Нож сновидений - Роберт Джордан

Госпожи Анан не было, но внутри отнюдь не было пусто. На узком столе, свисавшем с потолка, стояли разномастные тарелки с нарезанным ломтями хлебом, сыром и маслинами. Рядом стоял один из одолженных Люка серебряных кувшинов, потом низкий в красную полоску кувшин и несколько украшенных цветами чашек. Туон сидела на единственном в фургоне табурете в дальнем углу стола. Ее голову украшали завитки отросших за месяц черных волос. Селюсия сидела на одной из кроватей сбоку, а Ноэл и Олвер на другой, положив локти на стол. Сегодня Селюсия, с повязанным вокруг головы шарфом в цветочек, была в темно-синем эбударском платье, в котором хорошо была видна ее незабываемая грудь. На Туон было красное платье, которое казалось было сделано сплошь из складочек. Свет! Он только вчера купил ей шелк! Как ей удалось убедить швею так быстро закончить платье? Он был абсолютно уверен, что для этого требуется больше одного дня. Видимо, с помощью довольно свободного распоряжения его золотом, как он подозревал. Все правильно. Если ты покупаешь женщине шелк, будь готов заплатить за то, что из него сошьют платье. Он слышал эту пословицу еще мальчишкой, когда не думал, что когда-либо в жизни увидит шелк, но это было кристальной правдой.

«… и за пределами их поселений можно увидеть одних только женщин», – вещал Ноэл, седой оборванный старик, когда Мэт вошел и закрыл за собой дверь. Остатки кружев на рукавах Ноэла видали лучшие дни, как и его кафтан, когда-то неплохо сшитый из прекрасной серой шерсти, но и то и другое было довольно опрятным и чистым, хотя по правде они выглядели довольно странно с его скрюченными пальцами и помятым лицом. В этих вещах он был похож на постаревшего вышибалу из таверны, который решил уйти на покой и оставить драки в прошлом. Олвер был в хорошем синем кафтане, который сшили для него по заказу Мэта. Он широко улыбался как какой-нибудь огир. Свет! Он был неплохим мальчонкой, но никогда не станет симпатичным с такими большими ушами и широким ртом. Нужно срочно преподать ему несколько уроков хороших манер общения с дамами, иначе у него будут трудности. Мэт старался больше времени проводить с Олвером, чтобы снизить на него влияние его «дядек» – Ванина и Харнана, и прочих Красноруких, и парнишке это нравилось. Но не так сильно, как играть в Змей и Лисичек или в камни с Туон, уставившись на грудь Селюсии. Хорошо, если парни учили его стрелять из лука и обращаться с мечом, но если он узнает, кто научил его так жадно коситься на…

«Маннеры, Игрушка», – Туон растягивала слова словно мед, стекающий на блюдце. Плотный мед. Каждый раз, когда они не играли в камни, ее выражение было очень серьезным как у судьи, выносящего смертельный приговор, и голос полностью этому соответствовал: «Ты стучишь, затем ждешь разрешения войти. Если только ты не собственность или слуга. Тогда стучать не требуется. И ты испачкал кафтан жиром. Я хочу чтобы ты ходил чистым». – улыбка Олвера растаяла пока он слушал выговор Мэту. Ноэл провел скрюченными пальцами сквозь свои длинные волосы, и принялся изучать зеленую тарелку у себя под носом, словно пытался найти среди маслин изумруд.

Несмотря на мрачный тон, Мэт любил смотреть на темную миниатюрную женщину, которая предназначена ему в жены. Которая уже наполовину была его женой. Свет, все, что требуется, это ей три раза произнести нужную фразу, и дело будет сделано! Чтоб он сгорел, как она красива! Как-то было дело, он принял ее за подростка, но это все из-за ее роста и вуали. Теперь, без вуали для него было совершенно ясно, что это личико в форме сердечка принадлежит молоденькой женщине. Ее большие глаза были как два темных омута, и чтобы переплыть их мужчине потребуется вся жизнь. Ее редкие улыбки были загадочными и озорными, но он их обожал. Еще он любил слушать ее смех. Но все ж, пока она не смеялась над ним самим. Правда, она была несколько худее, чем он обычно предпочитал, но если ему когда-нибудь удастся обнять ее за талию без присутствия вездесущей Селюсии, он был уверен, что она пришлась бы как раз по руке. И он сумел бы убедить ее подарить ему пару поцелуев этих пухлых губок. Свет! Порой ему снилось как это происходит. Неважно, что она его зовет так, будто они уже женаты. Ладно, почти неважно. Чтоб ему сгореть, если все это было из-за пары каких-то жирных пятен. Оба слуги – Лопин и Нерим передерутся за то, кто станет чистить его кафтан. У них было мало работы, если он не говорил конкретно, кому что делать. Он не стал об этом говорить. Ничто так не нравится женщинам, как заставить мужчину оправдываться. Как только ты начинаешь, считай, что она победила.

«Я постараюсь запомнить, Драгоценная», – ответил он с лучшей своей улыбкой, проскользнув мимо Селюсии и положив свою шляпу с другой стороны от нее. Между ними осталось скомканное одеяло и ноги не соприкасались, но можно было подумать, что он прижался к ней бедром. У нее были голубые глаза, но взгляд, которым она его одарила, был достаточно горяч, чтобы кафтан на нем мог задымиться. – «Надеюсь в этом кубке перед Олвером больше воды, чем вина».

«Это – козье молоко», – с негодованием заметил Олвер. А! Что ж, Олвер и в самом деле еще достаточно мал чтобы пить даже сильно разбавленное вино.

Туон сидела очень прямо, хотя и была ниже Селюсии, которая сама была низкорослой дамой. – «Как ты меня назвал?» – так решительно, насколько позволял ее акцент.

«Драгоценная. Ты придумала ласковое имя для меня, поэтому я решил, что в свою очередь должен придумать для тебя, Драгоценная». – Он решил, что у Селюсии глаза вылезут из орбит и упадут на пол.

«Понятно», – промурлыкала Туон, задумчиво поджав губы. Она качнула пальцами правой руки, вроде бы незаметно, но Селюсия немедленно спрыгнула с кровати и направилась к буфету. Но при этом по дороге все не сводила с него глаз поверх головы Туон. – «Очень хорошо», – через мгновение добавила Туон. – «Будет интересно посмотреть, кто выиграет в эту игру, Игрушка».

Улыбка Мэта поувяла. Игра? Он просто решил слегка восстановить баланс. Однако, она увидела в этом игру, а это подразумевало, что он может проиграть. И это было возможно, так как он понятия не имел, что это за игра и какие у нее правила. Почему женщины все так… усложняют?

Селюсия вернулась на место, подвинув к нему треснутую чашку и синюю тарелку, покрытую глазурью, на которой лежало полкраюхи черствого хлеба, шесть вариантов соленых маслин и три вида сыра. Это воодушевило его вновь. Он на это надеялся, и даже ждал. Как только женщина начинает тебя кормить, то ей становится труднее заставить себя остановить мужчину, садящегося за ее стол.

«Так вот», – проговорил Ноэл, возобновляя свой рассказ. – «В этих поселениях Айяд вы можете увидеть женщин всех поколений, но ни одного мужчины старше двадцати. Ни одного». – У Олвера от удивления увеличились глаза. Мальчик впитывал рассказы Ноэла, о тех странах, в которых он побывал, даже о тех, что были за Айильской Пустыней проглатывал без масла.