Содержанки - Татьяна Веденская

– Что? Тот самый Юра! – вытаращилась я. – Господи, а его-то ты где раздобыла.

– Ты представляешь, мы с ним столкнулись на улице! Он жил в том общежитии. Он, оказывается, учится не в Москве, а в Зеленограде, в МИЭТЕ!

– Зеленоград – тоже Москва, – буркнул Юра.

– Ну и что. Все равно, даже если бы я им и написала… – Дашка повернулась ко мне. – Представляешь, он по документам, оказывается, не Юрий, а Георгий. Вот я бы его обыскалась!

– Я бы сам тебя нашел, – нахохлился Юра. – Я тебе уже и письмо отправил. В правильный Ростов, – язвительно уточнил он. – А твоя мама потеряла письмо.

– Представляешь?! – кивнула Дашка. – Баба Зося недоглядела, а позже выяснилось, что мать зачем-то выкидывала нашу почту на помойку.

– Ну, это же наша мать, – кивнула я.

– Ладно, это все ерунда. Какая разница, главное – мы нашлись. И как! Представляешь, прямо столкнулись на улице, у подъезда в общежитие. Он стоял там, ждал соседа, чтобы ему отдать какой-то концепт.

– Конспект, – поправил ее Юра. Он держал Дашку за плечи обеими руками и не сводил с нее восторженного и нежного взгляда. Надо же, бывает такое!

– Но это все мелочи. Главное – это что ты жива, – улыбнулась Даша, схватив мою ладонь. – Ты-то как? Это такой кошмар! Когда Марина позвонила, я чуть не кончилась прям там же. Я так испугалась, что чуть не родила. Господи, как он мог в тебя выстрелить? А ты знаешь, что он человека сбил? А то, что вы – во всех новостях?

– Не вываливай ты на нее все сразу, – простонала Марина, держась за виски – у нее явно болела голова.

– Да ладно. Я немного, – трещала Дашка. – В общем, теперь Свинтус… то есть, как его, Василий ваш… он теперь официально – оборотень в погонах.

– А где он? – прошептала я.

– Как где? – пожала плечами Марина. – В СИЗО. Надеюсь, что он теперь там – надолго. Ладно, ты лежи и не нервничай. Тебе выздоравливать надо, а нас отсюда сейчас будут выводить с охраной. Слушай, давай я тебя переведу в какую-нибудь приличную больницу? Или хотя бы в отдельную палату. Что ты здесь лежишь с кучей калек?

– Марина! – с укором сказала я.

Как всегда, она говорила раньше, чем думала, и соседка по палате, та самая, что дала мне телефон, фыркнула, взяла костыли и поковыляла прочь из палаты.

– Ну, прости! – пожала плечами Марина. – Все равно нужно тебя перевести в приличное место.

И она ушла говорить с медсестрой, которая была возмущена «такой наглостью» до предела, однако после получения некоторой суммы подобрела и даже позволила Марине поставить в палате цветы. Дашка сидела рядом со мной, не отходя, и трещала. Ее мальчик Юра смотрел на нее с нескрываемым обожанием. Он был таким юным и таким серьезным, что я не смогла сдержать улыбку. Я пожала Дашкину ладонь и тихо спросила:

– Значит, есть любовь, да?

– Ну конечно! – возмущенно вытаращилась она. – Конечно, есть. Как ты могла подумать, что нет!

– Я… я обещала. Мы с тобой поспорили…

– Это ерунда! – покачала головой Дашка.

Но я только сильнее сжала ее ладонь.

– Ты, Дашка… – я немного задыхалась, когда говорила. Но не сказать этого я не могла. – Ты – это все, что у меня есть. Я хочу, чтобы у вас была роскошная свадьба. Я так много для тебя хочу! Я хочу, чтобы ты стала модельером.

– Я?! – ахнула Дашка.

– Ну, конечно, ты. Теперь я за тебя возьмусь. Вот вы, Юра, знаете, как моя Дашка шьет? Она же просто мастер!

– Она просто ангел, – коротко и по-деловому сказал Юра и кивнул.

Я откинулась на подушки и почувствовала вдруг, что судьба не так уж и плоха на самом деле. Счастье есть, пусть и не для всех. И потом, кто сказал, что не для всех? Сейчас, когда я вижу Дашкино счастливое лицо, я тоже совершенно, совершенно счастлива. Почти…

– Юля! – вдруг раздался знакомый голос, от которого я дернулась на кровати так сильно, что тут же вскрикнула от боли. В дверях стоял он, тот самый мужчина, с которым я больше даже не надеялась увидеться.

– Саша! – удивленно воскликнула я, приподнявшись от подушки. От этого резкого движения рана моя заныла с новой силой, а из глаз брызнули слезы.

– Юля! Господи, Юля! – Архипов сел на край моей кровати. Он то целовал мои руки, то вновь начинал бормотать о том, как чуть не умер, когда узнал из новостей, что произошло в моей квартире. Еще он говорил, что больше не поверит ни одному моему слову и никогда не даст мне и шагу без него ступить, что он жить без меня не может и… любит.

– Я люблю тебя, слышишь, ты совершенно ненормальная женщина. Как ты могла меня прогнать? Свихнулась, жить надоело?

– Потому что я тоже тебя люблю! – сказала я одними губами, чувствуя, что что-то внутри меня разрывается на части и взлетает вверх, точно фонтан разноцветных брызг или ослепительный фейерверк. Это было и больно, и восхитительно в одно и то же время.

Я разрыдалась и уткнулась Архипову в плечо. Он обнял меня и прижал к себе с такой силой, что стало трудно дышать. Но я бы ни за что на свете не захотела, чтобы он меня отпустил. Вот, значит, что такое – счастье!

– Нет, ну это ни в какие ворота! – громко и возмущенно воскликнула медсестра, заходя в палату, набитую рыдающими от счастья людьми.

Эпилог

Даша и Юра Смирнов были настолько поглощены своим чудесным обретением друг друга, что ничего больше не замечали. Тот факт, что его возлюбленная Даша глубоко и бесповоротно беременна, Юра Смирнов осознал, только когда в один из прекрасных дней у Дарьи случились схватки. Конечно, причиной такой рассеянности стало и то, насколько молоды и неопытны были оба будущих родителя, а также тот факт, что Дашка оказалась настолько физически крепкой, что не докучала никому никакими жалобами или просьбами, пока однажды не заметила, что из-под нее на пол натекла лужа. Я в этот момент полулежала на кухонном кресле, заботливо укутанная пледом, и выслушивала возмущенные жалобы Саши Архипова на то, что наши женщины совершенно не заботятся о себе, не ценят того дара, который сделала им природа.

– Ты не представляешь, сколько самого разнообразного идиотизма мне приходится наблюдать по работе. Женщины словно в какой-то момент отключают свое сознание и переходят на жизнь в вегетативном состоянии.

– Примеры, товарищ, примеры! – смеясь, требовала я.

– Изволь. Помнишь тот день, когда ты так удачно выглядывала из окна в кабинете нашей Агаты?

– Да уж, помню, – навострила я ушки. – Ты тогда был просто какой-то… сам не свой.

– Я был просто в шоке. Я пришел на работу, а там сидела девочка… не суть, что за девочка. Маленькая, худенькая, она всю беременность у меня наблюдалась. Зовут ее Гулей. Таз крошечный, просто жалко смотреть. Я ее собирался на кесарево направлять уже через неделю, все было готово.