Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

– Ещё меня порадовал ваш коллега Одинцов, – добавил он. – Прикидывается дурачком, но далеко не дурачок. Очень внимательно слушает и рассказывает хорошо. Согласитесь, что своими методами вы бы вряд ли сумели получить от него такую развёрнутую историю об Эфиопии.

Генерал снова глянул на светящиеся стрелки часов.

– Поздно уже. Я дал команду проверить то, что он сказал. Что там с географией, как даты стыкуются… Хотя, насколько я помню, всё примерно так и было. А излагает Одинцов довольно складно, правда ваша.

– Вы – помните?! – Иерофант насторожился. – Что вы помните?

– Тот бардак в Эфиопии, и как наши уходили. Я участвовал в подготовке операции Вараксы. Сам еле ноги унёс.

Иерофант поднялся, оттолкнув стул на колёсиках, сделал по комнатке пару шагов к стене, вернулся на место и встал перед Псурцевым.

– Тогда какого чёрта вы… Какого чёрта вы водите меня за нос? – голос его дрожал от возмущения. – Почему о вашем участии я узнаю только сейчас?

– Потому что только сейчас об этом рассказал Одинцов, – спокойно ответил генерал. – В Аддис-Абебе находилась военная миссия. К нам обратился президент Эфиопии, попросил помочь в эвакуации каких-то ценностей из Аксума. Город со дня на день должны были занять повстанцы. О каких ценностях речь, не уточнялось, но по сусекам скрести в таких случаях – обычное дело. Я предложил отправить своих людей, чтобы доставили груз в столицу. Президент отказался: мол, ему неловко обременять советских друзей лишними хлопотами. Ну хозяин – барин. Мы разработали для эфиопов схему и проложили три маршрута. По двум должны были пойти караваны-пустышки – для отвлечения внимания. По какой дороге повезут настоящий груз, решали на месте, в Аксуме, в самый последний момент и без нашего участия. Вот и всё.

– Кто же тогда организовал захват Ковчега? – спросил розенкрейцер.

– Мало ли… Были другие службы, были начальники повыше меня – и в миссии, и в Москве. Возможно, кто-то из них знал, что повезут Ковчег, или просто заинтересовался грузом. А эфиопы работали по моей схеме. Видимо, наши тремя группами прихлопнули все три каравана недалеко от Аксума, чтобы в случае чего обвинить сепаратистов или кубинцев – кого угодно. Я бы сделал именно так. Но повторяю, что отношения к этому не имел. У меня за другое голова болела: надо было успеть своё добро собрать и вывезти. Боевики взяли Аксум и очень быстро добрались до столицы.

– Получается, Варакса командовал одной из трёх групп, – задумчиво пробормотал Иерофант и уселся обратно на стул. – Две другие или погибли, или захватили пустышки. А Вараксе повезло, он взял именно Ковчег… Потом наткнулся на Одинцова… Его считали погибшим, потом он из госпиталя сообщил, что жив… А про груз не сказал… И Одинцов никому ничего не сказал, потому что выполнял совсем другое задание…

Псурцев терпеливо ждал, привычно поигрывая спичечным коробком, и поглядывал на мешковатый силуэт розенкрейцера в куртке с надвинутым капюшоном и чёрным провалом вместо лица.

– Ну да, – Иерофант поднял голову, – всё сходится. У Вараксы было время подумать. Он воспользовался ситуацией и решил присвоить захваченные ценности. Перевёз ящики сюда, вскрыл и стал разбираться, что это такое… Погодите. А если в ящиках был не Ковчег? Если Варакса, как вы сказали, прихлопнул караван с пустышкой?

– Тогда эфиопы не разыскивали бы его двадцать пять лет и евреи не охотились бы на Одинцова как последнего свидетеля, – сказал Псурцев. – Вариантов немного. Ковчег могли доставить президенту в Аддис-Абебу, но мы знаем, что этого не произошло. Ковчег могли тем или иным образом вернуть обратно в Аксум, но тогда эфиопы молчали бы в тряпочку. Скорее всего, одна или обе группы, кроме группы Вараксы, действительно погибли. Хотя даже если кто-то вернулся – они или привезли пустышки, или доложили о провале. От неудачи ведь никто не застрахован. Тем более никто не знал, какой же всё-таки груз повезут эфиопы. Может, в пустышках были какие-то ценности для отвода глаз… Варакса вернулся едва живой – видно, что старался выполнить задание, поэтому тоже подозрений не вызвал. Теперь уже не спросить, чего он в рапорте наплёл и был ли вообще официальный рапорт, – очень уж тема деликатная. Но его миссия тоже провалилась. И всё, концы в воду.

Генерал поднялся.

