Тот, кто знает - Александра Маринина

– Наверняка вина Бахтина куда более серьезна, но если отвечать за убийство по полной, как говорится, программе, то можно загреметь на пятнадцать лет, а если еще окажется, что это было убийство из корыстных побуждений, например, деньги хотел отобрать или машину, то вообще высшую меру можно схлопотать. А за обоюдную драку много не дадут, – объяснял маме ее знакомый сотрудник.

До остального Руслан додумался сам, даром, что ли, всю сознательную жизнь ничего, кроме детективов, не читал. И про Шерлока Холмса, и про комиссара Мегрэ, и про Эркюля Пуаро, и про инспекторов Гурова, Лосева и Тихонова.

Спустя два месяца негодяя Бахтина осудили за убийство Михаила Нильского на восемь лет. Руслан вместе с матерью сидел в зале суда и слушал, как говорят неправду про его любимого брата. Нет, не в пьяной драке, затеянной Мишкой, было дело. А в чем? Ничего, он разберется. Пусть не сейчас, пусть только потом, когда вырастет, но он разберется. Он все расставит по своим местам, и вот тогда сволочь Бахтин получит по заслугам. Сколько бы лет ни прошло, а он, Руслан Нильский, своего добьется.

Свою первую головоломку Руслан сложил, когда ему было всего десять лет. В тот день он вместе с закадычным дружком, отпетым двоечником и хулиганом Витькой Смелковым, прятался между зданиями, неподалеку от школы, чтобы выследить их общего врага Хорькова и наканифолить ему физиономию. Они выбрали для засады удобное место в кустах и расположились, приготовившись к ожиданию. Внезапно Витька шарахнулся куда-то в сторону.

– Ты чего? – спросил Руслан, с трудом удерживая друга за рукав форменной курточки, чтобы тот не упал.

– Мамка моя идет, – прошептал Витька. – И как раз в сторону школы. Вот черт, неужели опять директриса вызвала? Она вчера грозилась, когда меня со второго урока выгнали.

– А может, она и не в школу идет, – резонно предположил Руслан. – В ту сторону знаешь сколько всего? И универмаг, и поликлиника. Может, она в поликлинику идет.

– Слушай, – взмолился Смелков, – погляди, а? Мне нужно точно знать, потому что, если она в школу пошла, тогда я лучше сразу к бабке пойду ночевать, а то дома под горячую руку как раз и попаду.

– Ладно, – легко согласился Руслан, выскользнул из кустов и на приличном расстоянии двинулся следом за Витькиной мамой Зоей Николаевной.

Он понимал волнение друга, ведь Витькин отец был чрезвычайно скор на расправу и за каждое замечание в дневнике или двойку лупил сына нещадно, а коль дело доходило до вызова родителей к директору, то наказание следовало более чем суровое, включавшее в себя, помимо побоев, лишение денег на кино и мороженое (примерно на неделю) или грустные одинокие посиделки в сарае на все воскресенье. Положение мог спасти только побег к бабке, отцовой матери. Переночевав у нее и явившись домой лишь на следующий день, Витька обычно заставал гневливого отца несколько поостывшим. Наказание при этом, разумеется, не отменялось, однако в руке, наносящей удары, уже не ощущалось истинного энтузиазма. Поэтому Руслан с пониманием отнесся к просьбе друга выяснить, не в школу ли направилась его мать.

Сначала было похоже, что она и впрямь идет в школу, однако в том месте, где нужно было свернуть в проулок, чтобы через несколько шагов оказаться прямо перед школьным зданием, Зоя Николаевна никуда не свернула, миновала поликлинику и зашла в универмаг. Руслан собрался было вернуться назад, в засаду, и доложить перепуганному Ваське, что опасность миновала и «торпеда мимо прошла», однако вспомнил, что обещал брату Мишке заскочить после уроков в этот самый универмаг, чтобы купить ему в отделе канцтоваров клеенчатую обложку для книг. Миша часто брал книги в библиотеке и обращался с ними очень бережно, обязательно оборачивал в газетку, а теперь вот решил купить специальную обложку, потому что, как он объяснил Руслану, во-первых, в таких обложках уголки книг не затрепываются, а во-вторых, там есть такая специальная ленточка, которая используется вместо закладки, и это очень удобно, так как обычная закладка все время куда-то теряется или выпадает.

Отдел канцтоваров находился в самой глубине торгового зала, и Руслан начал торопливо пробираться между прилавками. В отделе посуды он как раз и наткнулся на Витькину маму, которая стояла в очереди за чашками. Чашки были невообразимой красоты, огромные, пузатые, расписанные красными с золотом цветами, и к ним продавались такие же блюдечки. Руслан невольно остановился, чтобы полюбоваться этим пиршеством красок на белоснежном фарфоре.

