Там, за зорями. Пять лет спустя - Оксана Хващевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 16
Но прошла неделя, прежде чем Злата решилась рассказать все маме. Все это время бабульки, ее верные подруги, советчицы, наперсницы, родственницы и просто добрые престарелые женщины, растерянно молчали, переваривая информацию, не звонили и не появлялись на пороге. Молчала и Злата, не звонила и не ходила больше в гости по вечерам, чувствуя, что между ними разверзлась пропасть, и зная, что переступить ее будет непросто. То, что случилось, и девушка отчетливо это понимала, подорвало доверие и уважение к ней старушек, то, чем она всегда так гордилась и дорожила. Злате стыдно было звонить кому-то из них, и она понимала, что произошедшее навсегда изменит к ней отношение деревенских. Наверняка в деревне уже все знают, что произошло, и, конечно, осуждают ее, не одобряют и порицают. Девушка не знала, что сказать, как оправдать себя, заставить понять ее и поверить. Леша был замечательным. Все в деревне это знали. У нее не было причин так поступать с ним, кроме одной — она не любила его так, как должна была любить. А это они понять не смогут. Их жизни и судьбы не были легкими. И не раз, глядя на Злату и Лешу, они, вспоминая свое, меж собой говорили, как же девушке повезло. Ведь они были идеальной парой…
А оказывается, она не любила, более того, любила другого и теперь ждала от него ребенка. А этот другой женат, у него сын. И вполне возможно, узнав обо всем, он просто оставит ее. Вот этого они понять никогда не смогут. Сколько бы Злата ни пыталась им объяснить. Все эти мысли и тревога, не отпускающая девушку ни на минуту, плохо сказывались на самочувствии Полянской. Бесконечные скачки давления, бессонница, головокружения и приступы внезапной слабости стали последствием нервозности и волнения, а ведь сейчас, в эти первые месяцы, ей особенно нужно было беречься. И все же распускаться Злата не могла себе позволить. В первую очередь ей совершенно не хотелось, чтобы Маняша что-то заметила.
Поэтому рядом с дочкой Полянская оставалась такой же улыбающейся, веселой, заботливой мамой. Они так же, как всегда, играли, баловались, смотрели мультфильмы, читали, пели, смеялись, занимались уроками, рисовали и играли на фортепиано в две руки. Так же выходили погулять, когда позволяла погода. Забота о девочке — то, что невозможно было игнорировать, погрузившись в собственные печали. Как и прежде, она готовила дочке завтраки и ужины, убиралась в доме, занималась стиркой и глажкой. К тому же впереди маячила последняя сессия, а после государственные экзамены, дипломная работа.
И если Злата не занималась домашними делами и дочкой, она садилась за музыкальный инструмент или разбирала ноты, листала конспекты и изучала музыкальную литературу. Созваниваясь с одногруппницами, она долго обсуждала с ними темы, конспекты, материал. Это немного отвлекало, не давало утонуть, занимало мысли. На рукописях сосредоточиться было сложнее. Роман требовал полной отдачи, по-другому Злата не умела. Ей нужно было полностью сосредоточиться на мыслях и чувствах главной героини, вжиться в образ, а она не могла. Слишком сильны были собственные тревоги и волнения, и они как будто блокировали все остальное.
Злата переживала, тревожилась, ждала и боялась. То порывалась позвонить Витале и все рассказать, а там будь что будет, то, наоборот, давала себе клятву больше никогда не звонить ему, не отвечать на звонки и не искать с ним встреч, скрывая от него свою беременность и правду. Она переживала из-за всего произошедшего, но все же свозила обоих Масько в райцентр, чтобы они смогли сфотографироваться на паспорт, написать заявление об его утере, оплатила штраф и даже отвезла их пройти флюорографию, припомнив, что участковый и об этом в тот день что-то говорил. Она улыбалась, слушая их разговоры и перебранку. Заехав в магазин, Полянская купила им кое-что из еды, понимая, что сейчас им в деревне заработать негде.
Родители приехали на выходные. Общаясь с мамой по телефону все эти дни, Злата так ничего и не смогла сказать. Но когда они приехали, девушка поняла, что таиться больше не сможет. Маме надо все рассказать. И неважно, поддержит или ужаснется Елена Викторовна тому, что произошло. Она ее мама, и, рассказав ей все, Злата тем самым будто сбросит с души непосильный груз, как в детстве, когда она делилась с мамой бедами и печалями, всем, что тревожило ее. В ней, не угасая, продолжала жить вера, что мама, как и прежде, все поймет, подскажет, поможет, избавив ее от тревог и волнений. Казалось, стоит, как в детстве, уткнуться головой маме в колени — и все будет хорошо. Девушка знала: даже если она просто все расскажет маме, станет легче.
Всю субботу они с мамой занимались уборкой в доме, а папа весь день убирал и перекладывал что-то под навесом, где недавно сложили дрова, и под поветью, где за лето скопилось немало хлама, до которого все не доходили руки.
После ужина, во время которого папуля опрокинул пару рюмок самогона, он улегся на диване у телевизора, и скоро дом огласил его приглушенный храп. Мама поставила чайник, достала конфетницу с конфетами и печеньем, и они, как бывало много раз, устроились втроем на маленькой кухоньке. За окном давно стемнело, а в комнатке, как и прежде, было по-домашнему тепло и уютно. Злата любила такие неспешные вечера, когда они сидели с мамой и говорили обо всем на свете.
Сегодня, как и раньше, девушка сидела, кутаясь в старенький бабушкин платок, и, подпирая щеку рукой, помешивала в чашке чай. Маняша, выпив молока, посидела с ними несколько минут и убежала играть.
Мама что-то говорила, рассказывала о каких-то знакомых, конфликте на работе, желании поскорей уж дождаться пенсии и оставить работу, о последней выходке отца, о своей сестре и Аньке с Васькой. Злата кивала, улыбалась, рассказывая что-то о горновцах и Масько, но мыслями она была далеко, решая про себя единственную задачу, как же заговорить с мамой о самом главном, рассказать о случившемся. В конце концов, мама замолчала, а девушка как будто и не заметила этого.
— Дочка, что-то случилось? — спросила мама, внимательно посмотрев в ее лицо.
Злата кивнула, постаравшись улыбнуться.
— Случилось. И многое. Мы с Лешей расстались. И у меня будет
