Сахар на обветренных губах - Тата Кит

— Всё нормально, Кать. Мама, походу, не выспалась, — я подмигнула Кате, и та, расслабившись, ушла в свою комнату.

— В чём претензия, мам? Коротко, — произнесла я устало, собирая полотенца и гигиенические принадлежности для душа. Нужно успеть помыться, пока отчим на работе.

— Чтобы я больше этого попугая в красной куртке здесь не видела! Поняла? — мама, наверное, выпила что-то для храбрости или просто давно не выплескивала негатив на кого-то. Обычно с этим справляться ей помогал алкоголь.

— И что он сделал не так? Лично тебе.

Я встала ровно перед мамой. Скрестила руки на груди и осталась смотреть ей в глаза, чтобы выслушать ответ.

— А тебе мало того, что он нос отцу сломал?

— Он мне не отец. И на месте Вадима я бы ему голову сломала, а не только нос.

— Думай, что говоришь! — мама вновь ударила меня сальным полотенцем. В этот раз по предплечью.

Я не выдержала и перехватила его, вырвав из её руки.

— Ещё раз меня ударишь, и я тебя этим полотенцем придушу… мамочка.

Мне было неприятно это говорить, но она сама напросилась. И, кажется, смелость Вадима начала передаваться и мне.

— Ну, ты и сука, — покачала мама головой, оставшись безоружной. — Из-за тебя и твоих похождений мой мужик сегодня отказался ночевать дома. И где он? Ты знаешь?

Мне было плевать, где он. Внутри я прыгала от счастья и надеялась на то, что он не только ночевать с нами в одной квартире не будет, но и свалит отсюда навсегда.

— Мне насрать, где он, — произнесла я, не скрывая улыбки. — У своей мамочки под большой юбкой, наверное. Жалуется на то, что его обидел парень в два раза младше него.

Господи, до чего же приятно осознавать его поражение. Надеюсь, далеко не последнее.

Когда отчима нет дома, у нас с Катей полная свобода передвижений по квартире. Мы можем спокойно ходить друг к другу в комнаты и не бояться, что за подобные миграции нас может кто-то наказать. Даже мама позволила себе более вальяжно развалиться на диване в комнате и включить обычный сериал не про ментов и бандитов, которые отчим готов смотреть круглыми сутками.

Я проверила у Кати уроки, дневник и помогла ей приготовить одежду для завтрашнего похода в школу. А потом мы завалились на кровать в моей комнате, чтобы посмотреть легкую романтическую комедию.

На моменте, когда парень, который, конечно, главная звезда американской школы, признался понравившейся ему девушке, конечно же, главной скромнице, в любви, Катя мечтательно вздохнула и посмотрела на меня.

— Что? — глянула я на неё.

— А у тебя с этим Вадимом тоже любовь? Настоящая?

— Хм, — я тихо усмехнулась, шумно выпустив воздух носом. Поставила фильм на паузу и задумчиво зажевала нижнюю губу. — Насчёт любви — не знаю, но он мне нравится.

— А он тебя любит?

— Кать, мы с ним мало знакомы и, мне кажется, ещё рано говорить о том, что мы друг друга любим…

— Какая ты скучная, — перебила меня сестренка, театральна закатив глаза. — Ну, вы же целуетесь?

— Ну… немного. Чуть-чуть совсем.

— А вот как у неё… — Катя показала на замерший кадр с главной героиней. — …у тебя мурашки бывают? Вы же целуетесь…

— Ну… наверное.

Допрос от девятилетки? Серьёзно?! Не рано ли ей быть специалистом в делах, в которых я, похоже, абсолютный чайник?

— Вот видишь? Значит, у вас любовь. Настоящая, — заключила Катя.

— Получается так, — я неуверенно повела плечами и сразу убрала фильм с паузы.

Как-то я оказалась не готова к подобного рода серьёзным разговорам. Лучше бы мультики включила.

После фильма и ужина Катя решила завалиться спать в моей комнате. Мы долго разговаривали в темноте, обсуждая Катины школьные будни. Стыдно признаваться в этом даже самой себе, но у Кати жизнь куда более интереснее, чем у меня. У неё есть аж две подружки на всю жизнь и её не могут поделить два мальчика: один красивый, а с другим ей весело. И ещё эти два мальчика завтра будут ради из-за неё драться.

Жизнь бьёт ключом у девятилетней девчонки. К счастью, не гаечным.

Когда Катя уснула, я перебралась на подоконник и надела наушники, чтобы послушать музыку. Парочка на балконе с синей гирляндой уже была на своём месте. И, как всегда, девушка не задумалась о том, что нужно одеться теплее. Хоть март уже наступил, теплее ночами не стало. Наверное, всё дело в том, что она уверена в своём парне, который никогда не даст ей замёрзнуть, укрыв пледом. Вот и сейчас он снова её укутал, обнял и начал вместе с ней покачиваться. Вот у кого, действительно, жизнь проходит, как в фильме: и мурашки, и куча поцелуев. У нас с Вадимом пока всё в робкой демо-версии. Мы только пробуем друг друга. По чуть-чуть. А я ещё и с большой опаской.

Песня в наушниках сменилась, я опустила взгляд на свои колени, подтянутые к груди. Маленькие белесые шрамы виднелись в лунном свете. Мгновенно перед глазами всплыла картина с торсом Одинцова в ярком солнечном свете. Интересно, откуда у него все эти шрамы? Неужели отчим был с ним настолько жесток? Очень хочется верить, что все эти шрамы не результат ножевых ранений. Даже представить страшно, что за псих был его отчим.

Крошечные шрамы на моих коленях — это результат многочисленных падений. Не из-за моей неуклюжести, а из-за того, что отчим любить толкать и ронять на пол, а только потом бить. Лежачего ему, видимо, легче дается бить. Даже ребенка. А из-за того, что на полу вечно какие-то крошки или осколки во время пьянок, колени мои часто оказываются травмированными. Как и мамины.

Но из всех шрамов мне был дорог только один и самый большой, потому что он был получен в день, когда я упала с велосипеда. Папа тогда учил меня кататься, мне лет семь было. Тепло, солнечно, черемуха в белом цвету, весь воздух пропитан её ароматом. У меня новый велосипед и ноль умения на нём кататься. Но я заверила папу, что смогу держать руль прямо и ничего не боюсь. И в итоге почти сразу с визгом свернула в ближайшие кусты, из которых велосипед выехал уже без меня. А потом…

До сих пор вспоминаю это с улыбкой, хотя тогда мне было совсем не до смеха.

А потом папа загадочным голосом, наверное, чтобы быстрее меня успокоить, поведал мне о тайном способе быстро излечить любые раны. Якобы, в детстве он всё лечил только этим.