет Тейлор заказала Валентино, чтобы надеть его на премьеру фильма «Спартак», послужило сигналом для многих дам — Валентино может предложить им нечто потрясающее!

Летом 1960 года состоялась встреча, которая подарила Валентино и друга, и партнёра на всю жизнь — в «Кафе де Пари» он познакомился с Джанкарло Джакометти, студентом, будущим архитектором, который был на несколько лет младше его самого. В следующий раз они встретились на Капри буквально через десять дней, а по возвращении в Рим стали встречаться всё чаще и чаще. И когда Валентино предложил Джанкарло начать работать у него, тот сразу же согласился. Как Джанкарло рассказывал позднее, им приходилось поначалу очень нелегко — за первый год работы Валентино истратил почти все средства и оказался буквально на грани банкротства, а Джакометти вообще не разбирался в бизнесе. Им пришлось закрыть старую компанию, переехать в более скромное место, открыть новую, начать экономить. Как признавался Джакометти, он никогда не просил Валентино «не делай этого» или «делай поменьше того», тот использовал самые дорогие и роскошные ткани, вышивку, и партнёр его в этом поддерживал — ведь это были произведения Высокой моды! Однако на всё остальное расходы он сократил и не стеснялся сам заниматься, например, упаковкой, если это позволяло сохранить средства и ещё одно рабочее место.

Главный тогдашний редактор журнала «Вог» вспоминала: «Я встретилась с Валентино и Джанкарло в первый раз, кажется, в конце 1950-х. Одежда, которую они делали, была потрясающей. Знаете, в Париже тогда делали одежду с жёсткой конструкцией, как Баленсиага и Живанши. Всё имело чёткую форму, плотно облегало и стягивало. Валентино был первым, кто начал делать одежду, которая по-настоящему улучшала женщину и двигалась вместе с ней, так что она выглядела сексуальной, провокационной, соблазнительной. Я думаю, в этом и заключается его огромный вклад в моду».

В 1962 году Валентино принял участие в модном показе во Флоренции, которая была тогдашней столицей итальянской моды. Ему досталось самое неудачное время — последний день показа, последнее место в очереди. И, несмотря на это, его модели имели огромный успех. Джакометти позднее вспоминал: «Мы провели всю ночь, оформляя заказы. А в следующем сезоне нам уже достался лучший день и лучшее место, и мы стали звёздами».

Графиня Консуэло Креспи, которая возглавляла тогда итальянский «Вог», писала: «Жизнь тогда была совершенно другой. Она была экстравагантной. Постоянно устраивались балы, и женщины меняли одежду три или четыре раза в день. Это было особое время, и Валентино был буквально создан для него. Он получал всех клиенток, которых хотел — Марелла Аньелли, Одри Хэпберн. У него была Фара Диба и арабские принцессы. Через некоторое время они так полюбили его наряды, что Валентино мог послать клиентке целую гору, и она скупала всё — туфли, шляпки, чулки, всё созданное специально к каждому ансамблю. Это было потрясающе. Он был звездой 1960-х и 1970-х. Тогда были Сен-Лоран, Живанши и Валентино. Но клиенты, которые раньше никогда бы не изменяли Сен-Лорану и Живанши, теперь делали это в первый раз и приходили к Валентино». Перечислять клиенток Валентино бесполезно, список получился бы огромным — от Жаклин Кеннеди до сестры Елизаветы II, принцессы Маргарет, все те, кто блистал в тогдашнем мире.

В 1966 году он перенёс свои модные показы в Рим (позднее он перенесёт их в Париж) — что ж, теперь, укрепив свои позиции в моде, Валентино мог себе это позволить. К началу 1970-х его магазины были уже и в Милане, и в Нью-Йорке (в 1975 году Валентино открыл два магазина в городе, где начинал свою карьеру, в Париже), но он по-прежнему оставался именно римским модельером. В 1968 году фотография Валентино появилась на обложке журнала «Лайф». «Великолепный Валентино», буквально за десять лет самостоятельной карьеры, совсем ещё молодой, тридцатишестилетний кутюрье, поднимался на самую вершину модного олимпа.

В его доме моды создавалось всё, что составляло женский гардероб, однако наибольшую славу ему принесли вечерние наряды. В одежде от Валентино нельзя было оставаться незамеченной: «Женщины часто говорят: «Ах, если вам нужно вечернее платье, идите к Валентино». Какой смысл выходить на люди если никто вас не замечает? Оставайтесь дома! Оставайтесь дома, приглашайте друзей, и носите всё, что вам угодно. Но если вы хотите выйти в свет и стать, пусть на один вечер, прекрасной, соблазнительной, сексуальной и так далее, вам нужно нечто потрясающее, разве нет?»

В его коллекциях использовались разные цвета, много чёрного, много белого, но любимым цветом стал красный, оттенок средиземноморского мака, тот цвет, который теперь называют «красным Валентино». Кутюрье рассказывал, что впервые осознал силу красного, когда, будучи студентом, поехал на каникулы в Барселону и там побывал в опере: «Костюмы на сцене были красными. Женщины в ложах в большинстве своём были в красном, они наклонялись вперёд, словно герани на балконе; обивка стульев, драпировки — всё это тоже было красным… Я понял, что, если не считать чёрного и белого, — именно это самый прекрасный цвет».

К концу 1970-х Валентино уже был не просто преуспевающим римским кутюрье, он был звездой международного уровня. И хотя дорога перед ним была та же, что и у остальных модельеров, но Валентино, казалось, шагал по ней семимильными шагами.