Современная демократия и альтернатива Троцкого: от кризиса к гармонии - Михаил Диченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Честность банковской деятельности. Введение запрета на кредитование без обеспечения реальными активами. Принцип твердого залога должен будет воплощен не только на уровне правительства – бездефицитный бюджет и золотой стандарт. Этот принцип должен действовать на микроуровне человека и компании: кредит возможно получить лишь под актив, имеющий цену в настоящем, а не в будущем. Это коснется и ряда финансовых биржевых и внебиржевых инструментов: опционов и деривативов. Вместо изобретения способов их эффективного регулирования и создания новых рабочих мест для госчиновников, контролирующих соблюдение нормативов работы с ними, их прямой запрет не увеличит госперсонал, так как контроль за очередным запретом гораздо менее трудозатратен и может быть совмещен с функциями уже действующих госорганов.
Честность налогообложения. Декларируемая налоговая ставка на богатых сегодня может быть чрезмерно высока. Однако реальная налоговая ставка на богатых значительно ниже. Это происходит потому, что для богатых становятся выгодными (эффект масштаба) такие инструменты, как офшор, трастфонд и т. п. Современный рыночный социализм Америки и Европы в значительной мере построен на обмане: обмане наемных работников инфляцией зарплаты, обмане инвесторов бюджетным дефицитом, обмане всех бумажными квитанциями со старыми названиями, когда они обеспечивались золотом. Поэтому при переходе к пропорциональной демократии те, кто понимает этот обман и его дальнейшую тупиковость, получат больший вес в голосовании и смогут ликвидировать многие разрывы между номиналом и реалом. В частности, введением запрета на оффшоры и т. п. инструменты ухода от налогообложения.
Социализм привел общество к атмосфере одобрения трат и наказания за сбережения. Ставка рефинансирования большинства стран Америки и Европы колеблется около нуля. Стимулы сбережения ослаблены. Усилены стимулы трат. Такое общество недолговечно. Те, кто пытается сберегать, вынуждены уходить в более рисковые виды инвестиций и при очередном крахе теряют все сбережения. Все работает на то, чтобы сберегать было невыгодно. А что такое сбережения? Это забота о будущем. Воспитываются поколения, которые не привыкли заботиться о будущем, привыкли жить сегодняшним днем. Кроме социальных рисков это увеличивает риски долгосрочных проектов, которые вынуждено брать на себя государство. Так раскручивается маховик огосударствления экономики. Золотой стандарт и сбалансированность бюджета вырвет власть над ценностью денег у правительства. Рынок сам будет определять процентные ставки по кредитам и депозитам, от которых будут зависеть и биржевые индексы. Стимулы сбережений восстановятся и возродятся возможности для негосударственных долгосрочных проектов. Дух сбережений – дух будущего, дух потреблятства – «после меня хоть потоп». Нет необходимости много доказывать, что в условиях надвигающегося экологического кризиса вторая идеология ведет к катастрофе.
В русской революции и гражданской войне интернационал богатых классов был побежден интернационалом трудовых классов. Также в XVIII веке интернационал аристократов был побежден интернационалом демократов в войне за независимость в США, а потом и в гражданской войне 1860-х годов.
3.2.1. Политэкономическая техно-экологическая теория длинных волн и пропорциональной демократии
С самого начала необходимо раскрыть наиболее распространенные недостатки экономических исследований прошлого и современности. Это поможет освободить реальные экономические проблемы современности от наносной шелухи мифов и стереотипов, которая присутствует почти в любой книге по экономике в той или иной мере. В хорошей книге – в малой мере, в плохой – в значительной мере. Это касается даже трудов по специальным разделам экономики, а не только по общим макроэкономическим проблемам. Возьмем для примера лучшие книги прошлого века и нынешнего. И давайте возьмем труды представителей разных экономических школ.
М. Фридман, А. Шварц «Монетарная история США, 1867–1960». НеоклассикаЭто одно из самых высококачественных и объективных исследований. Фридман – основатель нового экономического направления, лауреат Нобелевской премии, советник президентов США Никсона и Рейгана. Даже по отзывам экономистов, не разделяющих его взгляды, эта книга считается колоссальным вкладом в науку. Каковы же выводы этого фундаментального исследования? Один из главных выводов, положенных затем в основание нового экономического учения, – стабильность монетарных отношений. Вот одно из доказательств, которое приводится для иллюстрации этого вывода:
«Одним из поразительных примеров стабильности основных экономических зависимостей является поведение относительных цен в США и Великобритании… скорректированнное ценовое соотношение (выраженное при условии, что 1929 г. = 100) находилось между 84 и 111 во все из 79 лет (кроме одного года). Исключением был 1932 г»[217]
Если от 111 отнять 84, то получим 27. Эти 27 составляют 32 % от 84. Волатильность в 32 % от нижней границы вверх характеризуется как «поразительный пример стабильности»! В 1930-е годы ВНП США упал на 30 %, и эта степень «волатильности» была названа «Великой депрессией». Заметьте, что даже эти 32 % «стабильности» получены искусственно: из расчетов убран один год, чтобы не мешал схеме. А если учитывать и этот год, то от иллюзии «стабильности» совсем ничего не останется.
