Магистр Войны - Дэн Абнетт

она сказала ему. Он заорал от радости. Все высокомерные ублюдки повернулись, чтобы посмотреть. Вот, как она сказал ему.

О Далине. Должно быть. Вот, как она ему сказала насчет того, что Далин уже в пути. Это был первый раз. Трон, его память была настолько искажена и разрушена после Хагии. Гол мог вспомнить только частичку своей старой жизни. Некоторые мелкие, яркие детали. Все остальное было затуманено.

Это мальчик. Он мог слышать, как она произносит это. Вот, как она сказала ему.

За исключением того, что между ними была коляска. Детская коляска с ребенком в ней. Далином. Ему пришлось сохранить доплату, заплатить доплату, почти половину стоимости проживания, чтобы они смогли взять с собой детскую коляску.

Это мальчик. И Далин был там, прямо там, уже.

Это мальчик.

Гол чувствовал себя так, как будто сейчас упадет, даже хотя он уже сидел.

— Гол, прекрати уфесывать. Ты в порядке?

Его голова плыла. Он поднял взгляд и увидел, что Даур пристально смотрит на него. Даур держал руки на плечах Гола, поддерживая его прямо.

— Гол? Фес, ты белый, как простыня.

— Головная боль, — сказал он. — Я в порядке… Просто внезапная головная боль.

— Выглядит так, как будто это больше, чем просто фесова головная боль, — сказал Даур. — Я думал, что ты сейчас упадешь.

— У меня они есть время от времени, — сказал Гол. — Ну, ты знаешь, после...

Даур кивнул. Раны, которые Гол получил на Фантине, были такими серьезными, что его восстановление было неподдельно сверхъестественным. Даур помог Голу подняться.

— Я пойду к Керт, — сказал он.

— Думаю, что так будет правильно. Давай я пойду с тобой.

Колеа помотал головой. Его зрение все еще плавало.

— Нет, все нормально.

Обеспокоенный, Даур стоял и смотрел, как Гол шаркает прочь. Он смотрел, когда Гол повернулся и долго смотрел на Йонси, играющую на дворе.

— Что еще теперь? — спросил Диди Гендлер, щелчком отбросив в сторону сигарету с лхо.

Большой, глянцево-черный транспортник заезжал на двор, за ним следовали две штабные машины. Они тоже были глянцево-черными, блестящими в бледном солнечном свете. Машины объехали грузовики с боеприпасами и людей, разгружающих их, и остановились рядом с медицинским трейлером.

— Они хоронят ее, Диди, — сказал Мерин.

— Суку Гаунта? — спросил Якуб Вайлдер.

Мерин кивнул. Втроем они стояли на краю двора, под одним из пластековых навесов.

— У нее будут фесовы похороны? — спросил Гендлер.

— Ага, — сказал Мерин.

— Частные похороны? — спросил Вайлдер.

— Конечно, — сказал Мерин. — Она была… как ты это называешь? Высокоульевой?

— Она – гаков телохранитель, — фыркнул Гендлер. — Какая-то низкорожденная проститутка. В ней нет крови Дома.

— Сейчас в ней совсем нет крови, — сказал Мерин.

— До феса холодная, — сказал Вайлдер.

— Она работала на дерьмовых аристократов, так ведь? — сказал Мерин. — Была нанята Домом Часс. Все эти забавные снаряжение и аугметика. Таким образом, она получила работу.

— Она получила работу, потому что она сучка Гаунта, — сказал Гендлер.

— Она получила работу, потому что она была телохранителем ребенка Гаунта, а ребенок Гаунта – высокородная кровь, вот как все было, — сказал Мерин.

Он мог видеть, что Гендлер кипел. Диди Гендлер был, когда-то, из высокого улья, но он потерял все в Зойканской Войне, и его единственным вариантом была служба в Гвардии во время акта Утешения. Иногда, он был так ранен потерей своего статуса, что Мерин думал, что человек выпрыгнет из своей бледной, светловолосой кожи и его обнаженные кости пойдут вперед, чтобы кого-нибудь задушить. Негодование Гендлера насчет Феликса Часса было легендарным. Он ненавидел привилегию, из-за которой Феликсу досталось теплое местечко в полку, и особое обращение.

— Если я умру, — сказал Гендлер, — Гаунт даже никогда не поковыряет пяткой в грязи, чтобы сделать могилу.

Мерин кивнул.

— У меня вопрос, — сказал Вайлдер. — Такие забавные похороны, как эти? Они много стоят. До феса много. Кто за это платит?

— Хистью, соуле, — сказал Эзра.

Гаунт поднял взгляд от своей работы. Нихтгейнец пристально смотрел из окна на двор внизу. Гаунт встал. Его стол был завален планшетами. Верный своему слову, Байота прислал с курьером полную техническую информацию Урдешского театра боевых действий Гаунту. Было много, что нужно было просмотреть, и то, что он изучал, уже беспокоило его.

К тому же, он был отвлечен. Тень Маддалены стояла перед ним. У него было ошеломляющее чувство потери. Часть него беспокоилась, что потеря разрастется, если он осознает ее. Другая часть боялась, что его жизнь просто сделала его бесчувственным к смерти, что его способность на эмоциональную связь уменьшилась до ничего.

Тем не менее, он потерял ход времени. Был, практически, полдень.

Он подошел к окну и увидел, на что смотрел Эзра.

Прибыл кортеж. Нанятые плакальщики, в длинных черных плащах, выходили и шли к медицинскому трейлеру.

— Ты можешь пойти и найти Феликса, и сказать ему, что мы скоро отбываем? — спросил он Эзру.

Нихтгейнец кивнул.

— Эзра?

— Соуле?

— Я просил Далина держать глаз на Феликсе, теперь, когда Маддалены нет. Но, в качестве одолжения для меня, мог бы ты...

Эзра с недоумением наклонил голову.

— Просто присматривай за ним, — сказал Гаунт. — Ничего назойливого, просто из теней. Но присматривай за ним, и если вещи станут опасными, вмешайся и помоги Далину.

— Тебе не нужно просить об этом, — сказал Эзра.

Эзра прошел мимо Бленнера, когда выходил из комнаты.

— Есть минутка, Ибрам? — беспечно спросил Бленнер.

Гаунт надевал черную нарукавную повязку.

— Нет, Вэйном.

— Ох, уже время?

Бленнер