Научи меня любить (СИ) - Светлая Есения

За спиной послышался шум и легкое покашливание.

— Простите, вы к кому, милочка?

Яна, испуганно отдернув руку от инструмента, обернулась. На нее щурясь сквозь толстые стекла линз внимательно смотрел пожилой мужчина. Нет, его можно было бы можно даже назвать древним, этаким лесовичком, будто только что вышедшем из сказки. Широкие льняные штаны, рубаха с вышивкой на выпуск, аккуратная седая борода и всклокоченные на затылке волосы.

— Здравствуйте, простите, ищу Соколовского Аркадия Абрамовича. Янина Георгиевна Романова, пришла на собеседование.

— Ах, милая моя, так вы это ко мне! Я и есть Аркадий Абрамович, художественный руководитель, бессменный страж сего заведения, ярый борец за прекрасное будущее нашего подрастающего поколения! Рад, безмерно рад, что вы приняли мое приглашение!

— И мне очень приятно познакомиться! Очень много слышала о вас!

— Надеюсь, хорошее. И надеюсь, от наших учеников!

— Бесспорно, они больше всех вами восхищены!

— И верно! А как иначе? Я ж им спуску не даю, — довольно крякнул старик, по-доброму усмехнувшись на лесть. — Ну, как вам у нас?

— Нравится, очень.

— Это вы еще не видели наш концертный зал, он как раз после грандиозной реставрации, Янина Георгиевна. И я хочу, чтобы вы, как человек, как человек, знакомый с этой атмосферой не понаслышке, оценили на свой взгляд, какого у нас там, а? Может что еще присоветуете!

Не обращая внимание на смущение Яны, он подхватил ее за руку, переложил ее ладонь на свой локоть и двигаясь медленно, важной степенной походкой, повел на экскурсию по зданию. Не торопясь показывал учебные классы, рассказал о делах насущных, об учениках, рассуждая, интересуясь мнением спутницы, внимательно прислушиваясь к каждому ее слову. Вскоре Яна расслабилась, почувствовав себя в своей среде, общаясь на те темы, которые ей были близки и интересны. Да и Аркадий Абрамович, хоть и казался на первый взгляд немного чудаковатым, но с ним было приятно вести беседу. Они спустились на первый этаж, но теперь уже по другой лестнице, попав в закулисье актового зала. И снова на Яну нахлынули воспоминания ее выступлений, все то же трепетное волнение охватило будь она все той же маленькой девочкой, впервые приблизившейся к сцене.

— Янина Георгиевна, не буду лукавить, но у меня большие надежды, что когда-нибудь вы тоже станете выступать здесь!

— Простите, Аркадий Абрамович, наверное это немыслимо. Слишком давно я забросила заниматься сама, семь лет это большой срок.

— Вот если бы вы были, милая, совершенно бездарны, то я бы согласился. А так поспорю. Нет, даже возражу вам! Все можно наверстать, какие ваши годы, вы еще совсем юная девчонка! У нас есть прекрасные педагоги, чего стоит только наша Регина Альбертовна! Заслуженный деятель культуры, лично мой кумир, потому что даже в свои практически 80 она музыку не забросила. И ни плохое зрение, ни старческие болезни ей в этом не помеха, знаете ли! А что говорить о ее молодых годах, когда просто не было возможности заниматься любимым делом! А вы говорите какие-то семь лет!

Аркадий Абрамович сыпал словами, словно из рога изобилия, жестикулировал и ходил из стороны в сторону.

— У вас инструмент, милая моя, дома какой? — как бы между делом спросил старик, снова прищурившись посмотрел на Яну.

И она почему-то, под этим цепким все понимающим взглядом, сжалась, почувствовав себя вдруг ученицей, пришедшей на урок с невыученным домашним заданием.

— Пока никакого. Я не определилась еще… — пролепетала Яна.

— А, ну так это не беда. Это естественно для любого творческого человека. Отрицать, забросить, найти виноватого, а потом пострадать еще некоторое время. Но вот что я вам скажу, милая. Вот если человек бросает и ему это становится совсем не интересно, то это одно. А когда музыка живет в душе, когда она дает силы жить, то рано или поздно вам надоест хандрить. Вот знаете, у нас на первое время можно подобрать из тех инструментов, что свободны. Это не секрет для вас, бывает так, что для ученика инструмент либо слишком тяжел, либо тональность не совпадает с ожиданием. Но все же инструмент не плохой, это так, в целом. А потом, конечно, в будущем, можно будет заказать что-то персонально для вас. Потому, как учитель — он прежде всего учит детей на своем примере. Вы согласны со мной?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Яна кивнула.

