Зона 7 - Мэтью Рейли

— И?..

— Взгляните на это.

Умник II нажал на переключатель, и загорелся один из мониторов.

На нем Шофилд увидел изображение диспетчерской, выходящей на главный ангар.

И внутри сильно разрушенной комнаты, смотря прямо в камеру, как он уже делал ранее этим утром, стоял Цезарь Расселл.

Цезарь улыбался в камеру.

Когда он говорил, его голос с гулом вырывался из громкоговорителей на вышке.

— Приветствую вас, господин президент, граждане Америки. Я знаю, что для моего ежечасового освещения событий еще рановато, но все же, увы, получилось так, что моя гонка проиграна, и я уверен вы не будете возражать против моего несвоевременного комментария.

— Мои люди побеждены, мое дело проиграно. Я мог бы похвалить президента и его храбрых телохранителей за приложенные усилия, но это не в моем стиле. И на прощание я сделаю лишь еще одно замечание: эта страна никогда уже не будет прежней, не после сегодняшнего дня...

Затем Цезарь сделал то, что заставило Шофилда замереть от ужаса.

Он расстегнул свою военную форму, оголив грудь. Шофилд был поражен.

— О, нет...

На груди Рассела был длинный вертикальный шрам, прямо над сердцем — шрам человека, которому когда-то в прошлом была сделана операция на сердце.

Цезарь ухмыльнулся дьявольской, маниакальной, совершенно безумной улыбкой.

— Клянусь, — сказал он, — и жажду умереть.

— Что? — спросил президент. — Я не понимаю.

Шофилд молчал.

Он понял все.

Он достал из кармана листок бумаги. Это была распечатка, которую он просил Ботаника сделать на борту самолета АВАКС еще в самом начале всех этих событий — когда ему нужно было знать, был ли в действительности радиопередатчик имплантирован в сердце президента.

Шофилд взглянул на распечатку. На ней были круги, нарисованные Ботаником:

Он вспомнил объяснения Ботаника.

— Это стандартная отражающая система. Спутник посылает поисковый сигнал — на графике они изображены высокими пиками с положительной стороны, — и затем, приемное устройство на Земле, в данном случае президент, отсылает сигнал обратно. На графике это глубокие пики с отрицательной стороны.

— Поиск и ответ. По сторонам распознаются помехи, похоже, отражающийся сигнал повторяется каждые двадцать пять секунд.

— По сторонам распознаются помехи... — проговорил Шофилд, глядя на распечатку.

— Только это не помехи. Это два разных сигнала. Спутнику необходимо улавливать оба сигнала... — Он схватил ручку и объединил четыре круга в две пары.

— На этом графике изображены системы двух отдельных сигналов, — сказал Шофилд. — Первый и третий. И затем второй и Четвертый.

— О чем вы? — спросил президент.

— Я говорю о том, господин президент, что на этом комплексе вы не единственный человек с радиопередатчиком на сердце. Это козырная карта Цезаря, его последняя надежда на то, что даже если он проиграет, он все равно выиграет. У Цезаря Расселла тоже установлен передатчик на сердце. Поэтому теперь, если он умрет, в аэропортах сработают взрывные устройства.

— Но он на территории комплекса, — сказал Умник II, морщась от боли, — и ровно через двадцать минут запустится система самоуничтожения.

— Я знаю, — сказал Шофилд, — и он тоже. Что означает, что теперь мне придется сделать то, о чем раньше мне было даже страшно подумать. Мне придется вернуться на Зону 7 и не дать Цезарю Расселлу умереть.

Седьмое столкновение

3 июля, 10 часов 45 минут

Шофилд вооружился.

Так как Умник II и Джульет были ранены, он собирался идти внутрь один.

Он забрал у Умника свой «Мэгхук» и вложил в кобуру на спине. Он также взял Р-90, который Сет Гримшоу вынес из комплекса. В нем оставалось всего сорок оборотов, но это было лучше, чем ничего. Он сунул М-9 Умника и свой пистолет Desert Eagle в набедренную кобуру. В конце он сменил свой поврежденный в воде микрофон и наушник на работающий комплект Джульет.

Умник и Джульет, вооруженные Р-90, останутся на вышке охранять президента, «ядерный футбол» и Кевина до тех пор, пока на базу не прибудут сухопутные войска и силы морской пехоты.

Шофилд достал сотовый телефон Николаса Тейта и набрал номер. Он сразу же услышал голос Дэйва Фейрфакса на линии.

— Мистер Фейрфакс, мне нужна ваша помощь.

— Что?

