Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы - Вячеслав Коротин

Но работали. Справлялись. И вытаскивали из могилы тех, на кого Смерть уже вроде бы наложила свою костлявую лапу…

Глава 9

Миноносцы… Лихие кавалеристы флота!

Действительно, очень похожи главные задачи кавалерии на суше и минных сил на море: Преследовать разбитого противника и добивать его, превращать победу в разгром. И так же как кавалерии настоятельно не рекомендуется атаковать нерасстроенную пехоту, для миноносцев самоубийственна атака на неповреждённый броненосец или крейсер. Выходить относительно безопасно только на корабль уже почти беззащитный, с почти выбитой артиллерией, а то… Слишком многое принесено в жертву главному – скорости: облегчённый корпус, отсутствие брони, слабая артиллерия, небольшие дальность плавания и мореходность, условия жизни экипажа. Всё на алтаре посвящённом ЕЙ!

Сблизиться как можно скорее на те убийственные три-пять кабельтовых, когда каждый, самый мелкий снаряд, может вывести твой корабль из строя. Сблизиться и выпустить по противнику мину (торпеду, как мы называем сейчас) Всё ради этого! А мины в те времена были ещё ой как не совершенны! Хорошо если одна из трёх шла прямо к цели. Хорошо, если одна из трёх, цели достигнув, всё-таки взрывалась. Но всё равно. Шли в атаку надеясь, что если не твой миноносец, то товарищ по отряду всё-таки добьётся того рокового попадания, которое отправит на дно огромный корабль врага. А значит всё будет не зря! Это днём.

А вот ночью… Миноносцы – хозяева моря. Бояться им практически некого, боятся их. Маленьких, юрких, незаметных, скоростных… Попробуй догадайся, когда и где этот маленький кораблик принесёт тебе смерть. Можно конечно загородиться бивнями прожекторов и встречать каждую тень шквальным огнём всей артиллерии… Возможно. Когда целы все прожекторы и в строю большая часть пушек. И вражеских миноносцев немного…

А если большинство прожекторов разбито в дневном бою? Как и большинство орудий. Если команда после многочасового боя еле волочит ноги от физической усталости и морального опустошения? Если у матросов и офицеров глаза слипаются так, что хоть спички между веу вставляй? Если у врага не просто десяток миноносцев и истребителей, а несколько десятков?

Только спрятаться! Укрыться шапкой-невидимкой темноты и бескрайних просторов моря. И молиться, чтобы тебя не нашли.

Именно они, миноносцы, были последним козырем адмирала Того, на них была вся надежда после достаточно неудачного дневного боя: ночью атаковать ставшие вполне беззащитными и слепыми русские корабли. Несколько удачных минных попаданий и полупоражение превратится в полную победу. Даже с одной минной пробоиной ни один корабль противника уже не будет способен дойти до Владивостока, ему дорога либо на дно Японского моря, либо сдача в плен. Правда на последнее японский командующий не расчитывал – русские показали сегодня небывалое упорство и мужество в бою. Но если ночью миноносцы успеют выбить несколько кораблей врага, то даже оставшихся от флота страны Ямато боеспособных кораблей, будет достаточно, чтобы добить, доломать то, что останется от эскадры Рожественского.

Изначально флоту был отдан приказ: После окончания дневного боя следовать в точку рандеву на север. Там предполагалось встретится утром и атаковать русские корабли, которые уцелеют. А миноносцам всё море южнее этой точки отдавалось на растерзание: всё, что плавает в обозначенной зоне – враг! Атакуй и топи!

Конечно, японцам должно было очень повезти в минных атаках, чтобы оставшиеся боеспособными их корабли были способны нанести серьёзный ущерб остаткам русской эскадры. Но это была их последняя надежда на более-менее благоприятный исход сражения.

Однако первый приказ пришлось отменить – японский флот после сражения уже не имел никакой возможности нанести сколько-нибудь серьёзный удар по русским даже при самом удачном для себя иоходе ночных атак. Артиллерийские корабли ушли в Сасебо и Такесики. Но распоряжения миноносцам остались в силе. И молодые капитан-лейтенанты, стоящие на их мостиках, готовились приложить все силы для нанесения врагам страны Ямато максимального ущерба.

Ещё перед сражением командиры русских кораблей получили совершенно категорический приказ: Открывать боевое освещение и огонь только (ТОЛЬКО!) в случае минного попадания.

