Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева

– Почему вы так решили?

– Да потому, что в багаже Рыболова были запасные батареи не только к новому передатчику, но и к старой рации Проводника. То есть Каменев работал бы на своем аппарате, а параллельно тут развернулась бы еще одна радиоточка.

– Похоже на правду, – кивнул Храмов. – Давайте дальше. Насчет во-вторых, в-третьих и в-четвертых.

– Попав в Большак, новый агент… Давайте его называть Новичком, что ли, для удобства?

– Давайте, – невесело кивнул Храмов. – Значит, у нас теперь есть Новичок, Счетчик, Контролер… Экая компания! И ни о ком мы ничего не знаем. Уравнение со многими неизвестными!

– Ну, с Контролером вроде бы все ясно, – возразил Поляков. – Самого по себе его не существует.

– И на том спасибо, – буркнул Храмов. – Значит, уравнение с двумя или тремя неизвестными. А известных величин в нем вообще нет.

– Почему? Известная величина – старший Пантюхин.

– Неужели вы думаете, что он все-таки замешан?

– Не похоже. Но замешан кто-то из тех людей, кто отлично его знает. Это бесспорно. Автора письма мы найдем именно среди друзей и знакомых Пантюхина-старшего.

– Пожалуй, так. Но продолжайте! Вы хотели о Новичке, а я вас перебил.

– Итак, о Новичке… – размышлял вслух Поляков. – Попав в Большак, Новичок по каким-то причинам не смог сам бывать в Энске. Вообще это важный вопрос, почему он устроился именно в Большаке, городишке довольно-таки невзрачном, тихом, заштатном, скучном. Никаких важных предприятий там нет. Кожевенная фабрика вряд ли могла стать объектом его внимания, хотя там и шьют регланы для летчиков и утепленные перчатки, а также планшеты. Запасной учебный аэродром близ Большака? Боевых вылетов оттуда не производится, бомбы на него тратить не стоит. Ну, тренируются учлеты и парашютисты, подумаешь, большое дело! Тогда почему Большак? Может быть, Новичок обосновался там не по доброй воле? Его привязали к Большаку какие-то обстоятельства? Погодите, – выставил Поляков ладонь, заметив, что Храмов готовится задать вопрос, – погодите спрашивать, я не знаю, какие это обстоятельства, – могу только гадать. А гадать в нашем деле не стоит. Мы можем предполагать . А чтобы высказывать предположения, мне нужно еще подумать. Но все же допустим, что Новичок засел в Большаке и срочно должен наводить какие-то справки. Знакомых в Энске у него то ли нет, то ли он опасается их подставлять, пока остается вероятность – даже небольшая, даже гипотетическая! – ловушки. Что же он делает? С помощью Счетчика ищет человека, у которого есть знакомый или родственник в Энске. От имени этого человека обращается к его знакомому или родственнику – пишет письмо. И ждет ответа, чтобы его перехватить.

– Тут какой-то сбой, – сказал Храмов. – Потому что…

– Правильно! – прищелкнул пальцами Поляков. – Потому что письмо от Пантюхина-младшего пришло к Пантюхину-старшему. А этого произойти, как я понимаю, не должно было. Ответное письмо должно было попасть к тому, кто отправил первое – с вопросом о Босякове. К тому, кого в самом деле интересовала участь Бродяги. Или наш дедуля врет, или никак не могло дойти до него письмо Федора. Вряд ли врет… Значит, письмо попало к нему случайно. Почему?

– Получается, во всей этой истории замешан какой-то почтальон, – сказал Храмов.

– И я так же думаю, – кивнул Поляков. – Но не простой почтальон, а такой, который Пантюхина очень хорошо знает. Знает, что у него племянник в Энске, знает, что тот не сунет в мусорное ведро письмо от дядюшки, а выполнит его просьбу и ответ напишет.

– Ну, в Большаке вообще все друг друга знают, – усмехнулся Храмов. – Круг поиска расширяется.

– А по-моему, сужается. – Поляков соединил указательные и большие пальцы на обеих руках и показал, насколько сужается этот самый круг поиска. – Во-первых, потому, что ответное письмо дошло до Пантюхина-старшего. А во-вторых, потому, что Рыболов пошел к Пантюхину-младшему.

– Не вижу связи, – пожал плечами Храмов.

– Нам нужно искать Почтальона, который работает на той улице, где живет Пантюхин-старший и который в августе, когда разворачивалась история с Бродягой, заболел, уехал, в армию ушел и тому подобное. Что-то с ним, словом, случилось. Новичок так и не узнал об участи Бродяги и сообщил в «штаб Вали» – опять же, не знаю, каким образом! – что участь его осталась невыясненной. Это стало первым заданием Рыболова по прибытии в Энск: узнать, что случилось с Бродягой. Он приехал в больницу и узнал, что Босяков в бозе почил.

– Зачем он в таком случае поехал к Пантюхину на Автозавод?

– Думаю, просто искал пристанища, чтобы не сразу являться к Проводнику. Сослался бы на знакомство с большаковским дядюшкой, попросился бы переночевать… Он знал, где работает Федор Федорович Пантюхин и где он живет, что свидетельствует: большаковский Новичок успел передать информацию в разведшколу.

– И мы снова упираемся в то же самое, – сердито сказал Храмов. – Если он передал информацию в свой Центр, значит, у него все же есть связь. Предположим, она его не устраивает, она не оперативна, если ему так нужен был Бродяга, если Рыболов даже новую рацию привез, а все же связь есть. Но какая? Это не почта: в военное время переписка – дело провальное. И не радио, что для меня очевидно. Я, как в старину говорили, пари готов держать!

– Не спешите, проиграете, – усмехнулся Поляков. – В вашем представлении радист непременно должен находиться рядом с поставщиком информации или резидентом. А вы представьте себе такую ситуацию: Новичок в Большаке, а радист – в другом городе. Может быть, даже в другой области. Новичок по почте (и тут ему опять может быть помощником Почтальон) или еще каким-то образом пересылает ему свои сообщения или запросы, а потом точно таким же путем получает от радиста ответы или инструкции «штаба Вали».

– Как просто… – пробормотал Храмов. – Умница вы, Егор Егорович. Умница! Ваша сила в том, что ваше мышление совершенно неподвластно стандартам и штампам. Вы на каждую проблему смотрите шире, чем я.

– Не хвалите, а то зазнаюсь, – махнул рукой Поляков.

– Я не хвалю, а просто констатирую факт. Один из моих учителей в Военной академии сказал однажды, что истинно масштабным мышлением будут обладать и подлинными профессионалами в нашем деле станут наши дети и внуки (если, конечно, пойдут по нашему пути). То есть люди, за плечами которых будет уже традиция. Опыт поколений. Вы уверены, что в вашем роду не было…

– Сыскных агентов? Служащих охранки? – перебил Поляков. – Надеюсь, вы знакомы с моими анкетами, поэтому такие вопросы кажутся мне…