Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами - Шонесси Бишоп-Столл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доктор Йорис Верстер, основатель Группы по исследованию алкогольного похмелья, с которым мне довелось встретиться за чашечкой кофе неподалеку от Амстердама, занят сбором как раз таких данных. В свете выдвинутых в недавних исследованиях и докладах предположений, что алкоголь в сочетании с энергетиками опаснее классических коктейлей, он взялся проверить два общепринятых мнения: когда люди смешивают алкоголь с энергетическими напитками, то, во-первых, потребляют больше алкоголя и, во-вторых, энергетики маскируют ощущение опьянения. Результаты его исследования, проведенного на выборке из двух тысяч голландских студентов (и здесь важно упомянуть, что спонсировал его Red Bull), опровергли оба утверждения.
Следует отметить, что Red Bull официально никогда не продвигал свой энергетический напиток в сочетании с алкоголем, в то время как несколько других компаний – Four Loko, Sparks и Tilt – пробовали встать на этот путь.
Есть еще Purple – продукт, который на волне популярности «детокса» окончательно извратил это и без того запутанное понятие. На рынке Purple был представлен как антипохмельный энергетический напиток, он же коктейльная добавка, с рекламным слоганом «Выводи токсины по мере поступления»[146]. Генеральный директор компании Тед Фарнсуорт запомнился высказыванием: «Пейте его с водкой, пока не перестанете на ногах держаться, и, если у вас случится похмелье, я выкуплю у вас и напиток, и водку». Страшно и подумать, как может выглядеть подобная транзакция, когда то и другое уже вышло из несчастного потребителя.
Там за вулканами (холмы вернулись к жизни[147])
Это был один из тех вечеров, когда разбитый вдребезги и раскаленный докрасна (потому что в полной темноте взмыл слишком близко к солнцу) ты беспорядочно хлопаешь плавящимися крыльями и вдруг тебя подхватывает сверхновая бокала шампанского. Один из тех вечеров, когда ты, как заблудшая тварь, выползаешь из Черного пруда, не зная даже местного языка, и вдруг – бац – и вмиг все начинает сиять золотом, яркая вспышка в мозгу, и ты уже хозяин ночи: сотня новых друзей выпивают за твое здоровье и за величие твоей смерти, расплескивая кругом себя эль, а девчонка, с которой ты только что танцевал, теперь дирижирует «умпа-умпой». Один из тех вечеров, когда на каждом шагу тебя подстерегает опасность, но ничего страшного точно не произойдет; из тех, о которых не стоит рассказывать, поскольку на самом деле твоей та ночь так и не стала.
А вот следующее утро целиком и полностью твое. Проснувшись в полном одиночестве и опустошении, ты садишься за руль и поднимаешься все выше, выше и выше – в Каринтийские Альпы.
Мне и раньше доводилось видеть всякое (и в том числе фильм «Звуки музыки»), но к ошеломляющей остроугольной безграничности Альпийских гор я был не готов: во все стороны расходятся зеленые и голубые тона, будто ты попал внутрь выбитой из камня молекулы воды, будто смотришь на Землю с Луны. Я преодолел уже столько горных вершин, чего уж теперь пытаться их объезжать? Итак, до краев заправленный Red Bull, сраженный размахом мира и неожиданным откровением скалистых утесов, я беру курс напрямки.
Ни отбойников, ни ограждений, ничего, что могло бы помешать падению. Я поднимался все выше и выше и добрался аж до самых облаков, земля окончательно скрылась из виду, и за очередным поворотом, когда дорога начала уходить вниз, я уже перестал понимать, еду я или уже падаю. Я набрал скорость и выехал из облаков, каким-то чудом оставшись в пределах дороги, петляющей по склону горы, на затерянной планете, несущейся сквозь космическое пространство; и вот опять вверх, вверх, вверх, пока до меня не дошло: эта дорога ведет в никуда.
Построенная то ли для бесстрашных дровосеков, то ли для бесшабашных любителей снегоходов, то ли черт знает для кого, дорога только что была и вдруг исчезла. Уклон стал практически вертикальным, проезд сузился до невозможности: справа уходящая в небо скала, слева – добрых полтора километра свободного падения, так что попытка развернуться в подобных обстоятельствах несовместима с жизнью. Дальнейший подъем лишь усугубит ситуацию. Осознав свое положение, я начинаю паниковать, а моя четырехцилиндровая, четырехскоростная хорватская машина на механике начинает терять обороты, намереваясь вот-вот заглохнуть. Выжимаю одновременно сцепление и тормоз.
Теперь я в полной жопе.
Если я отпущу сцепление, то помчусь вниз по склону задом. Чтобы мчаться вниз передом, необходимо развернуться. Но от колеса до края обрыва не больше метра, а за ним один только воздух на километры вниз. Ноги начинают дрожать, а если они перестанут меня слушаться, то я покойник. Осторожно протягиваю руку и ставлю машину на ручник. Меня уже всего колотит, адреналин фонтаном хлещет в кровь. Сердце стучит, как молот о наковальню, и готово в любой момент выскочить из груди. Черт, я не хочу умирать! Прочистив горло, я говорю это вслух: «Черт, я не хочу умирать!»
В голове возникает последовательность действий, которые при молниеносном исполнении дадут мне шанс остаться в живых: снять машину с ручника, отпустить сцепление и тормоз и нещадно жать газ, подъехать к самому краю обрыва, стараясь не переехать через его край, затем стоп, и еще раз, то же самое, в обратную сторону. Проделывая этот маневр снова и снова, я смогу выиграть дополнительные дюймы, появится возможность развернуться, и машина сползет по дороге вниз, что, конечно, лучше пролетевшей полтора километра груды искореженного металла у подножья Альпийских гор.
В это пульсирующее и одновременно тихое мгновение я представляю, как меня найдут – пройдут, быть может, годы: скелет в моей одежде, потрепанный чемодан в багажнике, набитый непроданными книгами и неношеными рубашками, – загадка для следователей. Крепко сжимаю руль левой рукой, а ручник правой, разминаю пальцы ног и делаю глубокий вдох…
Через несколько часов – хотя часы озадаченно показывали, что прошло несколько минут, – моя хорватская машинка развернулась передом в сторону спуска, а я насквозь промок от пота. Медленно выехав из грязи на гравий, затем на каменистую дорогу и в конце концов на асфальт, я остановился у обочины. Выбравшись из машины, я тут же проблевался. Затем улегся на спину, уставился во вращающееся надо мной небо и пролежал так очень, очень долго.
Когда в конце концов я добрался до уединенного курорта Альмдорф Сайнерцайт, он оказался ровно тем, на что я надеялся: местечко на вершине альпийской горы, где можно встретить и мифического гуру-затворника, и
