Евангелие от Иоанна - Брюс Милн

Однако есть и третья составляющая иерусалимской тьмы, еще более ужасная, чем остальные, — это кажущееся бессилие Господа. Эта тьма происходит не от нашего отказа от Господа, а от отказа Господа от нас. Перед нами — Сам Сын Господа, творящий и защищающий Слово жизни, и Он выглядит беспомощной пешкой в руках Своих врагов; Его пинают от одного к другому, как мячик, люди, которые поворачивают правосудие как хотят и которые собираются вынести самый несправедливый приговор за всю историю юриспруденции. Тот, Кто при помощи Своего величественного «Я есмь» заставил Своих врагов в саду пасть на землю, сейчас добровольно отдается в руки Своих мучителей, как обычный узник в сцене, повторяемой изо дня в день (и засвидетельствованной наглядно в документах Международной амнистии) во всех странах мира. В паломничестве Иисуса к Голгофе мы сталкиваемся не только с триумфом, но и с тем, что Павел назвал «немощное Божие» (1 Кор. 1:25). Эта немощность никому не чужда. Господь, не пришедший на помощь, когда мы больше всего в этом нуждались; молитвы, оставшиеся не услышанными; разочарования, лишающие нас надежд; трагедии, приходящие нежданно; безысходность, когда ни молитвы, ни просьбы, ни восхваления, ни другие панацеи не только не лечат, но даже не облегчают наших страданий. Немощность Господа также проявляется в мире, в тех зверствах, которые свершаются ежедневно, и в лице миллионов нуждающихся: голодающих, беженцев, униженных и больных. Господь, если Он действительно правит миром, кажется нам слабым, ограниченным и не способным удовлетворить Свои нужды.

Но в этом отрывке есть также и положительные элементы, сияющие, как звезды в небе. Мы можем различить здесь три таковых.

1. Присутствие Господа. В ст. 14, представляя Каиафу, Иоанн напоминает читателям, что это он подал совет Иудеям, что лучше одному человеку умереть за народ (11:50). И сразу же все становится ясно. То, что Каиафе представлялось циничной целесообразностью, Господь использует в Своих целях. Несколько недель спустя Петр скажет им: «Вы взяли и, пригвоздивши руками беззаконных, убили [Иисуса]» (Деян. 2:23), но «этот человек был дан вам Господом по Его замыслу и предвидению».

Господь говорит о тьме. «Скажу ли: „может быть, тьма сокроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью". Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет» (Пс. 138:11,12).

Таким образом, Иисус, стоя перед ложным первосвященником Своего народа, чудесным образом подтверждает Свой титул истинного Первосвященника народа Божьего. Он не тот, «который не может сострадать нам в немощах наших», потому что «и сам обложен немощью»; «ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь» (см.: Евр. 4:15,16; 5:2; 2:18). Ничто, буквально ничто не разделяет нас с Ним.

2. Замысел Господа. Если мы снова обратимся к Петру, то сможем различить еще одну звезду. На первый взгляд, его тройное отречение кажется ужасной катастрофой. В горьких слезах, вся его жизнь перевернулась; надежда угасла, свет погас и воцарилась тьма. Но Лука (22:31,32) предлагает нам другой взгляд на это. «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих». Даже этот чудовищный провал Петра уже заранее был предусмотрен в замысле Господа. Он не покинут. Скорее это момент его «обращения».

Отличительной чертой характера Петра, и в то же время самым уязвимым местом, была его излишняя самоуверенность: «Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь. <…> Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою…» (Мф. 26:33,35). Он упрекает Христа, когда Тот говорит о распятии. «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф. 16:22). И за этим следует такой унизительный провал. Для Иисуса это не было сюрпризом, потому что он знал Петра (2:24). В своем отречении Петр сталкивается лицом к лицу с самим собой, со своим внутренним злом и своей моральной беспомощностью. Однако в этом открытии есть надежда. Так, когда Иисус позже указывает ему на этот провал, Петр более не доверяет тому, что ведает он, но сдается на милость того, что ведает Иисус (21:15—18). Крест, который выбрал Петр в конце жизни, также поднял его до Господа и Его замысла. В этот момент прозрения, Симон, непостоянный человек из песка, становится Петром, камнем, сильным и зависимым, потому что он научился полностью полагаться на Христа. Так и в нашей жизни, «Его любовь достаточно сильна, чтобы противостоять жалости, пока стыд и раскаяние не сделают свое благое дело» (П. Т. Форсит). Для нас, как и для Петра, провал не должен означать конец.

Тьма, нависшая надо мною,Не тень ли это от его протянутой заботливой руки?

