Грани пустоты - Алекс Рауз

– Здесь нет Лесной улицы, – произнес Дайс, вглядываясь в карту. Но Ворс проехал мимо, не останавливаясь.

Город Оденсе едва ли можно было назвать «городом». Скорее перекрестьем улиц, скоплением непривычных для этого сверкающего мира маленьких домиков. Самый высокий не превышал пяти этажей и стоял у въезда, скорее похожий на декорацию. Будто слепленный на скорую руку «недогородок» должен был вызвать опасения. Даже Дайс замолк и окончательно потерял свою задорную улыбку, когда Ворс прибавил газа. Не оставляло ощущение, что само название было подсказкой… Но память упорно не желала его вспоминать.

Машина неслась по узкой улице, едва не заезжая на тротуар. А в конце уже виднелись одноэтажные дома, обитые плотными листами, без окон. Что в концепции города и абсолютно безлюдных улиц выглядело вдвойне странно.

– Я знаю, куда нам. Сам бы выбрал такое место. – Ворс кивнул в сторону «деревянных» домов.

– У Николая такой дом, – догадалась Кая. Он кивнул в ответ.

Он

Конечно, здесь не было Лесной улицы. Как и сам город, казавшийся муляжом, все было подсказкой. Только «проснувшиеся», настоящие путники могли найти это место. Если бы он сразу не счел себя единственным и уникальным, кто может помнить правду об этих мирах, если бы потратил эту неделю с умом… Да, он сделал бы так же.

Ворс остановил машину у знакомого дома. Рисунком на стальном листе не заменишь дерева, но узнать было несложно – формой, размером и цветом он очень напоминал дом Николая. Сколько раз он во снах видел маленький дом в снежном лесу, прежде чем смог туда добраться. Снился ли он остальным путникам так же часто?

Сердце бешено заколотилось в груди, еще сильнее, чем при встрече с Дайсом. Ворс чувствовал, что он близок к новому горизонту. Что бы ни ждало их за дверью, череде бессмысленно сменяющихся миров, жизней, не насчитывающих и десятка дней, придет конец. Существование обретет смысл для каждого, а не только для безумного демиурга, ставящего свои эксперименты на живых людях.

Он тревожно взглянул на Каю. Ее каштановые волосы были стянуты в тугой хвост, и казалось, что она вся как натянутая тетива. Готова выстрелить в любой момент, бежать или сражаться – к сожалению, она чаще видела врагов, чем друзей. От этого еще сильнее щемило сердце. Как бы он хотел дать ей более спокойный мир, чем получалось у Николая. В одном она была права на его счет – как бы Николай ни относился к своим созданиям, как бы ни привязывался, он был в достаточной мере жесток. Возможно, сам того не признавая.

Ради Каи Ворс был готов на многое. Толкнуть дверь машины, шагнуть по неизведанному городу и постучать в будущее.

Где-то за спиной Дайс бодро выскочил следом и встал рядом.

Дверь была стальной. Ворс постучал три раза. Три, а не десять, хотя всплывшее воспоминание неприятно прошлось по нервам.

Сначала с той стороны была лишь томительная тишина. Сам дом мог быть пустым, они могли ошибиться. Или попасть в ловушку, кем бы она ни была устроена. Но Ворс не оглядывался и ждал. В этой кромешной мгле просто обязан забрезжить лучик света.

А потом дверь не открылась, а перетекла к стене, будто была сделана из расплавленного металла. На пороге стояла девушка с длинными черными кудрями, огромными круглыми очками, занимавшими добрую половину лица, и строгими серыми глазами. Вместе с гостями в дом ворвался порыв ветра, растрепав ее прическу, и она плотнее запахнула серый лабораторный халат.

Она была бледна, почти как призрак. Будто просидела в этом доме всю жизнь и никогда не видела солнца – можно ли судить людей по внешности, если вся их предыстория случилась за последние семь дней? Но Ворс знал, что даже ложные воспоминания о детстве, о родителях, прошлой жизни все равно откладывали отпечаток на личность. Как менялся он сам в зависимости от того, сбегал от отца или нет, шел по его стопам или выбирал собственный путь.

Они проходили десятки миров, меняясь, но бережно храня мнимые шрамы.

Ворс хотел поздороваться, рассказать об их пути, в конце концов, выдать хоть одно разумное слово, но он просто молчал. Вглядывался в серые глаза под очками и тонул, как бы пошло это ни звучало. Сердце замерло – казалось, он на пороге последней истины, за которой космос и хаос.

И вот она смотрит на него, так же молча изучает в ответ. Также не знает, что от него ждать. И что сказать вместо приветствия. Чувствует ли она этот бушующий шторм внутри? По лицу невозможно сказать, и это усугубляет положение.

Сердце пропускает удар. Это ощущение – как острая игла, вспоровшая его. Мир становится хрупкой, зыбкой дымкой. Он чуть не рассыпается под его взглядом. Но серые глаза, бледная кожа, черные кудри – все это реально как никогда. Как точка отсчета среди хаоса, что окружает их с момента создания. Островок, за который стоит ухватиться, чтобы сделать свой первый шаг в правильном направлении.

– Семь дней. – Дайс шагает вперед. Видимо, пауза слишком затянулась.

– Почти восемь, – поправляет девушка и наконец-то улыбается.

Той робкой улыбкой, что редко озаряет лицо подобных ей. Людей, которые тратят свою жизнь в лабораториях и вечных поисках недостижимых истин. То, что эта девушка из их числа, – сомнений нет.

Улыбка выводит Ворса из ступора. Девушка отступает, жестом приглашая их внутрь.

* * *

Одноэтажный дом внутри оказался довольно просторным. Широкие коридоры, светлые стены и столько белоснежных дверей, что сомнений не оставалось – когда-то это здание служило лабораторией. Вернее, по задумке должно было служить. Потому что никаких людей здесь никогда не было.

Илая – девушка, которая встретила их, – очнулась здесь одна неделю назад. Она смутно помнила, что сотрудников перевели на другую базу, ближе к космодрому. Почему не взяли ее, осталось загадкой. Зато гораздо лучше девушка помнила предыдущую жизнь, где была служанкой в доме высокопоставленного чиновника. И до нее, где была инженером. Предсказуемо – ни одна из этих жизней не длилась долго и счастливо.

Вчетвером они сидели в пустой столовой, рассчитанной человек на двадцать. Тихий голос Илаи отдавался от стен, и никто не хотел ее перебивать. А она упорно смотрела только на Ворса.

– Пару дней я приводила мысли в порядок, перебирала кашу своих воспоминаний. И за это время не встретила ни единого человека в этом городе, Оденсе будто вымер.

– Идеальная ловушка, – пробормотала Кая.

– Мне кажется, что про этот город просто забыли. Кто бы ни был создателем всего этого, – она