— Мне нужны коды снятия изоляции на особой Зоне 7, коды, которые отключают систему самоуничтожения. Не думаю, что они где-либо записаны. Вам нужно будет войти в саму местную сеть и каким-то образом получить их.

— Сколько у меня времени? — спросил Фейрфакс.

— У вас ровно девятнадцать минут.

— Понял.

Фейрфакс повесил трубку.

Шофилд вставил новую обойму в М-9. В этот момент кто-то подошел к нему сбоку.

— Я думаю, она все еще жива, — неожиданно произнес Кевин.

Шофилд поднял голову и внимательно посмотрел на мальчика.

— Откуда ты знаешь, что я думал об этом?

— Просто знаю. Я всегда знаю. Я знал, что доктор Бота лгал людям ВВС. И я знал, что вы хороший человек. Я не могу точно понять, о чем думает другой человек, но я понимаю чувства. Прямо сейчас вы беспокоитесь о ком-то, о ком-то, кто вам небезразличен. О ком-то, кто все еще там внутри.

— Это поэтому ты узнал меня на космическом корабле?

— Да.

Шофилд закончил перезаряжать оружие.

— В таком случае, какие-нибудь еще подсказки? — спросил он Кевина.

— Я только однажды видел ее, — проговорил мальчик, — когда вы вместе стояли у моего куба. Я просто почувствовал кое-что: вы ей действительно нравитесь. Поэтому лучше спасите ее.

Шофилд сухо улыбнулся.

— Спасибо.

И он ушел.

Сначала он попробовал дверь верхнего выхода.

Заперта.

Цезарь сменил код, похоже, вручную. Но на то, чтобы Фейрфакс взломал его, времени не было.

В таком случае оставался только один способ: аварийный вентиляционный выход.

Шофилд побежал к оставленному Цезарем вертолету «Пенетрейтор».

Было 10:48 утра.

Двумя минутами позже «Пенетрейтор» Цезаря — теперь управляемый Шофилдом — приземлился у аварийного выхода в водовороте песка и пыли.

Его было не сложно найти. Ярко-зеленый биплан мистера Хоуга, все еще стоящий здесь на песке — выдавал месторасположение аварийного выхода.

Как только черный вертолет коснулся земли, Шофилд выпрыгнул из него и побежал к выходу.

Он запрыгнул в восточную траншею и исчез за открытой стальной дверью.

Было 10:51, когда Шофилд, держа оружие наготове, ступил на темные рельсы Уровня 6.

Все здесь внизу было иссиня-черным и освещалось лишь тонким лучом фонарика Шофилда, встроенного в ствол Р-90.

Он увидел лежащие перед собой тела, тени в луче света — следы прежних схваток.

ВВС против секретной службы.

Южноафриканцы против ВВС.

Шофилд и его морские пехотинцы против ВВС.

Господи...

Но его мысли занимало другое. Кевин, конечно, был прав. Помимо спасения Цезаря Расселла, у Шофилда была личная причина, чтобы вернуться на Зону 7.

Он хотел найти Либби Гант.

Он не знал, что с ней случилось после того, как в главном ангаре взорвалась граната с Сино-вирусом, но он отказывался верить, что она была мертва.

Шофилд поднес микрофон к губам.

— Лиса. Лиса. Ты где? Это Страшила. Я вернулся на Зону. Ты слышишь меня?

В темном углу, где-то на Зоне 7, Либби Гант вздрогнула, голос ворвался в ее сознание.

— ... лышишь меня?

Она была без сознания уже почти целый час, и теперь не могла понять, где она находилась, и что с ней произошло.

Последнее, что она помнила — она в диспетчерской наверху, увидела что-то важное и затем вдруг... пустота.

Приоткрыв глаза, она увидела, что все еще была в ярко-желтом защитном костюме от биологически опасных веществ, но только без шлема. Он был снят.

В этот момент она почувствовала боль в плечах. Гант полностью открыла глаза...

...и холодок пробежал по ее спине.

Вся верхняя часть ее тела была привязана к стальным балкам, расположенным в крестообразной форме. Запястья были подняты высоко над головой — как будто распяты — и прикреплены клейкой лентой к горизонтальной балке креста, в то время как еще более толстый слой клейкая лента крепко держала ее шею в месте соединения крестообразных балок. Ее ноги — перевязанные клейкой лентой у лодыжек — были вытянуты вперед.

Гант часто задышала.

Что, черт возьми, все это значит?

Она попала к кому-то в плен.

Беспомощно висящая на кресте с широко раскрытыми от ужаса глазами, Гант медленно начинала приходить в чувство. Она огляделась вокруг.

Она заметила, что в помещении не было электричества — три небольших фонаря освещали пространство радом с ней.