Невидимая река - Эдриан Маккинти

Он выглядит сурово, качает головой.

— Понимаешь, что я объясняю? — спрашивает он с отвращением.

— Э-э…

— Очень опасно, очень опасно, не увидал мертвую корову?

— Нет.

Я снова сплюнул, прокашлялся. Он погрозил мне пальцем.

— И что теперь? — спросил я через какое-то время.

— Ты сидишь в лодке, просыхаешь под солнце, а я гребу тебя к берегу. Нет. Поступим не так. Я гребу тебя в отель, там ты ходишь в душ и моешь с тела грязь. Иншалла, и тебе ничто не грозит. Иншалла.

— О'кей.

Река цвета охры. Желтое небо. Я ложусь в лодке.

Али смотрит на меня и смеется над моей глупостью.

Он этого не знает, но он вернул мне жизнь. Я лежал в покое, убаюканный скрипом уключин и мягким покачиванием лодки, скользящей по золотым водам Ганга, в полусне. Спасенный. Живой.

Али все разглагольствовал:

— Этот индусы ненормальный. Никакой исчезающий река нет. Давным-давно Сарасвати был настоящий река, но пересох. Сами не знают свои истории. Пророк, да будет свято имя его, избавил нас от такого языческий суеверий. Индусы видят волшебства, а его нет, видят…

Я резко сел в лодке:

— Как ты сказал?

— Сказал, они ненормальный, который…

— Нет, нет, о Сарасвати?

— Настоящий река. Высох веками назад.

— Высохла. Засуха, ну конечно. Поэтому-то я и не утонул в Платте. Пат же говорил, что глубина всего пара футов в лучшем случае. Она не могла этого знать. Она решила, что река — она и есть река. Понимаешь? Ты понимаешь?

Али смотрел на меня в недоумении.

— Я гребу тебя в отель, — сказал он.

— Да, да, да! — в возбуждении ответил я.

Старики Патавасти все еще спали. Их двенадцатилетний мальчик-слуга готовил чай. Он не обратил на меня никакого внимания, когда я схватил телефон и набрал международную справочную. Поговорил с оператором, и в конце концов мне дали номер Колорадо. Я набрал его, вышел на коммутатор.

— Я соединю вас с его автоответчиком, хорошо? — спросила женщина в трубке.

— Годится.

— С вами говорит детектив Дэвид Рэдхорс. Пожалуйста, оставьте свое сообщение и номер после гудка, я свяжусь с вами, как только смогу.

Я затараторил:

— Рэдхорс, вы меня не знаете, но у меня есть для вас информация. Пятого июня тысяча девятьсот девяносто пятого года в Денвере, той ночью, когда случился дикий снежный буран, была убита Виктория Патавасти. Ее убийца — Амбер Малхолланд, жена Чарльза Малхолланда, который баллотируется в конгресс. Амбер убила Викторию и выбросила пистолет в Черри-Крик. Возможно, в самом близком к дому Виктории месте. Амбер полагала, что течение отнесет орудие убийства в Саут-Платт. Но была засуха. Амбер не знает города, не знает, что глубина Черри-Крик всего несколько футов, и теперь, скорей всего, он совсем пересох. Пистолет не простой, «беретта», с ее инициалами. Понимаете? Пистолет все еще там. Должен быть там. Вместе с теплым течением Эль-Ниньо пришла небывалая погода. Снег в июне. Засушливые весна и лето. Осмотрите ручей, ту часть, которая неподалеку от дома Виктории. Найдите пистолет. Все сойдется. Следы от торговца оружием из Италии ведут к Чарльзу Малхолланду. Что еще? Да, мотив. Амбер убила Викторию по причине того, что последняя узнала о денежных махинациях ее мужа: он украл миллионы из благотворительных пожертвований, чтобы откупиться от шантажиста, Алана Хоутона. Хоутон исчез, но в компьютерах ОЗПА что-то могло сохраниться. Короче, самое важное — пистолет, отыщите пистолет, найдите этот чертов пистолет!

Я повесил трубку. Да, черт подери, да!

Налил себе попить. Вышел на балкон с видом на Ганг.

Десятки мужчин и женщин совершали пуджа, святая вода струилась меж их пальцев в лучах восходящего солнца. А сам Ганг казался огромной, безбрежной дорогой. Дети, жрецы, рабочие, пастухи буйволов, рикши, лодочники. Я сделал глоток нимбу-пани и присел, глядя на все это.

И уж не знаю, что повлияло на мое сознание: возможно, возвращение к жизни или сама духовная атмосфера Индии, но только вдруг я отчетливо представил, как это могло быть. Как это должно было быть.

Заключительный акт…

В семи часовых поясах к западу от Белфаста, в двенадцати часовых поясах от Аллахабада двое полицейских проверяют ордер на арест, бумаги на экстрадицию, потом садятся в самолет и летят из Денвера сначала в Атланту, потом к Виргинским островам США.

