Талли - Паулина Симонс

Он не ответил, и Талли сказала:

— Ты думаешь, если бы ты знал причину, то смог бы это понять?

— Во всяком случае, в этом был бы какой-то смысл.

— Смысл в том, что мать пыталась придушить своего маленького ребеночка? — Она засмеялась. — Замечательно!

Робин молчал.

— Ты сказала «нас».

— Нас?

— Да. Ты сказала она боялась, что отец любит нас слишком сильно. Кого вас? Тебя и твоего брата? Ты говорила, что тебе было пять, когда он родился.

Талли стала тихой-тихой-тихой. Было слышно, как гудит холодильник на кухне и шуршат шины проезжающих по улице машин.

— У меня был еще один брат, — наконец сказала она. — Он умер совсем маленьким.

Отчего он умер? — мягко спросил Робин.

Талли подняла на него глаза.

— Внезапная смерть в грудном возрасте, — ответила она.

Когда они уже лежали в постели, Робин притянул ее к себе и сказал в ее волосы:

— Талли, это ужасная история, ужасная. Ты не представляешь себе, как мне трудно верить тебе.

Талли погладила его руки.

— Представляю, — сказала она. Не думай об этом.

— Бедная ты моя. Ты видишь все это во сне и тогда вскакиваешь среди ночи?

— И не только это, — сказала Талли, вспоминая сон про голову.

Через неделю после своего дня рождения Талли стиснула зубы и рассказала ту же самую историю Джереми.

Джереми заплакал и бережно обнял ее и только приговаривал: «О Талли, Талли, бедная Талли, моя Талли». Талли лежала с безучастным видом. Реакция Джереми резко отличалась от реакции Робина, и лишний раз доказала то, что она уже знала: один не может заменить другого. Они были столь же не похожи, как внушающие трепет просторы Великой равнины и голубоватые склоны Флинт Хиллз, — из породы прозрачней стекла и тверже стали.

Через неделю Хедце стало лучше, худшие опасения врачей остались позади. Доктор Рубен позвонил Талли домой и сказал, что Хедда спрашивает о ней.

— Она говорит после такого удара?

— Не очень хорошо, — сказал врач. — Но она зовет Тави.

Талли приехала в больницу, вошла в палату, села и некоторое время смотрела на мать. Вошла медсестра, Хедда проснулась и, с трудом повернув голову, увидела Талли. Она не отрывала глаз от ее лица.

Талли кашлянула.

— Как ты, мама? — спросила она. — Говорят, ты начала поправляться.

Хедда отрицательно качнула головой и жестом показала Талли, чтобы она подошла ближе. Талли встала и наклонилась к матери. Запах хлороформа, спирта, металлический запах трубок с физиологическим раствором и обжигающее дыхание Хедды ударили ей в нос. Талли невольно поморщилась. Она склонилась пониже и услышала, что Хедда говорит: «Они умают, что я вяд ли када-ниудь уду адить или вигать уками».

Выпрямившись, Талли изучала лицо матери.

— Ты наверняка поправишься, мам, — сказала она. — Ты очень сильная. — Она отошла и снова села. — Всем бы быть такими сильными, как ты. — Она встала. — Ты сумела пережить очень многое. Я совершенно уверена, что ты справишься и с этим. Мне надо идти. — Она быстро пошла к двери— Я скоро приду. Береги себя, хорошо?

Через несколько дней доктор Рубен снова позвонил ей на работу и попросил прийти к нему.

— Доктор Рубен, — сказала Талли. — Я очень занята. По вечерам я работаю, а днем учусь. Может быть, мы поговорим по телефону?

— Талли, это очень серьезно. Это касается вашей матери.

На следующий день Талли, скрепя сердце, отправилась в больницу. «Президент Рейган готовится к инаугурации[22] а я собираюсь беседовать с доктором по поводу своей матери».

— Талли, — начал врач, — состояние вашей матери улучшилось.

— О, хорошо, — сказала Талли.

— Ну, не так, чтоб совсем хорошо… — Доктор Рубен был высокий, лысый и, как показалось Талли, немного нервный. Он носил очки, и она заметила, что каждые несколько минут он их снимает, протирает и снова водружает на нос.

Талли тошнило от больничного запаха, от этих белых стен, от стерильности, от самой мысли, что она вынуждена здесь находиться, что не может сию же секунду встать и уйти. Она смотрела, как доктор снова и снова протирает очки, и думала: «Он не может сказать мне ничего хорошего».

— Не думаю, что она когда-нибудь сможет ходить или двигать конечностями, — сказал доктор Рубен.

Талли молчала. Однако надо же было что-то сказать.

— Как вы можете быть уверены? В наше время медицина творит чудеса.

Он кивнул.

— Да, да, конечно. Но повреждения мозга у вашей матери после церебро-вазикулярного инсульта очень серьезны. Сейчас у нее то, что называется периферической невропатией, реакции ее периферийной нервной системы напоминают сокращения мышц. Она страдает гемиплегией левой половины тела и парезисом правой. На данный моменту нее афазия, которая совершенно…

— Доктор Рубен, — перебила его Талли, прочистив горло. — Не могли бы вы повторить мне все то же самое, только — по-английски?

Доктор Рубен снова снял очки.

— Ну если говорить проще, она вряд ли поправится. Во всяком случае, не в этом году, и вряд ли в следующем.

— Ну что ж… — вздохнула Талли.

— Хотя одна хорошая новость у меня для вас есть. Она почти все понимает, и мы надеемся, что речь практически полностью восстановится, хотя, конечно, некоторая невнятность произношения останется.

— И это хорошая новость? — спросила Талли.

— Конечно, — ответил доктор Рубен, не понимая ее. — У нее закупорено столько кровяных сосудов, что она могла превратиться в растение или даже хуже.

— Или даже хуже, — повторила Талли, подумав про себя! «Хуже, чем растение?»

Доктор Рубен опять снял очки.

— Талли, я пытаюсь объяснить вам, что ваша мать нуждается в ежедневном уходе. Она не сможет работать и обслуживать себя самостоятельно.

Талли долго смотрела на доктора, пока, наконец, смогла сказать:

— Извините, боюсь, что не поняла вас.

— Вашей матери нужен кто-то, кто будет ухаживать за ней.

— Хорошо, — сказала Талли. — Я не сомневаюсь, что мы сможем решить этот вопрос. Тетя Лена возьмет маму к себе.

— И что же?

— Что что же? Мы наймем сиделку, физиотерапевта, что там еще ей нужно? Она работала на благо города. Город это и оплатит.

— Страховка вашей матери не сможет покрыть всех расходов.

— Что значит не сможет?! — возмутилась Талли. — Она работала на Топику двадцать с лишним лет, не пропустила ни одного дня, никогда не брала больничный, ходила на работу в любом состоянии. Да она, может, и инсульт этот получила из-за того, что надышалась испарениями фабрики! Вы хотите сказать, что в ее страховку не входит потеря трудоспособности?