Seven Crashes - Harold James

затем расчеты с фискальными, а также политическими издержками. Сразу после внезапного шока 2007-2008 годов в центре внимания оказался финансовый сектор - спасение банков. Казначейство США и Федеральная резервная система запланировали меры по скупке проблемных активов, чтобы рынок получил "дно". Но оценка стоимости активов была очень сложным и трудоемким занятием, поэтому администрация США обратилась к более простому, но очевидно эффективному методу, который был впервые применен в Великобритании: рекапитализация банков с помощью государственных денег, чтобы они были в состоянии нести возможные убытки. Это должно было поддержать доверие. Это было похоже на лечение сердечного приступа: сердце (финансовые услуги) нужно было массировать, чтобы восстановить кровообращение.

То же самое было повторено во многих богатых странах. В то время невозможно было сказать, каковы будут долгосрочные фискальные последствия: в конце концов, можно было предположить, что стоимость активов банков восстановится, и правительство в итоге получит прибыль от сделки. Это произошло в США, а также в Швейцарии; в Великобритании и Ирландии этого не произошло.

Однако немедленное финансовое спасение выглядело для правительств как катастрофа в области связей с общественностью. Банки во многом стали причиной кризиса благодаря порочным стимулам, с помощью которых они (и их сотрудники) получали прибыль, а теперь предлагалось социализировать убытки: не следует ли их наказать, а не вознаградить?

Можно утверждать, что лучший курс мог бы включать в себя сокращение непомерно высокого долга для американских домохозяйств, или, если на то пошло, для стран с высоким уровнем задолженности, таких как Греция. Там, где долг означал неплатежеспособность, разве ответом рынка не было применение "стрижки"? В мощной книге Атифа Миана и Амира Суфилатера приводится именно такой аргумент в отношении центральной проблемы американских домохозяйств с высокой задолженностью: ипотечные кредиты, спровоцировавшие кризис subprime, должны быть списаны, и что применение такой дисциплины будет сдерживать будущие перекредитования и неправомерные действия кредиторов. Значительное число аналитиков, в частности Кеннет Рогофф и Кармен Рейнхарт, высказывали аналогичную точку зрения в отношении долга страны; видные чиновники МВФ в мае 2010 года, когда на международной арене разразился греческий финансовый кризис, настаивали на том же, прибегая к советам ведущего мирового эксперта по списанию долгов Ли Буххайта из Cleary Gottlieb. Что помешало принятию такой меры, так это опасения, что она вызовет заражение рынка, что будут затронуты другие категории долгов и другие страны, и что реструктуризация долга обрушит шатко сбалансированный карточный домик. Аналогичный аргумент приводился и в случае с долгом американских домохозяйств, когда стало ясно, что проблема заключается не только в субстандартной ипотечной задолженности, но и в гораздо более широком смысле - в верхних ценовых сегментах жилья. Уровень неплатежей вырос в тех районах, где цены на жилье непропорционально выросли в результате покупок с высоким уровнем дохода и высоким кредитным рейтингом. В разгар кризиса последствия списания долга выглядели слишком сложными. Лучше повысить покупательную способность, поднять цены на активы и прекратить любые сомнения в фундаментальной стоимости. Таким образом, самым простым решением долгового кризиса стало увеличение долга.

Альтернатива поддержки потребителей с помощью фискальных мер была решающим шагом на пути к выздоровлению, а также политической необходимостью, и политики могли бы использовать уроки Великой депрессии. На начальных этапах кризиса реакцией на дефицит спроса было традиционное кейнсианское стимулирование. Бывший министр финансов Ларри Саммерс, ставший советником Барака Обамы, 19 декабря 2007 года призвал к фискальному стимулированию, заявив, что оно должно быть "своевременным, целевым и временным". 18 января 2008 года министр финансов Хэнк Полсон объявил о пакете мер стимулирования: «Наша экономика растет медленнее, чем ожидалось, и это означает, что нам нужно действовать быстро, чтобы собрать пакет временных мер, достаточно простых для быстрого принятия, эффективных для ускорения роста и создания рабочих мест в этом году и достаточно больших, чтобы изменить ситуацию». В ноябре 2008 года, сразу после выборов, переходная команда Обамы рекомендовала стимул в размере 300 миллиардов долларов, а месяц спустя повысила предложение до 600 миллиардов долларов. Экономист из Беркли Кристина Ромер предложила гораздо больший пакет в 1,7-1,8 триллиона долларов, основываясь на размере расчета разрыва выпуска, но Саммерс возражал против этого; когда это предложение было снижено до 1,2 триллиона долларов, Саммерс сказал ей: «1,2 триллиона долларов - это непланетарно. Люди подумают, что мы этого не понимаем". Таким образом, цифра была снижена до $800 млрд. Детали стимула стоимостью $787 млрд. были быстро доработаны, и 17 февраля 2009 года стимул был представлен как "самый масштабный экономический пакет в истории США». Президент Обама подписал закон в Музее природы и науки в Денвере, намереваясь подчеркнуть, что большая часть расходов была направлена на создание "зеленых" рабочих мест.

Оглядываясь назад, демократы критиковали пакет как неадекватный, слишком маленький: вице-президент Джо Байден позже отметил: "И мы заплатили за это цену, по иронии судьбы, за это смирение". Сенатор-демократ Чак Шумер пришел к выводу, что "мы резко сократили стимул, и мы остались в рецессии на пять лет". Другой влиятельный демократ, Джим Клайберн, считал, что «одной из самых больших ошибок Обамы, если не самой большой, на мой взгляд, было принятие закона о восстановлении экономики и не объяснение людям, что он сделал».

Предложение о необходимости фискального стимулирования было сделано и на международном уровне. В апреле 2009 года МВФ заявил, что фискальные стимулы должны быть «если не увеличены, то, по крайней мере, сохранены в 2010 году, а страны, располагающие свободными бюджетными средствами, должны быть готовы ввести новые стимулирующие меры, необходимые для поддержки восстановления экономики". Насколько это возможно, это должны быть совместные усилия, поскольку часть воздействия мер отдельной страны будет просачиваться через границы, но приносить пользу мировой экономике». Спрос необходимо интернационализировать, чтобы обеспечить дальнейшее процветание.

Однако с потрясающей быстротой мир перешел от международного консенсуса о необходимости фискального стимулирования для борьбы с угрозой новой Великой депрессии к озабоченности долгосрочными последствиями роста долга и угрозой фискальной неустойчивости. Причины такого разворота можно найти в психологии финансовых рынков, в работе ученых-политиков, в политических маневрах, в простой усталости от кризисных и антикризисных мер и, наконец, в широко распространенном разочаровании от использования денег при спасении банков.

Первое объяснение сосредоточено на финансовых рынках, а главными злодеями являются "мстители за облигации". Их мантрой стала часто цитируемая фраза Джеймса Карвилла, советника Билла Клинтона, который в ответ на стремительный скачок доходности облигаций в 1993-1994 годах изрек: «Раньше я думал, что если существует реинкарнация, то я хотел бы вернуться президентом, Папой Римским или бейсболистом с результатом .400. Но теперь я хотел бы вернуться в качестве рынка облигаций. Вы можете