«Если», 2011 № 01 - Журнал «Если»

— В клинике все чисто?

— Да.

— Точно?

— Да! Уверена.

Я сунул «лекарство» под рабочий стол и натянул белый халат. И мы торопливо прошли в клинику, чтобы встретить буги.

Когда особые животные только начали появляться, их существование привело в ярость определенную часть населения: многим не нравился уже сам факт существования клонированных животных. Было создано новое правительственное агентство — «Бюро генетического контроля», назначением которого стало искоренение «неестественных» конструктов.

Судя по моему опыту, агенты Бюро (они же буги) были либо уволенными агентами ФБР, либо чистильщиками со значком. Но этот тип не тянул ни на один из двух вариантов.

Он стоял на крыльце возле клиники, одетый в джинсы и старый трикотажный свитер. На вид около сорока — моего возраста, — круглолицый, загорелый, с кустистой бородой. Он держал маленький наладонный компьютер и стилус, и больше ничего. Ни значка, ни оружия.

— Вы доктор Скеннер? — спросил он. Я подтвердил и пожал ему руку. — Я агент Стенвик. Мы разыскиваем опасный конструкт. Нам сообщили, что он мог направиться сюда.

— А что за конструкт? — поинтересовался я.

— Его нельзя не заметить.

Я помолчал, задумавшись.

— Мне очень жаль, мистер Стенвик, но я вам помочь не могу. Из дома донесся треск, затем испуганно заорал попугай Ларри.

У Элли распахнулись глаза, она бочком попятилась и проскользнула обратно в дом.

— Не возражаете, если я тут осмотрюсь? — осведомился Стенвик. — Просто чтобы потом сказать, что провел инспекцию.

Я пожал плечами:

— Пожалуйста.

Я провел его по ступенькам крыльца — медленно — и распахнул дверь.

Элли уставилась на нас с противоположной стороны клиники, стоя возле задней двери. Она вытолкала кого-то пяткой на улицу, потом захлопнула дверь и придавила ее спиной.

— Это был пес доктора Скеннера, — пояснила она. — Он иногда груб с гостями.

Откуда-то из согнутой руки Элли вывалилось длинное черное перо и упало на пол. Элли наступила на него и улыбнулась.

Гарпия, разумеется. Ее привезли подлечить зубы. Наверное, дразнила котов.

— Желаете экскурсию, агент Стенвик? — предложила Элли бодрым и деловым тоном.

— Да, пожалуйста.

Элли сопроводила Стенвика по всем уголкам клиники — приемная, смотровая, операционная, клетки и корыта, — открывая шкафы и выдвигая ящики, а заодно охмуряя его дружеской болтовней о моей ветеринарной практике. Во всяком случае, о законной ее части. Я держался в сторонке, делая вид, будто обрабатываю ногу попугая Ларри, и что-то бормотал себе под нос.

После десяти минут изучения счетов за стерилизацию кошек и выращивание новых почек я уже не сомневался, что инспектор готов, мается от скуки и вот-вот уйдет.

Но я ошибся. Стенвик вернулся в приемную и заговорил со мной сквозь клетку попугая.

— Не возражаете, если я проверю другие здания? — спросил он.

Элли вздрогнула, но я не понял, заметил ли это Стенвик.

— Нет проблем, — ответил я. — Сам вас и провожу.

Я обратился к Элли:

— Будь добра, присмотри за клиникой, пока нас не будет, хорошо? — Она помедлила с ответом: побаивалась оставлять меня наедине с буги. — И проследи, чтобы ничего не загорелось, — с намеком добавил я. Элли хотела что-то сказать, но быстро передумала и стала пятиться к задней двери клиники, выводящей на пастбище.

Мы спустились по ступеням крыльца и направились через посыпанный гравием круг в конце подъездной дорожки в сторону моей хижины. В противоположном от особой комнаты направлении.

— Вашим отцом был Роберт Скеннер, тренер скаковых лошадей, — сказал он, когда мы шли.

Я кивнул. Этот парень кое-что обо мне разузнал.

— Почему вы не пошли по его стопам?

Я промолчал.

Мой отец был из тех тренеров, что хлещут лошадей, пока те или победят, или сломаются. Или и то, и другое. Он пытался научить этому и меня, но я провел детство с отвергнутыми животными — старыми жеребцами и племенными кобылами, «разочарованиями». Отец называл их «кости для клея». Я ушел от него, когда мне исполнилось шестнадцать, и на одолженные деньги окончил ветеринарную школу. Когда он умер, я унаследовал его хозяйство — эти земли — и превратил в клинику. Лаборатория, где он готовил лекарства, стала моим кабинетом, беговая дорожка — пастбищем, а склад для корма — моей жилой хижиной.

Я распахнул перед Стенвиком дверь и величественно обвел помещение рукой:

— Инспектируйте.

Хижина уже давно стала продолжением клиники. Покосившаяся кушетка, пустые клетки для собак, стопки ветеринарных журналов и мой рабочий стол занимали всю гостиную. Здесь все еще упорно пахло лошадиным кормом.

Я провел для Стенвика подробную экскурсию. Он все разглядывал, время от времени делая заметки в наладоннике. Но по большей части наблюдал за мной, изображая детектива Коломбо.

— Вы член ЛЭООЖ? — спросил он.

ЛЭООЖ — это «Люди за этичное обращение с особыми животными». В колледже я недолго был членом родительской организации — ЛЭОЖ, но вышел из нее после ссоры с региональными бюрократами.

— Нет.

— Как вы думаете, следует ли позволять людям создавать конструкты? Особых животных?

— Нет. Я считаю, что это жестоко.

Теперь он стоял возле рабочего стола, рассматривая шланги и линзы, над которыми я трудился. Я попытался его отвлечь:

— Скажите, мистер Стенвик, вы работаете с чистильщиками?

Некоторые «очень моральные» жители Виргинии сочли, что буги ликвидируют особых животных недостаточно быстро, и решили взять дело в свои руки.

— Деревенщина с факелами. Я их презираю.

Это меня удивило. Наверное, это проявилось на моем лице.

— Усыплять животных мне нравится не больше, чем вам, доктор. А если честно, то я усыпляю не всех. А только опасных.

— И кто это решает?

Стенвик опустился на колени возле рабочего стола и сфотографировал наладонником обрезки шлангов.

— Вы слышали о карпозубых рыбах из Долины Смерти?

Я уставился на него.

— Карпозубики, Cyprinodon salinus. Они водились в единственном соленом ручье в Долине Смерти. Эволюционировали тысячи лет, по мере того как пересыхало озеро Мэнли. Изумительный пример адаптивной эволюции.

Он встал и стряхнул пыль с коленей джинсов.

— Месяц назад в Долину Смерти забрела стая диких фей и сожрала всех карпозубиков. Их охраняли сто лет, а потеряли всего за день.

Я представил фею Динь-Динь из мультфильма: в руках обглоданные рыбьи косточки, губы измазаны кровью. Наверное, я хихикнул, что раздосадовало Стенвика.

— Не все конструкты безвредны, доктор. Они сбегают, плодятся, нападают на естественных животных. Иногда на людей. Они как агрессивные растения, только мобильные. Вот чего ЛЭООЖ никак не может понять.