Фауст - Иоганн Вольфганг Гёте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Простите, муж почтенный, коль скажу я,
И возразить притом дерзну я:
Я вижу сторону другую;
Лишь скромность — вот его удел.
Куда исчез и где скрываться может
Великий муж — ума он не приложит.
Все ждет его, все слушать бы хотел.
Вся комната должна храниться,
Как доктор Фауст в ней прожил до конца.
Ждет старого она жильца;
Едва дерзаю в ней я появиться.
Теперь который звездный час?
Казалось, стены все дрожали,
Тряслася дверь, засовы спали —
А то б вы не прошли до нас.
Мефистофель
Но где же сам-то он, скажите?
Меня к нему, его ль сюда ведите!
Фамулус
Ах! Очень строг его запрет!
Не знаю, доложить иль нет.
Не первый месяц углубился
Он в труд, — и тихо затворился;
Ученый муж был так изнежен,
Теперь как угольщик небрежен,
Нос в саже, уши тож ужасны,
Глаза от поддуванья красны;
Сидит, — схватить минуту рад;
И только что щипцы звенят.
Мефистофель
Ужель приход мой счесть напастью?
Ведь я, глядишь, его помог бы счастью!
(Фамулус уходит. Мефистофель важно садится.)
Едва я занял пост, как вот
Знакомый гость сюда идет.
Но он из самых новых верно.
Он расхрабрится беспримерно.
Бакалавр[186]
(несется по коридору)
Двери настежь я встречаю!
Так теперь уж, полагаю,
Плесень старую забыли,
Где живой и мертвый гнили,
Чтоб закиснуть и заглохнуть,
Чтобы заживо засохнуть.
Эти стены с этим сводом
Ждут паденья с каждым годом.
Не уйди мы осторожно,
То и нам погибнуть можно.
Я первейший на отвагу.
Но уж дальше я ни шагу.
Что за странные дела-то!
Не сюда ли я когда-то
Боязливым в высшей мере,
Новичком являлся в двери,
Верил им, длиннобородым[187],
Поддавался их подходам?
Из старинных книг болтали
Ложь они, какую знали,
Знали, ей не доверяя,
Лишь себя и нас терзая.
Как? Там сзади, где темно-то,
Вижу вновь сидит вон кто-то,
Разглядел теперь поближе,
Все он в той же шубе рыжей;
Как оставил я его,
В грубом мехе одного!
Ловким я его считал,
Как его не понимал;
Но теперь иное дело,
Подойду к нему я смело!
Коль воды Леты[188] все не затопили
Под лысым черепом у вас, — без шутки,
Я ученик, которому так жутки
Академические розги были.
Я вижу вас, каким видал,
Но я другим уже предстал.
Мефистофель
Рад, что мой звон у вас раздался.
Я в вас заране видел прок,
И в куколке мне представлялся
Грядущий пестрый мотылек.
Вы в локонах, манишкой с кружевами
По-детски любовались сами.
Вам не пришлось ходить с косой?
Теперь я вижу вас по моде.
Решительны вы стали на свободе;
Лишь абсолютно бы не шли домой.
Бакалавр
Мы с вами, сударь, здесь на месте старом;
Но дух поймите новых вы годов.
Двусмысленно не говорите даром!
Теперь уж мы значенье ловим слов.
Вы юношу дурачили преловко,
Вам без труда сходила с рук уловка,
Теперь напрасно так шутить.
Мефистофель
Коль юношам стал правду говорить,
Какой птенцы не могут проглотить,
Да вслед затем с годами по натуре,
Все на своей пришлось им вынесть шкуре,
Сдается им, что выдумал то всяк;
И вот кричат: учитель был дурак.
Бакалавр
Плут может быть! Какой учитель сам
В лицо всю правду скажет нам?
Умеет всяк прибавить иль убавить,
То припугнуть детей, то позабавить.
Мефистофель
Учиться — есть пора для нас;
А вам учить настал, как вижу, час.
С годами вы, хоть время скоротечно,
И опытностью запаслись, конечно?
Бакалавр
Что опытность? Один пустяк,
Ей с духом не ужиться дружно.
Признайтесь, вечно ведал всяк,
Чего и знать совсем не нужно?[189]
Мефистофель
(помолчав)
Себя давно считал я дураком,
Теперь вполне я убедился в том.
Бакалавр
Сердечно рад! И первого пока
Разумного я встретил старика.
Мефистофель
Век рыл я клад блестящий и тяжелый —
И мрачных угольев достиг.
Бакалавр
Сознайтесь-ка, ваш череп голый
Ничуть не лучше тех пустых?
Мефистофель
(добродушно)
Ты грубости своей, мой друг, не сознаешь.
Бакалавр
По-нашему — коль вежлив, значит, лжешь.
Мефистофель
(подвигаясь на авансцену к публике)
Здесь свет и воздух у меня отняли;
Хоть вы бы мне защитниками стали!
Бакалавр
Считаю мысль я дерзостной совсем,
Быть чем-нибудь, когда уж стал ничем.
Людская жизнь живет в крови; а в ком
Кровь так сильна, как в юноше любом?
Могучей силой молодая кровь
Из жизни прежней жизнь выводит вновь.
Тут все кипит и подвиг создает;
Где слабый пал, там сильный восстает.
Пока полмира мы завоевали,
Что делали вы? Думали, кивали,
И вечным планам потеряли счет.
Конечно, старость — лихорадка,
Озноб, тоска стоит во всем,
Кому минуло три десятка,
Того считай уж мертвецом.[190]
Вас перебить бы, чтобы свет избавить.
Мефистофель
Тут черт не может ничего прибавить.
Бакалавр
Коль захочу,