– Не занимайте очередь! – проплыл над прилавком голос продавщицы. – Осталось всего десять штук.

– По одной давайте! – заволновалась очередь. – Некоторые по две, по три берут, безобразие… Девушка, не продавайте больше одной чашки в одни руки!

Все стоящие в очереди принялись оглядываться, завертела головой и Зоя Николаевна, и Руслан поспешно ретировался, пока она его не заметила. Купив обложку для Миши, он вернулся к дрожащему от страха Витьке.

– Нормалек, – сообщил он, подкрепляя свои слова движением руки, – твоя мамка в магазин пошла, в очереди стоит. Хорек не пробегал?

– Нет пока.

Они благополучно дождались появления ненавистного Хорькова, надавали ему портфелями по спине и по плечам, взяли с него клятвенное обещание, что он больше не будет болеть за «Динамо» и не станет носить футболку с динамовской символикой, потому что все уважающие себя ученики средней школы должны болеть только за «Спартак», и больше ни за кого, и, удовлетворенные, разошлись по домам.

Было это примерно в середине мая, вскоре после Дня Победы. А в конце мая всем ученикам раздали табели с оценками за год. У Витьки Смелкова напротив строчки «поведение» стояла четверка. Это было приятной неожиданностью.

– Забыла, наверное, что с урока меня выгоняла, – шепнул, улыбаясь до ушей, Витька.

После уроков они еще немного поиграли в школьном дворе и собрались расходиться.

– Погоди, я в туалет сбегаю, только не уходи без меня, – попросил Руслан товарища, бегом направляясь в школьное здание.

Через несколько минут он, спокойный и довольный, шел через длинный коридор первого этажа от туалета к выходу, когда распахнулась дверь кабинета химии и оттуда выглянула учительница.

– Мальчик! – позвала она.

Руслан остановился и вопросительно посмотрел на нее.

– Вы мне?

– Тебе, тебе. Сбегай, пожалуйста, в учительскую, возьми журнал восьмого «Б» класса и принеси сюда.

– Сейчас!

Учительская была на втором этаже, Руслан, перескакивая через ступеньку (быстрее, быстрее, там же Витька ждет!), промчался по лестнице и ворвался в комнату, куда ученикам обычно вход был строго запрещен.

– Извините, пожалуйста, учительница химии просила принести журнал восьмого «Б», – выпалил он на одном дыхании.

И только после этого огляделся. В учительской пили чай с тортом, учитель физкультуры, как обычно, из стакана в мельхиоровом подстаканнике, учительница литературы – из коричневой керамической кружки, а классная руководительница третьего «А» класса, того самого, где учились Руслан Нильский и Витька Смелков, – из потрясающей пузатой чашки, расписанной красными с золотом цветами.

– Возьми сам, Нильский, вон на той полке все журналы стоят, – лениво пропела классная руководительница, видно, торт был вкусным, чай горячим, общество приятным, короче, вставать из-за стола ей явно не хотелось.

Руслан отнес журнал и вернулся на улицу, где его терпеливо поджидал Витька.

– Чего так долго? – Он обиженно засопел. – Я что, нанимался тебя тут ждать?

– Извини, – примирительно произнес Руслан, – меня химичка на полдороге поймала, попросила журнал из учительской принести.

О своих наблюдениях, а уж тем более о быстро сложившихся выводах он ничего Витьке не сказал. А через несколько дней случайно встретил свою классную руководительницу на базаре, куда мама послала его за творогом.

– Здравствуй, Нильский, – первой заметила его учительница.

– Здравствуйте, Анна Павловна, – вежливо поздоровался Руслан.

– За покупками пришел?

– Да, мама велела творог купить.

– Справишься?

– Конечно.

– Обязательно попробуй кусочек, прежде чем покупать, – продолжала наставлять его Анна Павловна. – Смотри, чтобы был не кислый и не сухой.

– Спасибо, – поблагодарил он, – я обязательно попробую. Анна Павловна, а можно я вам кое-что скажу?

– Разумеется, Нильский, говори.

Она была такой спокойной и уверенной в себе, она даже не подозревала, что сейчас над ее головой разорвется снаряд. Бомба. Она не знает. А он, Руслан Нильский, знает. И поэтому вот сейчас, в этот самый момент, он сильнее ее. Она старше, она образованная, ей доверили руководить целым классом, ее боятся все тридцать два ученика, но сейчас она – слабая букашка, сидящая на ладони всесильного и всезнающего Руслана. Ощущение оказалось таким сладостным, что мальчик невольно старался насладиться им подольше.