Самолет вылетает из аэропорта Денвера, делает петлю, набирает высоту и направляется на восток. Полицейский, который сидит у окна, первый раз в жизни летит на самолете. Дэвид Рэдхорс боится летать. Но это дело исключительной важности. Дело не терпит отлагательства. Чета Малхолландов проводит отпуск на шикарной яхте. Пока они еще на территории США, но завтра уже отправляются на Багамы. Всех дел не раскроешь. Еще этот Климмер помер, а случай-то просто выдающийся, мокруха почище любой другой.

Рэдхорс смотрит вниз на Денвер, на Аврору, Боулдер, Скалистые горы. Разглядывает Саут-Платт и Конфлюэнс-парк, где Саут-Платт сливается с Черри-Крик. Крупицы золота в ручье Черри-Крик стали основной причиной появления города Денвер.

Черри-Крик. Прослушав сообщение, Рэдхорс взял из участка металлоискатель и прошелся с ним по пересохшему ручью. Через каких-нибудь пятнадцать минут пистолет был найден. Экспертиза подтвердила, что пуля, извлеченная из тела Виктории Патавасти, была выпущена из этого пистолета. А сотрудники итальянской фирмы «Беретта» сообщили, кто был владельцем такого необычного пистолета. Жена начальника Виктории — Амбер Малхолланд. Пистолет. Орудие убийства.

— Смотри, вон тот ручей, — говорит Рэдхорс.

Его напарник, детектив Миллер, не реагирует. Он читает газету. Гудят турбины. Неприятный рокочущий звук.

— Выпустили шасси, — вместо ответа произносит Миллер.

Самолет попадает в зону турбулентности и резко падает футов на шестьдесят. Рэдхорс еле сдерживает вопль и оглядывается. Похоже, больше никто не встревожен.

Лайнер выравнивается.

Рэдхорс разжимает кулаки и, когда гаснет надпись «Пристегните ремни», идет в туалет, встает на стульчак, отключает датчик задымленности, достает сигареты и курит.

Кода. Два года спустя — Оксфорд

Ряды велосипедов. Квадратный двор засыпан листьями. Пустая лодочка плывет по Червеллу. Семь утра. Большинство студентов еще спит. А мне надо уже быть на ногах. У меня есть дело. Я учусь по самой сложной программе во всем университете. Бакалавр по специальности «гражданское право». Трехгодичный курс права за один год. Нужно внести окончательную правку в мою работу перед встречей с научным руководителем. Но сначала завтрак и новости. Я иду к привратнику и приношу оттуда в общую комнату газеты. Пять британских широкополосных газет, пять таблоидов, две американские газеты: «Уолл-стрит джорнал» и «Ю-Эс-Эй тудэй».

Кофе, пшеничная лепешка, сливочный варенец.

Так… Что пишут?

Нахожу нужное на четвертой странице «Ю-Эс-Эй тудэй».

Последствия сделки о признании вины.

В Колорадо ни для кого не секрет, что окружной прокурор был настолько снисходителен по отношению к Малхолландам, насколько ему позволяли полномочия. Более того, эксперты, следящие за судом по делу об убийстве Виктории Патавасти, хвалили группу адвокатов Амбер Малхолланд за то, что те заставили окружного прокурора признать ее вину в связи с совершением тяжкого убийства второй степени с ограничением ответственности в связи с предполагаемым совершением преступления по личным мотивам. Однако Амбер вряд ли грозит досрочное освобождение ранее, чем истечет срок условного заключения — двадцать лет. Ее муж тем не менее избежал срока тюремного заключения за мошенничество и хищение.

«Ю-Эс-Эй тудэй», страница четыре. Пять колонок.

И это всё. Всем плевать.

Еще бы, ведь есть рыба и покрупнее! Молва о президенте Клинтоне, очередной сексуальный скандал. Новый договор ИРА о прекращении огня вступил в действие.

Даже в Денвере эта история не наделала особого шума. Об убийстве Джон Венет Рэмси в свое время все газеты кричали на первых полосах. А немного позже будут также кричать о кошмарном происшествии на южных окраинах, в школе под названием «Колумбина». Что же касается Малхолландов, убийства Патавасти и перестрелки в бальном зале, то ими на данном этапе СМИ сыты уже по горло. Кстати, об этой перестрелке теперь можно разве что сочинять легенды: здание «Истман» было снесено с целью строительства на его месте кондоминиумов.

Я закрываю газету, откладываю ее в сторону. Зевая, потягиваюсь, встаю, выхожу из общей комнаты и отыскиваю ключ от велосипеда. Сажусь в седло и качу по Файфилд-роуд.

Наконец-то все кончено. Дело сделано. С меня взятки гладки.

Пройденный этап.

А насилие, жестокость — они были и будут. Только наивный юнец считает, что со злом можно покончить навсегда.