– Давайте заканчивать. Я не знаю, как сумели найти Вараксу. Судя по всему, не обошлось без Моссада. У евреев, как вы понимаете, свой немаленький интерес к Ковчегу. Но если эфиопы выправили документы на международный розыск, которые принял Интерпол, – значит, юридически всё безупречно. Есть полная уверенность в том, что именно Варакса захватил груз, и этим грузом был Ковчег Завета. Идёмте, я вас провожу.

– А охрана? – спросил Иерофант, тоже поднимаясь.

– Охрану в этой части бункера я снял. Вы не заметили, когда сюда шли? Камеры тоже выключены… пока, – успокоил Псурцев и распахнул дверь:

– Не волнуйтесь, никто вас не увидит.

58. Вчерашняя семиотика

С утра Мунин собирался закрепить успех.

Вчера историк выступал последним и обрушил на слушателей лавину сведений. Его спровоцировал Одинцов, которому не давал покоя российский триколор в цветах единорога. С чего-то всё равно надо было начинать экскурс в историю, и Салтаханов поддержал Одинцова: изображения единорога и льва не раз повторялись в папке Urbi et Orbi. Ева с Арцишевым тоже проявили любопытство к геральдическим животным, а Мунин упомянул, что Варакса расспрашивал про семиотику.

– С чего бы ему евреями интересоваться? – вполголоса обронил Одинцов.

Надо было раскрепостить Мунина, и нехитрый трюк удался. Историк почувствовал себя на коне. Он разъяснил Одинцову, что семиотика – это наука о символах, а не о семитах. И что семиты – это потомки Сима, одного из трёх сыновей пророка Ноя. И что арабы с ассирийцами – такие же семиты, как евреи.

– Что же касается символов, Иван Грозный первым из русских князей озаботился постоянным изображением государственной печати, – сообщил Мунин, поглаживая красную обложку папки. – Он стал царём и сделал византийского двуглавого орла гербом страны. Орёл подчёркивал преемственность власти, поскольку Зоя Палеолог, бабушка Ивана, была последней принцессой из рода императоров Византии. Говоря нынешним языком, царь Иван отправил месседж правителям Европы. Смысл такой: когда-то Рим был центром Вселенной, тысячу лет назад этот центр переместился в Константинополь – второй Рим, и теперь Москва стала третьим Римом.

– Древний родовой герб Рюриковичей царь тоже не забыл, – историк быстро нашёл в своей папке нужную картинку и продемонстрировал остальным. – Видите? Всадник с копьём, или по-старому – ездец. Знакомо, да? Иван повелел изображать его на груди орла. С тех пор двуглавый орёл Палеологов с ездецом Рюриковичей заняли лицевую сторону государственной печати. А на обороте…

Герб России при царе Иване Четвёртом Грозном.

Мунин снова полистал папку и стал читать с торжественными нотками в голосе, напирая на «о».

«Того же году февраля в третий день Царь и Великий Князь печать старую меньшую, что была при отце его Великом Князе Василии Иоанновиче, переменил, а учинил печать новую складную: орел двоеглавый, а среди его человек на коне, а на другой стороне орел же двоеглавый, а среди его инърог».

– Печатью с этим знаком скрепили важный договор с Датским королевством, откуда, по легенде, происходил Рюрик, – продолжал он, – и с тех пор единорог долгое время был личным знаком московских царей. А что мы вообще знаем про единорога?

Историк рассказал, что у древних китайцев единорог носил имя ци-линь, считался главным зверем и выражал суть всех пяти стихий. Древние персы верили, что лишь рог единорога способен победить бога зла и лжи Аримана. Существовали предания про знаменитого коня Александра Македонского по кличке Буцефал, который на самом деле был единорогом и чувствовал страх людей, которые к нему приближались. А средневековые путешественники рассказывали про единорога, живущего на горе Синай.

– Если я правильно понял, нам всем надо как-то привязывать свою информацию к Ближнему Востоку и Эфиопии, – пояснил Мунин. – Так вот, у тамошних древних жителей лев символизировал Хаос и земные силы, а единорог считался знаком Абсолюта, небесным зверем.

Мало того, – продолжал историк, – иудеи считали льва знаком Юга, а единорога – знаком Севера. В Ветхом Завете есть рассказ про будущего царя Давида, который пас овец и стал свидетелем битвы льва и единорога. Это пророчество: юный пастух увидел судьбу своего народа на многие века вперёд.

Лев-хранитель (Иерусалим, Израиль).

Землю Обетованную заселили двенадцать колен – двенадцать племён, которые Моисей вывел из Египта. Однажды евреи нарушили завет с Всевышним и разделили свою страну. Десять колен создали на юге Иудею под знаком льва, а оставшиеся два северных колена образовали Израильское царство – их символом стал единорог. Считается, что Всевышний наказал евреев за сепаратизм и десять южных колен были угнаны в плен ассирийцами, а после рассеялись по миру. Когда появилось христианство, священные книги древних евреев были названы Ветхим Заветом, а единорог благополучно перекочевал в Новый Завет.