Памятное. Испытание временем. Книга 2 - Андрей Громыко

Вместе с тем Николай Рерих оставался патриотом своей страны, делал все, что было в его силах, чтобы помочь ей в трудный час. Когда фашистские полчища вторглись на советскую землю, он собирал и передавал деньги в фонд Красной армии, активно пропагандировал героическую борьбу советского народа, твердо верил в его конечную победу над немецко-фашистскими захватчиками.

Вскоре после окончания Великой Отечественной войны Н. Рерих принял решение вернуться на родину, как возвратился перед войной Куприн, как это сделал после войны Коненков, как мечтали вернуться Шаляпин и Рахманинов. Но заветное желание Н. Рериха не сбылось. В декабре 1947 года, буквально накануне своего отъезда в СССР, он скончался.

Большую коллекцию работ Н. Рериха по его завещанию передал Русскому музею в Ленинграде и картинной галерее в Новосибирске вернувшийся в Советский Союз старший сын художника – видный востоковед Юрий Николаевич Рерих (1902–1960).

С младшим сыном Н. Рериха – Святославом Николаевичем я не раз встречался в Дели, а также в Москве, где он время от времени бывает, в частности в связи с организуемыми у нас выставками картин отца и его собственных. На некоторых из этих встреч присутствовала и его обаятельная супруга Дэвика – в прошлом известная индийская актриса.

С. Рерих является талантливым художником. Он пишет портреты, пейзажи, символические композиции, стилистически близкие поздним произведениям своего отца. По его убеждению, художник должен писать подлинную красоту, к которой инстинктивно тянется человек, даже в искусстве неискушенный. Сам С. Рерих именно так и поступает. Его творчество высоко ценится в Советском Союзе. Он – почетный член Академии художеств СССР.

Когда встречаешься с этим художником, то невольно обращаешь внимание на его большое сходство с отцом, чей облик хорошо известен по фотографиям. Тот же умный, проницательный взгляд, та же осанка – естественная, исполненная достоинства.

Однажды во время посещения Индии мне довелось побывать на выставке картин С. Рериха. Художник встретил меня у входа и водил от картины к картине, рассказывая о каждой.

В зале находилось несколько десятков его картин. Яркие, броские, колоритные картины, на которых изображены в основном горы Индии. Белоснежные горные дали, кряжи, покрытые и зеленью, и снегами, и ледниками. Обилие света, контрастность тонов, буйство красок природы – все это живо передавало самобытную неповторимую природу Индии, особенно северной ее части. Мне они по гамме цвета напоминали картины французского художника Гогена. Вместе с тем в этих картинах сказывалось сильное влияние выдающегося певца природы Николая Рериха – отца художника.

– Конечно, у вас один культ – это культ гор. Не правда ли? – спросил я его.

Он это подтвердил.

В октябре 1984 года в СССР и Индии отмечался двойной юбилей – 110-летие со дня рождения Н.К. Рериха и 80-летие со дня рождения С.Н. Рериха. С большим успехом прошла в Москве в Музее искусств народов Востока совместная выставка картин отца и сына. Указом Президиума Верховного Совета СССР Святослава Николаевича Рериха за большой вклад в развитие и укрепление дружбы между советским и индийским народами наградили орденом Дружбы народов. Замечательные художники, общественные деятели – Н.К. Рерих и С.Н. Рерих сделали много для сближения культур двух великих народов. Их творчество и сегодня выполняет свою благородную миссию.

В Индии я, как и многие советские люди, восхищался такими памятниками богатейшего исторического прошлого этой страны, как Тадж-Махал, Кутуб-Минар и др. Однако глубокий интерес вызывает у нас не только прошлое, но и настоящее индийского народа, его достижения в различных областях жизни. Много интересного рассказывал мне об этой стране и помогал ее узнавать крупный советский дипломат, посол СССР в Индии в те годы В.Ф. Мальцев.

Нам импонируют в индийцах присущие им трудолюбие, яркая самобытная талантливость, традиционное гостеприимство. Знаем мы и ценим то, что индийцы на нашу искреннюю симпатию к ним отвечают полной взаимностью.

Ташкент: Шастри и Айюб Хан

После завоевания Индией национальной независимости и после ее раздела на два государства – Индию и Пакистан обе страны получили сложное во многих отношениях наследство. Если взять только территориальный конфликт по вопросу о Кашмире, то следует признать, что его острота хотя временами и ослабевает, но потенциально существует всегда.

Неудивительно поэтому, что многочисленные контакты Советского Союза с Индией и Пакистаном по государственной линии неизменно испытывали влияние индийско-пакистанских противоречий. Ведь вовсе не случайно Советский Союз двадцать с лишним лет назад выступил инициатором в деле достижения примирения между этими двумя странами, предложив свои добрые услуги.

Когда осенью 1965 года в результате военных действий на границе между Индией и Пакистаном резко обострилась обстановка, советское правительство заявило о своем стремлении способствовать скорейшей ликвидации индо-пакистанского конфликта. Наша страна приложила энергичные усилия, чтобы содействовать восстановлению мира в Южной Азии и предотвратить всякое иностранное вмешательство в конфликт в целях его усугубления и разжигания пожара войны.

Советское предложение встретило положительный отклик. Хорошо помню, за столом переговоров, состоявшихся в Ташкенте с 4 по 10 января 1966 года, встретились индийская делегация во главе с премьер-министром Лалом Бахадуром Шастри и пакистанская – во главе с президентом Айюб Ханом. Переговоры между ними проходили в присутствии советской делегации во главе с А.Н. Косыгиным. От всех трех государств присутствовали и министры иностранных дел. Несмотря на существенные расхождения в позициях двух сторон, броня настороженности, недоверия, национальной неприязни все же оказалась пробитой.

К сожалению, финальную часть встречи омрачило трагическое событие: смерть премьер-министра Индии Л.Б. Шастри.

Случилось это поздним вечером, уже после заключительного приема, на котором глава индийского правительства выступал с кратким словом. Мне сообщили о случившемся что-то около часа ночи, и я приехал в резиденцию Шастри. Премьер-министр Индии лежал на постели, возле которой сидел удрученный Косыгин, прибывший сюда минуты на две раньше меня. Здесь же помимо индийских официальных лиц находился советский врач, который в момент моего прибытия делал больному искусственное дыхание.

Косыгин и я с напряжением наблюдали за действиями советского специалиста. Шастри никаких признаков жизни уже не подавал.

Стало ясно, что это – конец. Врач и другие медицинские работники продолжали еще предпринимать все возможное, чтобы зажечь искру жизни в теле человека, но им это не удалось.