Ещё более Дикий Запад - Екатерина Лесина

ней не знали, теперь же знать будут.

И найдутся желающие умыкнуть.

Тут и гадать нечего. Одни решат, что это великое сокровище, другие захотят избавиться от сиу, третьи… да мало ли дряни людям в голову приходит.

Вот и сиу была того же мнения.

Темный коготь осторожно, с нежностью коснулся стекляшки. А глаза закрылись.

– В конце концов, твоя вина не так и велика! Он всем головы заморочил! Это… это просто старая кровь очнулась.

И древняя Сила, которая, может, и не проклятье, но тоже мало хорошего.

– Неважно.

– Важно! У тебя… у тебя ведь ребенок есть!

– Есть. Сын.

– И… где?

– Не знаю. Это был не его ребенок. И он продал.

– Продал?!

Сиу кивнула.

– Сначала меня. Знаешь, я теперь вспоминаю и не могу понять, когда это случилось. Когда я стала делать все, что он скажет? Просто из страха, что если не сделаю, то он больше никогда в жизни на меня не взглянет!

Ее рука дрогнула, и мутная жижа пролилась на столешницу.

– Проклятье!

– Так. – Я терла семена с остервенением. Понятия не имею, для чего они нужны, но это все неправильно. – Твой сын, он… человек? Наполовину?

– У нас не родятся полукровки.

– А отец его…

– Не знаю. В тот дом приходило много мужчин. Кто-то из них. Я не сразу поняла, что случилось. А ему… ему стало интересно. И он забрал меня. На время. Потом родился ребенок. А я разбирала травы. И он понял, что я могу приносить иную пользу. Оставил рядом.

А ребенка продал.

Нет, правильно я ему башку прострелила, жаль, один лишь раз.

Я потерла пестиком лоб.

– Погоди. Если так, то… то можно ведь документы поднять! – Собственная идея показалась вдруг донельзя здравой. – Эдди говорил, что здесь все сделки регистрируются. Значит, будет имя покупателя.

Сиу молча смотрела.

– Нужно его найти.

– Зачем?

– Это ведь твой ребенок.

Она нахмурилась, раздумывая над сказанным.

– Обычно матери своих детей любят.

– Я сиу.

– Помню, но… мне кажется, что твоя мать – она немного преувеличивала. Про вашу нелюбовь. В смысле про то, что вы любви не испытываете. Или привязанности. Твоя сестра о тебе волновалась. И боялась за тебя. И еще она точно не откажется принять твоего сына.

Молчит.

– Да и люди… они не все такие, как Змееныш.

– Добрые?

– Разные. Есть добрые. Есть злые. Подлые. Коварные. Щедрые и жадные. Самоотверженные. Всякие. Но это не значит, что их всех надо бояться или ненавидеть. И сиу ведь тоже разные. И орки… Мы как-то должны научиться жить вместе.

Я замолчала.

По-дурацки это все звучит. Навроде речей нашего мэра, когда он решает в очередной раз выбраться и начинает рассказывать, что все мы в городе друг другу братья, сестры и большие друзья. Хрень, если подумать. И у мэра ее говорить получается куда как лучше.

– Ты многое знаешь. И умеешь. И… и… – Я запнулась.

– Главный белый человек предложил мне остаться. Тут. – Сиу погладила столешницу. – Потом. Когда я вернусь. Он сказал, что мало целителей. И я нужна.

– А ты?

– Я собиралась умереть.

– Так себе план, вот честное слово.

Сиу склонила голову. А ведь она больше не выглядит такой изможденной, и глаза стали ярче, будто что-то перестало высасывать из нее силы.

– Ты найдешь моего сына, женщина с древней кровью?

– Постараюсь. – Я протянула руку. – А ты больше не станешь травить моего мужа?

Улыбка у них все-таки жутковатая. Сиу коснулась пальцев, очень аккуратно сжала руку и ответила:

– Разве что сама попросишь.

Не попрошу.

Я ведь не произнесла это вслух, но сиу усмехнулась:

– Не спеши, белая женщина. Всякое быть может.

– Не спешу. Но просить не буду. – Я выдержала ее прямой взгляд. – Если понадобится, сама пристрелю. Без посредников.

Сиу рассмеялась.

А потом отобрала у меня ступку с зернами, которые так и не получилось раздавить.

– Слабая женщина, – сказала она. – И сильная. Как это у вас, людей, так получается?

Понятия не имею.

– Руку дай. – Ступку сиу отставила в сторону. А я протянула руку. И смотрела, как темные капли катятся по белому фарфору, чтобы смешаться с чем-то желтым, жирным с виду. Сиу не удержалась и лизнула рану.

Закрыла глаза.

– Хорошо… – произнесла она чуть позже. – В твоей крови много огня. Берегись.

– Чего?

– Тех, кто пожелает его отобрать.

– Поберегусь.

Она принялась размешивать зелье. А я все еще смотрела. На нее. И думала, что она… она вернула себя. И другие тоже.

У Августы тоже получится.

Но… почему тогда мне так неспокойно?

– Ты много думаешь, белая женщина с огненной кровью. – Палец сиу коснулся моего лба. – Это не всегда полезно.

Она подцепила когтем часть массы и ловко скатала шарик, который поставила на стеклянную доску. Рядом скатала вторую и третью.

– Зачем столько?

– Та женщина, что связана кровью с твоим мужчиной, долго была рядом с… – Сиу запнулась, не способная произнести имени. – Она носит его дитя. А дитя наследует Силу отца. Потому не уверена, что хватит одной.

Понятно.

Я вообще ни в чем не была уверена, а теперь неуверенности стало еще больше. А если… если сиу приготовила отраву? Ну, скажем, чтобы от Змееныша и следа не осталось, не то что ребенка?

Может такое быть?

Наверняка.

– Не бойся, белая женщина. – Она вновь уловила мои мысли. – Желай я ее убить, я бы убила.

– А ты не желаешь? – уточнила я на всякий случай.

– Не знаю. – Сиу закончила катать пилюли. – Слишком много всего произошло. И ты права. Мне рано уходить за край небес. Надо сперва хорошо все обдумать.

Уже легче.

– Но здесь твоя кровь и травы, которые используют женщины моего племени.

Ее пальцы вновь коснулись сияющей капли.

– Несмотря на благословение той, кого считали Великой Матерью, все одно выносить дитя получалось не у всех. Травы помогали. Я напишу тебе, что здесь.

Да, только толку-то?

Я в травах понимаю чуть больше, чем ничего. Эдди… Эдди что-то понимает, но сомневаюсь, что разберется. Местный целитель?

– А другим ты тоже помогала?

– Нет. – Сиу покачала головой. – Он не просил. Я же… я плохо помню, почему, но испытывала лишь ярость. И радовалась, когда они умирали.

Сиу задумалась.

А я…

Я взяла ее за руку. Осторожно так.

– Как-нибудь все да наладится, – сказала я. Без особой, впрочем, уверенности.

Августа все еще спала.

Ее поили сладкой водой и мясным бульоном. Ее обтирали и меняли простыни. Она была беспомощна, но в тот единственный раз, когда ее решились разбудить, она вцепилась в лицо Чарльзу.

И вот снова…

Поможет?

Или… Я бы не рискнула. Но