Запретное знание. Прыжок в мечту. - Стивен Дональдсон

Но вот его одежда – как и у Дэйвиса, сделанная из поглощающего свет материала, – была местами в отверстиях, чтобы не стеснять бросающиеся в глаза амнионские черты – массивные бугры, выступавшие на теле выше колен. Вторая рука была обнажена – амнионская плоть не нуждалась в одежде. Что касается второй половины лица, то органы дыхания, приходившиеся на нее, были приспособлены для едкого воздуха Станции всех свобод. Амнионский глаз смотрел, не моргая. Зубы, видневшиеся в приоткрытой, лишенной губ полости рта, были такими же острыми, как и у амнионских охранников.

– Ник, – ровным, даже безучастным голосом проговорила Мика, – это амнионский эмиссар. А это, – теперь, указывая на Саккорсо, Мика обращалась к вошедшему вместе с ней существу, капитан Ник Саккорсо.

С этими словами, все еще держа пистолет наизготовку, Мика встала позади амнионца.

– Я хочу сесть, – заявило существо голосом, похожим на шелест падающих листьев.

Все уставились на пришельца. Дэйвис помрачнел, как грозовая туча, причины чего он вряд ли бы смог назвать. Эльбу, казалось, вот-вот стошнит. Лицо Вектора покрыли пот и болезненная бледность. Рэнсам нервно забарабанила пальцами по пульту управления. Карстер и локаторщик второй вахты откровенно испугались – возможно, они никогда прежде не видели представителей Амниона. Скорц, вцепившись в поручни своего кресла, бормотал ругательства.

Шрамы на лице Ника пришли в движение, словно ухмыляясь.

– Тем хуже для тебя, – ответил он. – Свободных мест нет.

Гримаса исказила человеческую часть лица эмиссара.

– Я хочу сесть, – с прежней интонацией повторил он.

Ник угрожающе наклонился вперед.

– Ты оглох? Нашли, кому поручать переговоры! Похоже, достичь согласия будет нелегко… Повторяю: у нас нет свободных мест.

Внимательный взгляд пришельца заскользил по мостику. Казалось, он заметил в руке Лит пистолет. Что касается Мори и Дэйвиса, то если у амнионца и были относительно них какие-то интересы, он этого ничем не выдал.

– Я хочу сесть, – вновь повторил он, словно запрограммированный, словно это желание было главным предметом переговоров.

– В таком случае, – рявкнул Ник, – можешь уходить. Если ты собираешься тянуть время, требуя особых привилегий, нам не о чем с тобой говорить.

Кивок эмиссара, казалось, свидетельствовал о его полном непонимании происходящего.

– Я хочу сесть, – вновь потребовал он.

В глазах Ника блеснул огонь.

– Хорошо. Мика, прострели-ка ему ногу. Пусть посидит на палубе.

Мика подняла пистолет и прицелилась.

Амнионец, должно быть, понимал слова Ника. Он повернулся к Мике. Его человеческий глаз быстро и беспокойно заморгал, второй глаз остался неподвижным. Затем эмиссар вновь повернулся к Нику.

– Я хочу сесть.

Ник посмотрел на амнионца так, словно действительно хотел нанести ему увечья. Однако существо даже не вздрогнуло и вообще не проявило никакой реакции, если не считать широко открытого человеческого глаза.

– Проклятье! – Ник всплеснул руками. – Если ты всегда так ведешь дела, то мы все здесь сдохнем от скуки, прежде чем о чем-нибудь договоримся… Сядь там. – Ник указал на место рулевого. – Рэнсам, освободи место. Выключи пульт управления и дай сесть нашему почтенному гостю.

Рэнсам едва не подпрыгнула на месте; ее пальцы забегали по клавиатуре. Отключив рулевую систему, она уступила место эмиссару.

Словно восприняв сделанное ему одолжение как само собой разумеющееся, амнионец проследовал к креслу рулевого и, усевшись, сложил разномастные руки перед собой.

– Кстати, – прошелестел он, – меня зовут Марк Вестабул. Как вы, может быть, уже заметили, я в некотором роде жертва эксперимента. Когда-то я был одним из вас. Амниона интересовало, можно ли изменить мой генетический код, не меняя внешности. Опыт оказался не совсем удачным. Однако мой прежний генетический код дает мне определенные преимущества в общении с людьми. Я могу, – он сделал паузу, – понимать то, что скрывается за их словами. Иногда, правда, я начинаю забывать язык людей. Очевидно, определенные знания и ощущения зашифрованы, скорее, на генетическом, чем на клеточном уровне. Я говорю об этом, чтобы объяснить, почему в моих ответах иногда присутствует неоднозначность. Тем не менее, я не испытываю трудностей при интерпретации того, о чем говорят или что подразумевают люди. Именно поэтому меня снабдили полномочиями провести переговоры и принять решение… Итак, каковы ваши требования?

Ник, не желая казаться пришельцу нерешительным, ответил немедленно:

– Раз уж на то пошло, у меня несколько требований. Вот первое: мне нужны объяснения.

Амнионский эмиссар одновременно заморгал (одним глазом) и вопросительно посмотрел на Ника (другим глазом).

– Вероятно, я могу интерпретировать ваш вопрос, но мне не хотелось бы гадать, да и вы, конечно, мне этого не предлагаете. Пожалуйста, будьте конкретнее.

– Я хочу знать, почему это человеческое отродье, – Ник ткнул пальцем в сторону Дэйвиса, – вдруг стало для вас таким важным. Раньше вы им не интересовались. Теперь ваше отношение к нему изменилось на противоположное. Я хочу знать, почему.

Вестабул какое-то мгновение молчал, казалось, обдумывая ответ.

– Этот аспект, определенно, не имеет к вам никакого отношения. Для достижения ваших целей причины, почему мы хотим получить человеческого ребенка, не актуальны. Вас может интересовать лишь степень нашей мотивации, а не ее содержание. Другими словами, вам требуется знать, сколько мы готовы заплатить.

– Не обязательно, – ответил Ник. – Едва ли мне есть дело до того, сколько вы заплатите. Сделка – ваша идея, не моя. Я уже получил то, для чего сюда прилетел, в том числе и «человеческого ребенка». Но я не люблю сюрпризов и не люблю тайн. Я хочу знать, почему здесь амнионский эмиссар. Что делает именно этого человека столь важным для вас?

– Хорошо, – согласился пришелец. Настойчивость Ника, впрочем, не привела его в замешательство. – Дело в том, что он – аномалия. Он не соответствует существующим критериям. Причем, источник аномалии – женщина.

При этих словах словно огонь опалил Мори изнутри. Источник аномалии! Амнион разгадал ее секрет. Пока она была без сознания, врач обнаружил имплантат!

– Впрочем, сам источник нас не интересует, – продолжал Вестабул. – Нас интересует антология аномалии – ее развитие и последствия.

– Почему же вас не интересует источник? – поинтересовался Ник. – Это звучит нелогично.

– Для нас он не представляет загадки, – последовал лаконичный ответ.

– А конкретнее?

«Только бы он не сказал, только бы он не сказал!» – словно заклинание, повторяла про себя Мори.