Второй пример выведения фактов за рамки созданной схемы и объявления их «исключениями» связан уже с игнорированием не одного года, а ряда лет. Доказывая стабильность скорости денежного обращения, авторы констатируют:
«Единственные значительные исключения имели место на протяжении и после Великой депрессии 1930-х годов, когда происходило значительное падение, а затем быстрое повышение скорости денежного обращения, а также на протяжении и после Второй мировой войны, когда имело место значительное падение скорости денежного обращения, а затем ее скачок в послевоенном периоде».[218]
Сколько же лет длились эти «единственные значительные исключения»? Оказывается, 31 год! С 1929 по 1960. А весь исследованный период составлял 91 год. То есть одна треть периода объявлена «исключением»! И причем именно та одна треть, которая была для авторов последней, то есть современной. И после такого исследования делаются выводы, а на основе их формулируются рецепты современной экономической политики и рекомендации для правительства. Надо отдать должное авторам, что они в своих выводах на последних страницах своей книги указывают на неоднозначность результатов представленного исследования:
«Деньги являются непредсказуемым предметом исследования, поскольку они полны парадоксов и загадок… Единственное, в чем мы уверены, так это в том, что история денег будет продолжать преподносить сюрпризы тем, кто будет изучать их будущее развитие – сюрпризы, которые исследователи денег и государственные деятели будут игнорировать на свой собственный риск».[219]
Вот таково одно из лучших исследований по экономике! Там, где выдвигаются конкретные новые постулаты, их обоснования весьма зыбки. А там, где авторы пытаются подняться над ограниченностью создаваемых ими схем, они вынуждены признать… невозможность определения общих тенденций для прогнозирования будущего.
Д. Ходжсон. Экономическая теория и институты: Манифест современной институциональной экономической теории. М., 2003. ИнституционализмИнституционалисты выступают против самой основы концепции неоклассиков: рациональный экономический человек, максимизирующий полезность. Ходжсон в качестве аргументов, опровергающих рациональность человека, приводит почему-то результаты следующих психологических экспериментов:
«Рассмотрим проведенные социальными психологами эксперименты, в которых выявляется влияние других людей на формирование наших суждений и поступков. Соломон Аш продемонстрировал, как индивид очень часто меняет свое твердое суждение, столкнувшись с единодушным, но ошибочным мнением большинства (Asch, 1952, ch. 16). Группу лиц просили указать, какой из трех отрезков явно различной длины равен отрезку, выбранному в качестве эталона, причем испытуемый не знал, что с остальными членами группы заранее договорились, что в некоторых случаях они будут давать одинаковый неверный ответ. Оказалось, что в трети случаев испытуемый высказывал неправильное суждение, совпадающее с «мнением» большинства, несмотря на очевидную для наблюдателя разницу длин указанного испытуемым отрезка и эталона.
Еще более поразительные эксперименты, демонстрирующие подчинение авторитетному лицу, провел Стэнли Мильграм. Был поставлен опыт, в ходе которого «ученый» (соответственно одетый в белый халат) просил кого-нибудь из публики применить к некоему лицу электрошок. Как установил Мильграм, большинство вполне обыкновенных разумных взрослых людей готовы проделать эту болезненную, опасную и даже смертельную для другого человека операцию, если получат соответствующий приказ от лица, которое они считают авторитетным. На самом деле электрошоки были мнимыми, а тот, кто получал их, – профессиональным актером, который кричал от «боли» и в конце концов «терял сознание» или «умирал». Этот дерзкий эксперимент показывает, как много людей меняют свое поведение в зависимости от институциональной среды. «Люди склонны принимать такое толкование действий, которое предлагает им легитимная власть, т. е. хотя действие совершает сам субъект, интерпретировать его смысл он предоставляет лицам, пользующимся авторитетом. (Milgram, 1974, p. 145)».[220]
