Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟠Проза » Современная проза » Здравствуй, племя младое, незнакомое! - Коллектив Авторов

Здравствуй, племя младое, незнакомое! - Коллектив Авторов

Читать онлайн Здравствуй, племя младое, незнакомое! - Коллектив Авторов
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 104
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

Я ни одного слова не знал по-киргизски, поэтому вопрошающе посмотрел на напарника: «Чего она хочет?»

– Говорит, чтобы мы шли к ней, – пояснил Михаил, – наверное, что-то случилось и нужна помощь.

Немного запыхавшись от быстрой ходьбы, женщина подошла к нам и начала горячо что-то объяснять. Она не говорила по-русски. Во всяком случае, я не услышал ни одного знакомого слова, чтобы хоть догадаться о причине ее взволнованности.

Михаил напряженно всматривался в темные раскосые глаза незнакомки, вслушивался в ее речь, но по его растерянному взгляду было понятно, что и он ничего не может уразуметь в сбивчивом, скороговорном речитативе.

Киргизка первой поняла бесполезность слов и перешла на язык жестов. Она указала на юрту и махнула пригласительно рукой – «пошли туда». Заметив наше нерешительное топтание, добавила: «кель... кель...» и, ухватив меня за руку, потянула к своему кочевому жилищу. Я покорно подчинился ее настойчивости. Михаил молча шагал рядом, растягивая губы в недоуменной гримасе.

Женщине было лет около сорока. Невысокая. Гибкая в стане. С лицом и кистями рук шоколадного цвета. Ее загар еще больше подчеркивали белые одежды из домотканного холста – длиннополое платье, расширенное книзу и короткая жилетка. На ногах были мягкие черные сапожки, как мне показалось, без каблуков. Ее необычный наряд, чисто выстиранный, но не выглаженный (видимо, на ферме не было утюга) был удивительно по ней и выглядел нарядно и даже празднично, украшенный бусами из серебряных монеток в несколько рядов. На руках красовались серебряные браслеты, а в ушах – тяжелые серьги из того же металла.

– Керегез,[10] – пригласила женщина, распахивая полог юрты и отступая в сторону, – ошагыз,[11] – добавила она и завесила вход за нашими спинами.

Под куполом довольно просторной юрты висел фонарь «летучая мышь», бросая неяркий свет на главный предмет полевого жилища – круглый деревянный стол на низких ножках. На этом столе, почти во всю его величину стояло блюдо с лепешками, на которых лежала разварная баранина. И от нее шел такой пряный дух, что я невольно стал сглатывать слюну, удивленно поглядывая на своего спутника: «Чтобы это могло значить?»

– Бишбармак! – с особой, предвкушающей, интонацией проговорил Михаил. – Вот это повезло нам!

Он наклонился к столику, трепетно ловя раскрыльями чутких ноздрей ароматы диковинного для меня блюда.

– С чего это она решила угостить нас такой горой мяса? – недоумевал я. – Наверное, праздник какой-нибудь в семье?

– У азиатов гость в доме – уже праздник, понял?

– Странно как-то. Ни с того, ни с сего приглашают тебя в дом, за праздничный стол...

– Приглашают, значит, нужно принять приглашение и не обижать хозяев отказом, – мудро рассудил Михаил, ставя свой рюкзак в сторону, – попируем, да на славу.

Он снял у входа кеды и, вернувшись к столу, присел, скрестив ноги. Я попытался проделать то же самое, но не очень успешно. Азиатская поза никак не давалась мне, и я в конце концов встал возле стола на колени, как провинившийся школьник.

Мы завороженно смотрели на поднос с разварной бараниной, не смея взять ни кусочка со стола. Так дрессированные собаки смотрят на еду, ожидая волеизъявления хозяина и его команды. На столе не было ни тарелок, ни вилок. По нашему предположению сервировка еще не была закончена и следовало, соблюдая приличие, ожидать.

И действительно, через несколько минут вошла хозяйка с новым подносом, уставленным пиалами. Подала каждому по три пиалы. Еще три поставила напротив нас.

«Себе», – мысленно отметил я.

В одной из пиал был горячий бульон с зеленью. В другой – холодная белая жидкость с кисловатым запахом. В третьей – теплая вода.

– Ошагыз, – еще раз проговорила женщина, поклонившись нам, и вышла из юрты.

Вилок она не принесла и на этот раз.

– Приказано кушать, – беря в руки пиалу с бульоном, весело подмигнул Михаил.

– Давай хозяйку подождем, – предложил я, – она, наверное, за вилками пошла?

– Чудик! – небрежно проронил товарищ, – азиатские женщины никогда не сядут с мужчинами за один стол. Третьим, скорее всего, будет ее муж или сын. Вилками здесь не пользуются. Едят руками. Попробуй вот так: Михаил взял кусок мяса вместе с лепешкой и завернул края лепешки вверх, получилось нечто вроде пирожка. Надкусил половину. И, зажмурившись от удовольствия, стал жевать.