— Вот и хорошо, что вы это понимаете. Потому что просто надзиратели, как при домашнем обучении, нам тут не нужны. А вот учитель, который совершенствует свою технику и не губит свой талант, при этом еще и учит молодёжь, вот это дорогого стоит. Понимаете, чего я жду от вас, Янина Георгиевна?

— Понимаю, Аркадий Абрамович. Я бы конечно, хотела… И заниматься сама и деток учить. Мне все это очень нравится, и у вас тут так чудесно… Просто видите ли, я в таком положении….

— О Господи, дитя мое! Да о чем вы! Кто не был в таком положении? Алиса разве наша, балетмейстер наш, не была? Или та же Регина Альбертовна трижды мама не была в положении? Что вы, милая. Все взрослые люди, понимают откуда дети берутся. Ну мы конечно, идем на уступки. График скорректировать можем, потом вот часы подобрать удобные. И сейчас в няньках проблем нет. У нас есть даже очень опытные, среди хороших знакомых. Они нам помогают с детьми и внуками, а мы им, понимаете, контрамарки на концерты! Это все решаемо… Вы мне лучше скажите, Янина Георгиевна. Вы сами как считаете? Будет ли место музыке в вашей жизни? Впустите ли вы ее снова, не смотря на свои эти вот отговорки? Я верю, что человек вы трудолюбивый. Талантливый, бесспорно — ваши выступления я видел ни единожды на губернаторских елках, очень даже помню вас девочкой. И ваших родителей знаю. Потому уверен, что со всеми трудностями справитесь. Но ведь не только в ваших способностях дело. Я вас желаю видеть среди педагогов, а работа с детьми не терпит ни фальши, ни лжи…

— Я понимаю, Аркадий Абрамович. Я хочу, я согласна. Даже если где-то просто на подхвате или заменить кого-то…

— Янина Георгиевна, да прекратите вы уже это! Как так можно не верить в себя! Все у вас получится! Сейчас примите первогодок, потом постепенно войдете во вкус. Но главное, что я ищу себе помощника, и мне очень нужен свежий взгляд, чувство стиля, вкуса! А это все у вас есть! Оттого я и выбрал из множества кандидатов именно Романову, а не Иващенко и Веренееву… Фу ты, Господи, вспомнилось… Простите… Давайте, Янина Георгиевна. Три дня на раздумье. И жду вас с положительным ответом и документами к первому сентября. Нет, хотя нужно раньше. Давайте 29 августа у нас с утра, а потом обсудим программу на первое сентября! Детям нужен праздник!!!

93

За пару часов, проведенных в школе искусств неожиданно испортилась погода.

Солнце скрылось за вдруг набежавшими тучами, подул по-настоящему холодный ветер. Но Янка его не чувствовала. Из здания она вышла взволнованная, растерянная, не понимающая своего состояния. Жар в груди разрастался и готов был поглотить ее всю целиком. Она шла по улице, не разбирая дороги, не беспокоясь о том, что подол платья цепляется за траву и мелкие веточки, а местами уже перепачкан. Волосы растрепались, щеки горели, но собственный вид сейчас не имел никакого значения. Хотелось кричать, петь, танцевать, и если бы сейчас шел дождь, то шлепать босиком по лужам смеяться и одновременно плакать.

Что она сделала с собой?

В какой момент она решила поставить крест на себе, на своих увлечениях?

За последнее время она тысячу раз возвращалась к этому вопросу и не находила ответа, но теперь отчетливо поняла, а нужен ли он ей, этот ответ?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нужно ли ворошить и препарировать останки чего-то непонятного, неприятного? Почему нельзя просто перешагнуть и жить дальше?

Родителей не выбирают, прошлого не изменить, но она, Яна, осталась сама собой, все той же нежной девочкой, так тонко чувствующей все прекрасное, так самозабвенно отдающаяся игре, музыке, и жаждущая дарить эту красоту окружающим. Именно сегодня она вернулась в исходную точку, словно пространство и время разверзлось, пустив ее, взрослую, к той потерянной малышке. И сегодня, казалось, не старый учитель водил ее по пустым коридорам школы. Каждую секунду ей виделось, что по наполненным — звуками, образами, воспоминаниями — коридорам, трогательно держа за руку, ее ведет маленькая девочка Яна. И показывает уверенно пальчиком: