Я покорю Манхэттен - Джудит Крэнц

– Ты просто упрямый старомодный итальяшка. И к тому же ведешь себя как типичный представитель мужской касты.

– Но я такой. Тебе бы следовало это знать, когда ты за меня выходила. С тех пор я не менялся.

– И я, между прочим, тоже! – выпалила разъяренная Мэкси.

– Вот именно, – констатировал Рокко. – В этом-то все и дело. Одному из нас надо будет измениться.

Он сжал кулаки. Да, ему следовало предвидеть такой поворот событий. Сигналы следовали один за другим, но он, идиот мягкотелый, предпочитал их не слышать. Отказывался верить, что Мэкси настолько испорченна и что для нее существуют лишь собственные бессмысленные капризы.

– Перестань на меня так глазеть, Рокко Сиприани! – закричала она.

– Прощай, Мэкси, – коротко бросил Рокко, словно боясь, что, продолжи он этот разговор, ему не удержаться от грубости, еще более непоправимо жестокой, чем сам их разрыв. (О, как он боялся этой минуты! Беспокойная интуиция подсказывала ему, что она неминуемо наступит, но он заставлял подавлять внутренний голос.) – Я пришлю потом за своими вещами.

Мэкси так и осталась стоять в опустевшей комнате с открытым от удивления ртом. Она слышала, как мягко захлопнулась за Рокко входная дверь. Прошло несколько томительных минут: она все ждала, что вот-вот раздастся звонок в дверь. Но никто не звонил. С Анжеликой на руках Мэкси перешла в любовно обставленную ею гостиную и присела на большую, обтянутую золотистым бархатом софу, одну из нескольких, стоявших в комнате.

– Он еще вернется, – прошептала она Анжелике. – Ему надо понять, что мною так не помыкают. Да и кто он такой в самом деле? Со мной в жизни никто так не разговаривал. Понимаешь: никто!

И Макси, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Горе ее было тем безутешней, чем больше она боялась, понимая, что никто из них двоих никогда не уступит другому, просто не сумеет этого сделать. Рокко даже и пытаться не станет, с его глупой и никому не нужной гордостью. Паршивый упрямец! А она? Тем более не станет, это исключено! Все-таки она не кто-нибудь, а Мэкси Эмбервилл. И какого черта уступать должна она?!

Глава 13

В квартире, которую – себе на горе – она с такой радостью обставляла, Мэкси так ни разу и не осталась на ночь. На следующий день по ее распоряжению стол и все другие рабочие принадлежности Рокко были отправлены ему обратно. Самой же квартире со всем, что там находилось, вплоть до последней медной кастрюли, надлежало быть проданной как можно скорее за любую предложенную цену, о чем она уведомила своего агента по недвижимости.

Бракоразводный процесс благодаря опытным адвокатам из конторы, обслуживавшей «Эмбервилл пабликейшнс», занял минимум времени и прошел без излишней огласки. После того как Рокко получил право на участие в воспитании дочери, он дал свое согласие, чтобы Анжелика постоянно проживала с матерью. Тем временем он возвратился обратно к Конде Насту: при другом решении суда ему пришлось бы нанимать для Анжелики няню, что было бессмысленным, поскольку Мэкси – отличная мать. Однако, пользуясь своим правом, он не упускал возможности забирать Анжелику к себе на выходные, пополнив ряды разведенных отцов, гулявших в ближайшем от дома парке со своими детьми, с одной лишь разницей, что его ребенок был в этой компании самым младшим.

Мэкси, чтобы пережить развод, с головой ушла в мельчайшие детали воспитания дочери, направив сюда все свои чувства. Она научилась сдерживать себя – не думать, не вспоминать, не задаваться вопросами «а если бы…», предпочитая вместо этого подробно выяснять у терпеливых владельцев шести магазинов на Мэдисон-авеню, где они делали закупки, какого качества у них апельсины (из них она выжимала для Анжелики сок) и откуда получены куриные грудки. Но все равно страшная, мучительная боль, таившаяся где-то в глубине сердца, не отпускала ее, постоянно вибрируя, подобно камертону, и единственной радостью для Мэкси были лишь моменты общения с дочкой, правда, весьма редкие, потому что Анжелика, будучи здоровым ребенком, большую часть первого года своей жизни просто спала. К чести Мэкси, она смогла выдержать эту страшную пытку молчанием, понимая, что другого пути у нее нет. Все свободное время у нее было занято кормлением и купанием Анжелики. Часто она спускалась с девочкой вниз, чтобы посидеть с Лили и Зэкари. В ту же ночь, когда Рокко отказался жить в ее новой квартире, она вернулась в родительский дом – самое надежное ее убежище.

Ее «траур» длился всю осень 73-го и зиму 74-го года. И только поздней весной, уже на двадцатом году жизни, наконец-то пришел день, когда Мэкси поняла, что уже может осмыслить случившееся. Для облегчения мыслительного процесса она легла на спину, подложив под голову целую гору подушек и прижав к груди сладко пахнущее теплое тельце спящей Анжелики, согревавшее ее, словно горчичник. Девочке шел второй год, и она была уже достаточно большой, чтобы о ней не тревожиться и предаваться грустным раздумьям о своем душевном состоянии.

Чего, собственно, она добилась в жизни? И как можно определить ее нынешнее положение? У нее есть дочь, она разведена, и ей скоро двадцать. Она уже не девочка, не студентка колледжа, но и не мать-одиночка. С другой стороны, она не работает и не собирается делать карьеру. Оставалось, таким образом, всего одна категория, под которую она подпадает: интересная, нет, лучше сказать, прелестная молодая «разведенка» (если этим словом все еще пользуются).

Какие возможности открываются перед молодой женщиной в ее положении – да еще с теми миллионами, которые были на ее счетах и частью которых она уже могла распоряжаться? В принципе, имея столько денег и свободного времени, можно было делать все что угодно. Ясно, что она может продолжать жить в этом большом сером доме, где она находится в полной безопасности и где ее так любят и вместе с тем предоставляют полную свободу, считая ее уже полностью взрослой.

Итак, подытожила свои раздумья Мэкси, вполне возможно использовать родительский дом в качестве отправной точки для… чего, собственно?

Ну, во-первых, она может и, наверное, даже должна поступить в один из манхэттенских колледжей. Но для этого, черт побери, надо сперва кончить школу! Весь предшествующий опыт, связанный с переходами из одного учебного заведения в другое и постоянными поисками обходных путей и тихих заводей, убедил Мэкси в том, что найти подходящую школу, которая согласилась бы взять ее всего на один, последний, пропущенный ею год, не проблема. Значит, колледж – дело вполне реальное. Другой вопрос: надо ли ей вообще снова взваливать на свои плечи бремя занятий? Не слишком ли поздно сейчас (а может, наоборот, рано) опять погружаться в учебу? Ладно, колледж вычеркиваем.