Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - Дуглас Мюррей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моррис провел две недели в клинике, завернутый и перевязанный, и описал чувство, которое испытал после операции, как чувство «восхитительной чистоты. Выпуклости, которые я ненавидел все сильнее и сильнее, были стерты с меня. Я стал, по моему собственному представлению, нормальным»[224]. Моррис описал период времени, последовавший за операцией, включая возвращение домой, как опыт постоянного ощущения «эйфории». Это сопровождалось абсолютной уверенностью в том, что он «поступил правильно». Не исчезло также и чувство счастья. На момент написания «Загадки» Моррис осознавала, что то, что случилось в процессе превращения из Джеймса в Джен было «одним из самых потрясающих переживаний, которые когда-либо выпадали на долю человека»[225]. В этом мало кто может сомневаться.
Этот Тиресий обладал знанием не только об опыте перемещения между двумя полами, но и о том, как общество смотрит – или, во всяком случае, смотрело – на мужчин и женщин. Водитель такси, который бочком подходит к ней и оставляет на ее губах желанный поцелуй. Вещи, которые люди говорят мужчинам, а не женщинам. И еще больший секрет: не то, какими видит мир мужчин и женщин, а то, каким мужчины и женщины видят мир. Мало что из этого понравилось бы современным феминисткам.
К примеру, Моррис описала фундаментально различные точки зрения и мнения обоих полов. Итак, будучи мужчиной, Джеймс больше интересовался «великими делами» своего времени, в то время как, будучи женщиной, Джен приобрела озабоченность «малыми делами». После того, как она стала женщиной, пишет Джен, «мой масштаб видения, казалось, сократился, и я смотрела в меньшей степени на грандиозный размах, нежели на красноречивые детали. Акцент в моем творчестве сместился от мест к людям»[226].
Она готова рассказать, с какими проблемами столкнулась. В некотором смысле это было трагедией, которая, безусловно, возложила серьезный груз на тех, кто ее окружал. До перенесенной ею операции в 1972 году она вынуждена была развестись со своей женой, Элизабет, хотя она впоследствии женилась на ней вновь в 2008 году после легализации однополых браков в Великобритании. Четверо оставшихся в живых детей, конечно, с трудом адаптировались к изменению обстоятельств, хотя они, похоже, приспосабливались настолько активно, насколько это было возможно. Но, по ее собственному признанию, вся процедура вызвала недоумение у многих и достигла кульминации в процессе «деформирования прекрасного тела химическими веществами и изрезано ножом в далеком городе!» Все это – для того, чтобы достичь того, что она назвала обретением своей «Идентичности» с большой буквы «И»[227]. По ее словам, «конечно, никто не станет делать этого ради забавы, и, конечно, если бы у меня был шанс прожить жизнь без таких осложнений, я бы им воспользовалась»[228]. Ничто, по ее словам, не могло пошатнуть ее убеждения в том, что человек, рожденный в качестве мужчины, был на самом деле женщиной. И в поисках способов осуществления этого, по ее словам, не было абсолютно ничего, на что она не готова была бы пойти. Если бы она вновь была заточена в эту клетку, пишет она, «ничто бы не удержало меня перед достижением моей цели… Я бы обыскала весь мир в поисках хирургов, я бы подкупила парикмахеров или акушеров-гинекологов, я бы взяла нож и сделала это сама – без страха, без угрызений совести, без раздумий»[229].
Легко признать, что есть люди, которые рождаются интерсексуалами. После чтения рассказов таких людей, как Моррис, возможно понять, что могут быть люди, которые родились с одним полом и при этом искренне верят, что должны быть в теле другого пола. Что является исключительно трудным – и для познания чего у нас в настоящее время есть мало средств – это работа с пробелом, лежащим между биологией и откровением. Интерсексуальность доказуема с точки зрения биологии. Трансгендерность может в последующие годы оказаться доказуемой с точки зрения психологии или биологии. Но у нас почти нет никакого понимания того, к какой области науки это должно будет относиться. И если это кажется чересчур придирчивым взглядом на то, что является для некоторых людей полноценным чувством «идентичности», рассмотрим сложность всего лишь одной части этого деликатного вопроса.
Аутогинефилия
Если мы будем исходить из того факта, что на одном краю спектра находятся люди, рожденные интерсексуалами, и если примем то, что интерсексуальность является одним из наиболее «врожденных» свойств, то все остальные части трансгендерного вопроса, очевидно, будут находиться на все более и более отдаленных точках спектра. От людей, у которых есть видимое, биологическое обоснование для того, чтобы их называли людьми «меж двух полов», до тех, у которых нет ни доказательств, ни признаков, не считая их собственных признаний. Там, где заканчивается доказуемая «встроенная» часть трансгендерности и начинается «приобретенная», находится поле для самых опасных и спекулятивных измышлений. Итак, начнем.
Где-то в рамках этого спектра, в начальной точке которого находятся люди, рожденные интерсексуалами, есть те, кто родился с конвенциональными XX или XY-хромосомами, с соответствующими им гениталиями и другими признаками, но верит – по причинам, которые нам все еще совершенно неясны – что они живут не в том теле. Мозг сообщает, что он мужчина, но его тело – тело женщины. Или наоборот. Точно так же, как мы не знаем того, почему это происходит, у нас есть относительно мало сведений о том, насколько это распространенное явление. Никаких значительных физиологических различий между трансгендерными людьми и нетрансгендерными не обнаружено. И несмотря на то, что проводились некоторые исследования о различиях в мозговой деятельности, на сегодняшний день не обнаружено никаких очевидно «врожденных» причин того, почему некоторые люди хотят сменить пол.
Однако есть попытки – как это было и в случае
