Отрезок пути - Iris Black

– Джинни говорила, – припоминаю я, – что магглы постоянно что-то изобретают. А мы учимся по старинным учебникам и изучаем заклинания, изобретенные, Мерлин знает, когда. Она хочет заняться изучением этого вопроса.

– А, вы, стало быть, последовали моему совету и спросили ее о планах на будущее? – чуть смягчившись, произносит Снейп. – Что ж, возможно мисс Уизли даже удастся чего-то добиться. Особа она весьма целеустремленная.

– Это точно, сэр, – киваю я, думая о том, что с Гарри она действительно добилась своего, и не могу сдержать улыбку. Жаль, у меня так не получится.

– Так что Лонгботтом, – резюмирует Снейп, – можете сколько угодно идти на поводу у магического сообщества. Спасибо оно вам за это не скажет, но так ведь действительно проще.

– После всего, что вы мне сказали, как-то страшновато выходить из тени, – замечаю я.

– Сейчас не Средние века, – он пожимает плечами. – Единственное, что вам реально грозит – это осуждение общества и, возможно, в некоторой степени, остракизм. А это не смертельно.

– Но мои родители…

– Не прикрывайтесь родителями, Лонгботтом, – резко перебивает он. – Даже гриффиндорцам может быть страшно.

– Что?

– Вы слышали.

– Я не… – он поднимает бровь в немом вопросе и смотрит на меня насмешливо, и я не могу договорить.

Он прав. Все время он прав. Это уже становится невыносимым! Дело ведь и правда не только – и не столько – в родителях и бабушке. Мне действительно страшно. Остракизм… да, пережить его можно. Но это слишком тяжело. А люди – существа непредсказуемые. Невозможно угадать, кто поймет, а кто отвернется. И помнят люди только плохое. Я уже два года ничего не взрываю на зельеварении и от Снейпа давно перестал шарахаться, но о моей оценке за СОВ все уже благополучно забыли, зато о расплавленных котлах и боггарте напоминают регулярно. И вообще… если магическое общество с такой легкостью перекраивает собственную историю, можно ли ожидать, что оно с пониманием отнесется к такому как я?

1 – Автобиография Алиаса Милтона

Историко-эротическая литература. Или эротико-историческая? Если бы Биннс читал лекции в таком ключе, их бы слушал даже Рон. Милтон, правда, был гомосексуалом, поэтому эротический аспект его автобиографии вряд ли вызвал бы у Рона одобрение. Другое дело я. При первом прочтении я, по правде сказать, кроме секса в этой книге вообще ничего не увидел. Это уже потом заметил расхождения в исторических событиях и задумался.

Книга, разумеется, запрещена. И из-за обилия гомосексуальности, которая в нашем обществе хоть и не является преступлением, но вызывает резкое осуждение, и по причине несоответствия тем версиям событий, которые нам пытаются внушить учебники по истории.

Говорят, что в наши дни сохранилось восемь экземпляров этой книги. Один спокойно стоит на полке библиотеке у меня дома, второй, судя по всему, где-то прячет Снейп. Где остальные шесть, не имею ни малейшего понятия.

Глава 27. Экзорцизм. Часть 1

Это снова происходит. Легкие, но настойчивые прикосновения, от которых по телу пробегает дрожь. Возбуждение – сильное, почти болезненное. И ощущение беспомощности, отвратительное и, как ни противно признаваться, в чем-то приятное. Как обычно, я зажмуриваюсь, чтобы не видеть его. Как обычно, это не помогает, и я смотрю прямо в его ненавистные, насмешливые, восхитительные черные глаза. Одной рукой он небрежно поглаживает мою спину, другой – медленно расстегивает мантию. Я не могу пошевелиться, не могу сказать ни слова.

– Вы не можете сопротивляться этому, не так ли, Лонгботтом? – шепчет он. – Вы полностью в моей власти. Вы принадлежите мне.

С этими словами он резко дергает ворот мантии, и я слышу треск рвущейся ткани. Его рука касается моей обнаженной груди, и сдержать стон не удается. Он негромко смеется над моей слабостью и придвигается ближе, целуя мою шею. Сам того не желая, я прижимаюсь к нему всем телом, вдыхая запах полыни, мяты и дождя. Я знаю, что долго не продержусь. Я его ненавижу. Правда, ненавижу. Но я хочу его. Так, как никогда никого не хотел. И из-за этого ненавижу еще сильнее. Я должен проснуться! Я обязан проснуться! Я не хочу так! Не хочу! Не…

Из сна меня выбрасывает так быстро, что я даже не сразу понимаю, что больше не сплю. Я осторожно встаю с кресла, стараясь двигаться как можно аккуратней – мне кажется, я сейчас могу кончить от одного-единственного прикосновения, а этого мне совсем не хочется. То есть хочется, но я ведь знаю, о ком в этот момент буду думать.