Ни обнаружение рядом вражеских миноносцев, ни факелы из труб замеченные рядом, ни обстрел из пушек, ни даже замеченный выстрел минного аппарата и идущая в борт мина не являлись "уважительной причиной" для открытия огня ночью. Мина может и не попасть и не взорваться, даже почти наверняка не попадёт, а вот рыщущие поблизости вслепую другие вражеские миноносцы, не преминут атаковать обнаружившую себя мишень. Только сам взрыв, когда терять всё равно уже нечего, давал право на активную оборону.

Секи, командир "Чидори" и, вместе с ним, всего четырнадцатого отряда миноносцев, конечно не спал в эту ночь. Он находился на мостике и, вместе с сигнальщиками напряжённо вглядывался в темноту.

Ближе к заходу солнца, японские минные силы перешли на западные румбы, относительно русской эскадры: на фоне ещё светлого неба, силуэты вражеских кораблей просматривались весьма чётко, а вот готовящиеся к атаке миноносцы уже не были освещены. Самое время приблизиться на минимальную дистанцию, чтобы, при наступлении полной темноты атаковать.

Но "Паллада", "Изумруд", "Жемчуг" и "Богатырь", вместе с боеспособными истребителями русских, как раз в это время вышли на прикрытие своих броненосцев и с десяток минут вели непрерывный огонь по приблизившимся нахалам.

Тогда пришлось отойти. Но приказ был совершенно недвусмысленным: "Искать и уничтожать!" И "Чидори", "Манадзуру","Хаябуса" и "Хато" отряда Секи резали волны Японского моря, вместе с другими миноносцами Объединённого Флота, чтобы расчитаться с русскими за дневной позор.

– Вашбродь! Ну неужели даже когда в нас стреляют отвечать нельзя? – Черкасов уже замучился объяснять одно и то же в каждом каземате, но терпеливо пытался донести до матросов суть приказа:

– Ну вот представьте: увидел японский миноносец какую то тень. Ни дистанции до неё, ни скорости он определить не может. Стреляет минами наугад. Шанс попасть – почти нулевой. А мы уходим. Значит ему надо почти вслепую нас обогнать и снова выйти в атаку. В темноте то! Потеряет он нас наверняка.

А вот если вы палить начнёте: можете не сомневаться, все японские миноносцы с округи сбегутся, пустят мины и нам будет гроб с музыкой. Так что если мину в борт получим – пали изо всех стволов, чтобы не зазря погибать, но до этого момента – ни-ни! Поняли?

– Поняли, ваше благородие, не извольте беспокоиться! – нестройным хором ответили матросы.

– Ну и слава Богу! – Старший артиллерист побрёл в следующий каземат.

Но главная ответственность сейчас лежала не на комендорах. Всё или почти всё зависело от мастерства рулевых. Лучшие из оставшихся встали сейчас к штурвалам, рядом обязательно находился штурманский офицер, (если не погибли оба, как на "Бородино" и "Громобое"), ну и командиры так же неотлучно были на мостиках.

Броненосцы построились в две колонны и нужно было держась только за кормовой огонь впередиидущего мателота не потерять строй, не вывалиться из него, не угодить тараном в свой корабль и не получить таранный удар от кого то из товарищей. Пока всё удавалось, но ночь ещё только начинала вступать в свои права и впереди были несколько часов адского напряжения и нервотрёпки.

– Шемяков, голубчик, – не стеснялся перейти на панибратский тон Эссен, разговаривая с рулевым, – Только удержись за хвост "Победы", только удержись! Георгия получишь точно, обещаю! И от меня лично червонец. И двойную винную порцию до конца службы. Только удержись, братец!

Но матросу Максиму Шемякову было сейчас глубоко плевать на все кресты и чарки. На всё золото мира ему было начхать. Только бы удержаться за этим, впереди идущим фонарём, не потерять его, выжить самому и хорошо сделать то, чему он так долго учился. Всё тело, всё сознание было сейчас у него нацеленно только на одно – удержаться, не потерять. И никаких дополнительных стимуляторов не требовалось. Просто рефлексы, выработанные многомесячными тренировками, управляли сейчас всем организмом рулевого. И он держал штурвал, он впился глазами в кормовой огонь идущего впереди броненосца и держал строй. Просто держал строй…

Благо, что ночные переходы без огней были не раз отработаны ещё в Индийском океане, но кто знает, как пройдёт всё сейчас? Сейчас… Когда нарушена связь, измождены люди, когда за ошибку последует не "неудовольствие адмирала", а мина в борт…

Ночь – спасительница, она может скрыть корабли своей непроницаемой темнотой и вражеские миноносцы так и не найдут своих целей.