Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

Тем не менее ему приходится ходить в золотое, даже если там жабомордые: там ведь книги. Мертвецы, конечно, хорошо. Но они капризны, обидчивы и скучны. Лучший источник знаний — книги, и чтобы получить их, приходится идти туда.

Книги лежат в золотых коридорах. Есть и другие коридоры, зеленые, красные, синие, но в них книг нет. Синие коридоры Вэн не любит, там холодно и мертво, но там живут Мертвецы. Зеленые истощены. Большую часть времени Вэн проводит там, где на стене раскинулась мигающая паутина красных огоньков и где хопперы еще выдают пищу: он знает, что здесь ему ничего не угрожает, но он тут совершенно один. А золотые все еще используются, и потому интересны, но одновременно и опасны. И вот он торчит тут, негромко ругаясь — про себя, потому что у него нет выхода. Проклятые Мертвецы! Зачем он только их слушал?

Он, дрожа, укрывался за ненадежной защитой ягодного куста, а двое глупых Древних задумчиво срывали с другой стороны куста ягоды и совали их в свои лягушечьи пасти. Удивительно, что они так бездеятельны. Вэн презирал Древних и за то, что они постоянно заняты; всегда что-нибудь чинят, тащат, болтают, как одержимые. Но эти двое бездельничают, как сам Вэн.

У обоих редкие бороды, но у одного также груди. Вэн узнал самку, которую видел раньше неоднократно. Это та самая самка, которая особенно старательно украшала свое сари, или как это еще назвать, обрывками разноцветной бумаги и пластика. Он не думал, что они его увидят, но почувствовал большое облегчение, когда спустя какое-то время они повернулись и ушли. Они не разговаривали. Вэн почти никогда не слышал, чтобы серьезные жабомордые разговаривали. И не понимал их речь, когда слышал. Сам же Вэн хорошо говорил на шести языках: испанском своего отца, английском матери, а также на немецком, русском, китайском и финском — с разными Мертвецами. Но слов жабомордых он совсем не понимал.

Как только они ушли в глубь золотого коридора — быстро беги, хватай! Вэн схватил три книги и благополучно вернулся в красный коридор. Может, Древние видели его, а может, и нет. Они не умеют быстро реагировать. Поэтому ему и удавалось так долго скрываться от них. Несколько дней в коридорах, и потом он исчезал. К тому времени, как они понимали, что он здесь, он уже возвращался на корабль.

Он отнес книги на корабль, положив их на верх корзины, нагруженной пищевыми пакетами. Аккумуляторы двигателей почти полностью заряжены. Он может улететь в любую минуту, но лучше все-таки зарядить их полностью. Особенно торопиться некуда. Почти час он провел, наполняя пластиковые мешки водой для скучного пути. Жаль, что на корабле нельзя читать. Было бы не так скучно. Устав от работы, он решил попрощаться с Мертвецами. Они могут ответить, а могут и не ответить. Но больше ему поговорить все равно не с кем.

Вэну пятнадцать лет, он высок, жилист, очень смугл по природе и еще больше загорел от огней на корабле, где постоянно находится. Он силен и полагается только на себя. Да иначе и не могло быть. В хопперах всегда есть пища и другое добро, если он посмеет взять. Раз или два в год Мертвецы, если вспоминали, хватали его своей маленькой подвижной машиной и перевозили в помещение в голубых коридорах, и он проводил там скучный день, подвергаясь тщательному физическому обследованию. Иногда ему лечили зубы, обычно вводили долгодействующие витамины и минеральные растворы, а один раз снабдили его очками. Но их он носить отказался. Они также постоянно напоминали ему о необходимости учиться — у них самих и у книг. Но это напоминать ему не нужно было. Ему нравилось учиться. А в остальном он полностью был предоставлен себе. Если нужна одежда, он шел в золотые коридоры и крал у Древних. Если становилось скучно, находил какое-нибудь занятие. Несколько дней в коридорах, несколько недель в корабле, еще несколько дней в другом месте, и все заново. Время проходило. Товарища у него не было, вообще никого не было с четырехлетнего возраста, когда исчезли его родители. Он почти забыл, что это такое — иметь товарища. Но ему было все равно. Самому ему жизнь казалась совершенной: ему не с чем было ее сравнивать.

Иногда он думал, что неплохо было бы поселиться в одном месте, но это только мечты. Стадии решения это желание никогда не достигало. Уже одиннадцать лет он движется туда и обратно. В другом месте есть такие вещи, которых нет у цивилизации. Там есть комната для снов. Можно лечь, закрыть глаза и не чувствовать себя одиноким. Но жить там он не может, несмотря на обилие пищи и отсутствие опасностей; единственный источник воды дает ее лишь тонкой струйкой. У цивилизации же много такого, чего не имеет отдаленное поселение; Мертвецы и книги, опасные экспедиции и смелые набеги за одеждой и вещами. Там что-то происходит. Но и тут все время жить он не мог; рано или поздно жабомордые его поймали бы. И он передвигался туда и обратно.

Главная дверь, ведущая в помещение Мертвецов, не открылась, когда Вэн наступил на педаль. Он чуть не наткнулся на нее носом. Удивленный, он остановился и толкнул дверь. Потом толкнул сильнее. Потребовалась вся его сила, чтобы открыть ее. Вэну раньше никогда не приходилось открывать ее вручную, хотя иногда она подавалась медленно и со скрипом. Неприятно. У Вэна был опыт с вышедшими из строя механизмами. Поэтому теперь бесполезны зеленые коридоры. Но там только еда и тепло, а их достаточно в красных и даже золотых. Но плохо, если что-то случится с Мертвецами. Если они выйдут из строя, других у него нет.

Но пока все выглядит нормально; комната с консолями ярко освещена, температура приятная, слышны негромкие шумы за панелями Мертвецов, как будто там они думают свои долгие одинокие безумные думы, когда он с ними не разговаривает. Он сел, как всегда стараясь поудобнее усесться на неудобном сидении, и надел на голову наушники.

— Я отправляюсь в поселение, — сказал он.

Ответа не было. Он повторил это на всех своих языках, но, кажется, никто не хотел с ним разговаривать. Разочарование. Иногда откликались сразу двое-трое или даже больше. Тогда начинался долгий приятный разговор, и ему казалось, что он не один. Как будто он член «семьи» — это слово он знал из книг и из разговоров с Мертвецами, но в реальности его совсем почти не помнил. Хорошо поговорить с ними. Почти так же хорошо, как в комнате для сна; там у него создавалась иллюзия, что он часть сотен семей, миллионов семей. Несметные количества людей. Но этого долго выносить он не мог. И поэтому, когда приходилось покидать поселение из-за отсутствия воды и возвращаться к Мертвецам, он никогда не расстраивался. Однако ему всегда хотелось вернуться к этой тесной кушетке и укрывающему ее металлическому бархатному одеялу, вернуться к снам.