Я выскакиваю из библиотеки, бегу по коридору, чуть не сшибая с ног Минси. Ну почему в этом доме всего три ванных комнаты? В самом деле, не помешала бы в библиотеке еще одна. Я включаю холодную воду на полную мощность, сбрасываю мантию и обувь и забираюсь под душ прямо в брюках и рубашке. Плевать. Постепенно возбуждение начинает отступать, я стучу зубами от холода и стараюсь думать о нейтральных вещах. О звездных картах, об арифмантических таблицах, о маггловедении… Стоп! Какая-то мысль на долю секунды мелькает в голове, но тут же исчезает, оставив после себя только легкий флер. Мерзкое ощущение! Как бы вспомнить…

Вконец отчаявшись, я все-таки замечаю, что все еще торчу под ледяным душем. Болеть мне совсем ни к чему, поэтому я выключаю воду, быстро высушиваю заклинанием одежду и волосы, надеваю мантию и выхожу в коридор. Под дверью топчется взволнованная Минси.

– Хозяин, у вас все в порядке?

– Просто прекрасно, – заверяю я. – Я всего лишь принимал душ.

– Хозяин ведет себя странно, – бормочет она, когда я, потрепав ее по голове, прохожу мимо. – Минси думает, это потому, что хозяин слишком много работает и никуда не ходит. Хозяину нужно немного развлечься, с кем-нибудь встретиться.

– Некогда мне развлекаться, – отмахиваюсь я и тут же останавливаюсь, как вкопанный. Минси что-то возражает, но я ее уже не слушаю. Теперь я вспомнил, о чем подумал, когда стоял под душем.

Развлечься, ну конечно! Только не развлечься, а отвлечься, переключиться – вот то, что мне сейчас действительно необходимо! Проклятый Снейп снится мне постоянно, но дело ведь не в нем. Просто я привык к этим снам за последние месяцы, поэтому и не могу сейчас от них избавиться. А реальное воспоминание о каком-нибудь реальном парне наверняка поможет. Ведь это будет что-то настоящее, а не плод моего больного воображения. Снейп, чтоб его, говорил, что у магглов есть специальные клубы для геев, там наверняка можно с кем-нибудь познакомиться. Если память меня не подводит, он говорил о Сохо. В Сохо я был в детстве с дедом. Днем, конечно, и никаких клубов там не видел. Впрочем, едва ли в таком возрасте я мог что-то понять. Но аппарировать туда, определенно, сумею. Тем более, это недалеко от «Дырявого котла» и, соответственно, от Диагон-аллеи тоже. Думаю, стóит рискнуть.

По дороге в свою комнату я бросаю взгляд на часы. Почти девять. Маггловских денег у меня нет, значит, придется зайти в «Гринготтс». Заодно посмотрю, что интересного есть в моем сейфе. Бабушка из своего сейфа деньги берет, там, где хранятся деньги родителей, я еще не был. В принципе, дома деньги вроде бы еще остались, но вдруг мне этого не хватит? А от «Гринготтса» можно и пешком пройтись. Интересно, до скольки открыты эти клубы? Судя по всему, работать они должны по ночам, то есть я в любом случае не опоздаю.

Не меньше двадцати минут у меня уходит на то, чтобы внимательно изучить содержимое шкафа. Надо подобрать что-то максимально маггловское, а это не так-то просто. Тем более, мантии я начал носить, едва научившись самостоятельно передвигаться, и в такой одежде чувствую себя не слишком комфортно. Но делать нечего.

Наконец, мне удается откопать в недрах шкафа джинсы, которые я спрятал туда от бабушки. Их зачем-то купил дед, заявив, что лет через десять они будут мне впору, и велел ни в коем случае никому не показывать. Действительно, впору. Ну, почти. Маловаты немного, по правде говоря. Хорошо, что я мало ел этим летом. Но бабушку бы точно хватил удар, если бы она увидела, как это смотрится. А мне даже нравится. Если верить учебникам по маггловедению, магглы носят джинсы постоянно. А если верить иллюстрациям в этих учебниках, то я вряд ли кого-то шокирую. А рубашки вообще все носят, главное, чтобы безо всяких узоров, вышивок и прочих украшений, а то магглы удивятся. Пусть будет синяя. Лишь бы не черная и не зеленая. Раздражают эти цвета.

Переодевшись, я несколько минут придирчиво разглядываю себя в зеркало. Цвет лица нездоровый, но зато щеки из-за постоянного недоедания немного похудели, и я перестал походить на жадного хомяка. Глаза только красные, но, в целом, все очень даже ничего. Наверное, это из-за того, что в последнее время я, даже несмотря на зелье Бодрости, постоянно засыпаю, и организм хоть немного восстанавливается. А может, причина в том, что я уже сделал почти все, что планировал. Я тщательно расчесываю отросшие за лето волосы. Давно их не укорачивал. И не буду. Надоело.