3. Узник Божий. Самая яркая звезда, сияющая в той тьме, — это Сам Иисус Христос. Он стоит во тьме, и страх окутывает Его сердце, но Он продолжает стоять, и страх не овладевает Им. В этой тьме Он свидетельствует: Если Я сказал… хорошо (23). Он «есть свидетель верный» (Отк. 1:5), воплощающий в Себе истину Божью во тьме лжи, окружающей Его. «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (1:5). «Один человек, говорящий истину, имеет больше силы, чем целый город, живущий во лжи» (Солженицын).

В этом свидетельстве Иисус озарил путь бесчисленному множеству учеников последующих столетий. Лютер в Вормсе в 1521 г. («На том стою и не могу иначе, да поможет мне Бог»); Дитрих Бонхёффер перед нацистами в 1944 г.; архиепископ Ялани Лювум перед своими угандийскими обвинителями в 1977 г., бесчисленное множество других мучеников за Христа~в последние десятилетия в коммунистическом Китае, Восточной Европе, Африке, Южной Америке и Азии — свет продолжает светить во тьме.

Однако что относится к миру, имеет отношение и лично к нам. Тьма может окутывать нас, мечты не будут исполняться, трагедии и печали обрушатся на нас, молитвы останутся без ответов, слабость не покинет нас, но свет истины Божьей будет освещать тьму, пока не настанет день и все тени не исчезнут навсегда.

3) Римский суд перед Пилатом (18:28 — 19:16)

Процесс над Иисусом в иудейском верховном суде, который Иоанн не описывает, в этом месте заканчивается (ср.: Мф. 26:57–27:1; Мк. 14:53–65; Лк. 22:66–71). Поэтому следующее событие, записанное у Иоанна, — это суд перед римским прокуратором Понтием Пилатом. Подробное описание этого процесса, живые образы, захватывающие диалоги и повышающееся напряжение придает всему процессу атмосферу строгой законности. Здесь мы сталкиваемся с необычайным парадоксом: суд приговаривает к высшей мере наказания самую совершенную жизнь, которую когда–либо знала земля, воплощение блага, любви, добра, чистоты и искренности. Живший Святым умирает осужденным. Невинный умирает как виновный. И все же, как это ни покажется странным, этот факт имел решающее значение для замысла Божьего, как мы вскоре увидим.

Слушание перед Пилатом делится на две части, чему соответствует разделение глав:

а) в ст. 18:28—40 описываются основные обвинения и первоначальный допрос, после которого Пилат приходит к выводу, что Иисус невиновен в том, в чем Его обвиняют, и пытается добиться его освобождения по амнистии в честь праздника Пасхи;

б) в ст. 19:1—16 описывается безрезультатная попытка Пилата избежать ловушки, приготовленной для него иудейскими властями, чтобы заставить его принять решение о казни Иисуса.

1) 18:28–40

Когда Иисус отказался отвечать на вопросы и защищать себя, а свидетели не смогли выдвинуть какого–либо обвинения, первосвященник привел Иисуса под присягу и потребовал ответить на вопрос, считает ли Он Себя Мессией. Процедура, как и все иудейские процедуры в этом деле, велась не по закону. Но это дало желаемый результат для Анны и Каиафы. Иисус не только подтвердил Свой мессианский титул, но и, повторив Свое «Я есмь», назвался небесным Сыном Человеческим, о Котором писал Даниил (Дан. 7) и Который разделяет славу с Предвечным и будет судить в конце дней (Мк. 14:62; ср.: Мф. 26:64). Синедрион ужасается от такого неслыханного богохульства. Вердикт уже заранее известен. Они ведут Иисуса к Пилату, чтобы тот подтвердил их приговор и позволил им привести его в исполнение.

Действие переносится в дом правителя в Иерусалиме, стоящий на западном холме и возвышающийся надо всем городом, известный как дворец Ирода. Было все еще раннее утро, что, однако, не мешало Пилату. Историки сообщают, что день в Римской империи начинался очень рано. (Император Веспасиан так рано начинал свой день, что успевал сделать все свои дела к полудню.)

В ст. 28 присутствует глубокая ирония. Чтобы не оскверниться, иудейские лидеры не входят в дом Пилата. Войти в дом язычника — значит оскверниться, а это не позволяло участвовать в пасхальном празднике. Таким образом, они пытаются остаться чистыми перед Господом, но при этом замышляют убийство Его возлюбленного Сына. «Прилагая все усилия, чтобы попробовать пасхального ягненка, они, сами того не желая, помогают исполниться задуманному, ища смерти для Агнца Божьего и в то же время лишая себя его спасения»[239].