Мне ничего не оставалось, как повторить процедуру. И тесто, и мясо были мягкими, пряными. Жевались без усилий. Как говорится, пролетали сходу, не задерживаясь во рту. Только на пальцах застывали пятнышки жира.

Съев несколько кусочков мяса в тесте, перед тем, как взять пиалу с бульоном, я посетовал:

– Жаль, салфеток нет или полотенца какого-нибудь.

– Это вам, синьор, не ресторан, – расплылся в улыбке Михаил, – в полевых условиях сервис ограничен, придется носовым платком обходиться. И он первым стал вытирать засаленные пальцы.

– А это для чего? – покосился я на пиалы с жидкостью молочного цвета и водой.

– Наверное, тоже запивки. – Михаил последовательно попробовал содержимое первой и второй пиал. Неопределенно пожал плечами: – Первая вроде кумыс – кобылье молоко. Я сам не пил раньше, но, судя по рассказам отца, похоже на кумыс. Кисловато-терпкий вкус. Жажду хорошо утоляет. И даже, говорят, алкогольные градусы имеет, вроде пива. А вторая как будто вода. Ни соленая, ни сладкая. Просто теплая вода...

Я тоже отпил несколько глотков:

– Да, вроде простая вода...

В это время возле юрты послышалось цоканье копыт по каменному грунту и фырканье коня.

– Вот и муж приехал, – предположил Михаил.

– Не обидится, что мы тут без него хозяйничаем за столом? – шепотом спросил я.

– Не обидится. Она его предупредит, – так же тихо ответил товарищ.

Но никаких разговоров мы не услышали. Вместо этого распахнулся полог юрты, и в нее вошел седобородый аксакал. В халате, перевязанном матерчатым поясом, и остроконечной войлочной шляпе «домиком», в таких же мягких, как у женщины, сапогах.

– Салам малейкюм,[12] – произнес он, внимательно глядя на нас.

– Здра... – начал было я.

Но Михаил подтолкнул меня в бок, принуждая подняться, и, встав сам, слегка поклонился вошедшему и произнес:

– Малейкюм салам.

Аксакал едва заметно улыбнулся. Он неспешно повесил у входа свой головной убор. Так же неторопливо подошел к столу, присел на скрещенных ногах. И неожиданно для нас макнул руки в пиалу с водой, достал из-за пояса большой белый плат и тщательно вытер ладони. Потом провел ими несколько раз по бороде, как бы седых волос.

– В коры идешь? – спросил нас обоих, обращаясь при этом в единственном числе.

– В горы, в горы, – закивали мы, – решили на праздник красоты вашей посмотреть.

– Красота – день, нощь – ощень холодно, – сказал аксакал, – Апа боялся – замерзнешь нощь. Звал юрта и меня звал.

Мы слушали старика, не возобновляя трапезы.

Аксакал пригласительно обвел стол рукой:

– Кушай, кушай, – и сам поднял пиалу с кумысом, – День Победы самый лющщий празник. Апа отец воевал. Мен воевал, – стукнул себя кулаком в грудь и пригубил пиалу.

– У меня тоже отец под Кенигсбергом войну окончил, – отозвался я, поднимая, как заздравную чашу, пиалу с кумысом.

– Третий Пеларуский, – многозначительно констатировал старик. – Щерняховский комантовал... короший кенерал.

Миша молчаливо посматривал на нас, отхлебывая кисловатое кобылье молоко. Ему, наверное, тоже было что сказать о родичах-фронтовиках, но он уважительно слушал и не перебивал старого человека.

Я же испытывал прилив умиления, что здесь, в горах Киргизии, за несколько тысяч километров от моей родной донщины, старый аксакал доброжелательно отзывался о командующем Третьим Белорусским фронтом генерале армии Иване Даниловиче Черняховском, как будто об отце моем, воевавшем у него, доброе слово сказал. Сразу пропали языковые барьеры, ощущение чужой экзотики. Появилось чувство какого-то внутреннего родства, духовной близости, объединенности общей войной и общей победой.

– А вы где воевали? – поинтересовался я у фронтовика.

– Миус-фронт воевал. Третий Украинский фронт воевал. Мал-мала шив остался, осколок мина сиркнул бок, – старик похлопал левой рукой повыше пояса.

А меня, как током, ожгла его фраза о Миус-фронте. Там на степной речке Миусс, между Ростовской областью и Украиной, мой батька проходил боевое «крещение».

– Надо же быть такому совпадению! – не выдержал я избытка прихлынувших чувств. – Мой отец начал воевать на реке Миусс. И его тоже задело осколком мины, только по лбу черкануло... Может быть, вы знали его? Латынин Анатолий Алексеевич?

– Латинин? – задумался старик, – нет, не помню. Кем пиль?

– Связистом. Пехотным связистом.

– Я расветка пиль. Ясиков таскал. Мноко-мноко трусей терял. Латинин не помню... Лисо мок фитеть. Фамилию не помню.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 104
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