Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо - Ник Перумов

Ирма сама не могла потом вспомнить, как ноги сами собой пронесли её эти проклятые десять шагов.

— До скорой встречи! — услыхала она за миг до того, как очутиться на крыльце трактира.

Великий Хедин, почему ты оставил меня, почему отступился? Почему самые горячие мольбы мои остаются без ответа? Я, Гелерра, люблю тебя всей душой, всем сердцем, всем существом моим — неужто не слышишь? Или не хочешь слышать? Или адата Гелерра, обращённая Дальние не ведают во что, более тебе не нужна?

Нет, нет, конечно же нет. Великий Хедин не оставляет попавших в беду. Он не оставляет никого. И… и… наверное, он просто очень далеко сейчас. Не дозовёшься, не докричишься. В конце концов, он ведь не всемогущий, не то, что гаркнешь, топнешь, и всё по-твоему вмиг сделается. Как глупа была она, когда в отчаянии взывала к нему, убеждая саму себя в его могуществе…

Он не может. Не услышит, не придёт на помощь, даже не убьёт. Тебе предстоит выбираться самой, Гелерра, безо всяких богов.

Чёрное дупло, пещера, дорога в новый мир. Мир лилового неба, вечных сумерек и полыхающих столь же вечным огнём вулканов. Воздух, пропитанный серой. Солнца не видно, да и есть ли оно здесь? — облака такие, что не разглядишь.

Странные, искривлённые, изломанные деревья, больше похожие на громадных медлительных змей, покрытые чешуёй вместо коры. В немногочисленных ключах вода кипит, вытолкнутая с раскалённых глубин. Немало надо пройти вдоль русла, чтобы кипяток остыл бы до чего-то терпимого.

Но здесь можно дышать. Здесь нет боли, хотя сила — много силы! — имеется.

И она, Гелерра, мало чем отличается от обитателей этого мира.

Когда она кое-как разглядела себя в тихой заводи — кое-как, потому что стояли постоянные сумерки — то снова разрыдалась. И потащилась к недальнему утёсу — броситься вниз, потому что терпеть такое уродство, в какое обратилась белокрылая владыка небес адата, никак не возможно. Это оскорбление красоты сущего.

И ещё потому, что мучает голод. Постоянный, неотвязный, сводящий с ума. Изменившаяся плоть требует живого, тёплого, трепещущего мяса. С кровью. Требует, и всё тут, не подчиняясь никакой магии.

Впрочем, даже величайшие чародеи не способны были целиком и полностью отказаться от пищи.

Счастье ещё, что здесь, в лиловых сумерках, бродили существа, не сильно отличавшиеся от Гелерры. Ходячие груды — если не сказать «горы» — брони, шипов, клешней и прочего. Жуткие, причудливые, не похожие друг на друга. Иные ползали, словно громадные многоножки, иные перемещались почти как люди. Встречались и крылатые.

Отлично, мрачно думала Гелерра, с вершины утёса наблюдая за дракой двух таких страшилищ у горячего ручья. Самое для меня место. Оставайся здесь, бывшая адата и не думай ни о чём ином.

Однако голод мучил всё сильнее и сильнее. Впрочем, сейчас она этому даже радовалась. Смерть от голода — поистине одна из самых лёгких. Только ждать придётся долго…

Долго, потому что она даже не способна сама выбраться отсюда. Мир оказался закрытым.

Закрытый мир. Такое случается в Упорядоченном. Обычно закрытые миры лишены и магии, но встречаются исключения. Такие, как вот это жуткое место — без солнца, без зелени, без цветов и птиц, а лишь с какими-то чудовищами. Это, наверное, с точки зрения общего блага хорошо и правильно — нечего таким страховидлам шататься по Межреальности, там своих чудовищ хватает, — однако Гелерре от этого было не легче.

Потому что выбраться отсюда она не могла тоже. Будучи таким же точно чудовищем.

Жажда и голод смешивались с ненавистью, животной, поднимавшейся из самой тёмной глубины. Как смеют они жить, когда я превратилась вот в такое?!..

И убивать хотелось отнюдь не безмозглых тварей. Нет, разумных, чувствующих и понимающих, что происходит. И не просто убивать, но исторгать и вбирать в себя их души — отчего-то Гелерра нимало не сомневалась, что сумеет это проделать.

Потом былая, истинная Гелерра, ученица Великого Хедина, любившая его, наносила ответный удар. Падала лицом вниз, содрогаясь от рыданий; но сил прервать собственное существование в себе не находила. Никак.

И от того ненавидела и презирала себя ещё больше.

Какая ж ты воительница, какой же ты предводитель, если не можешь покончить с собой, потерпев полное и окончательное поражение?

Видать, никакой…

Твари, населявшие мрачный мир, были, казалось, самыми обычными безмозглыми созданиями, желавшими только жрать и совокупляться. Однако время от времени с ними творилось нечто странное, словно открывался потайной портал, в котором бесследно исчезало очередное страшилище.

Сперва она очень обрадовалась. Это была надежда, это могло оказаться выходом. Взялась за дело, ползала на пузе, следила, стараясь уловить момент «ухода», но — безуспешно. Слишком быстро всё случалось, и до адаты не доносилось никакого магического эха. Куда вели «провалы», как открывались, кем, по каким законам — так и осталось тайной.

И тогда стало совсем плохо.

Нет, она не сдалась. Боролась, как могла, и в те мгновения, когда чёрное отчаяние отступало, она вновь и вновь пыталась воззвать к Познавшему Тьму. И, как ни странно, то, что открывалось им с Аррисом, появлялось вновь и вновь, только ещё ярче и чётче.

Она видела всё тот же утёс и одинокую фигуру Хедина, застывшую на самом краю пропасти. Видела исполинское Древо, поистине новый Мировой Ясень, поднимающийся за спиной Нового Бога и уходящий куда-то в скрытое тёмными тучами небо. И всё так же озарял Познавшего Тьму одинокий солнечный луч, пробившийся сквозь завесу облаков, и густую листву Древа.

Но теперь Гелерра шла дальше. Наверное, от отчаяния и безысходности, от острой, режущей, словно нож, тоски по Нему, по Его слову и взгляду.

Понять Его, хотя бы напоследок.

«Я ведь уже ничего не смогу рассказать», — взмолилась она, сама не ведая кому.

Может, поэтому или ещё почему, но теперь адате удавалось скользить вдоль одинокого луча, оставляя позади и далёкий мир, и одинокий утёс, и самого Хедина. Великое Древо же, приближаясь, будто утрачивало вещественность, теряло краски, обращаясь в хорошо знакомый Гелерре серый призрак.

Золотой луч, казалось, пронзал серое марево насквозь, уходя куда-то дальше, и Гелерра, забыв обо всём, рвалась и рвалась туда. Если она не вернётся обратно, в проклятое тело — тем лучше!

Тогда её остановил испугавшийся Аррис. Теперь не остановит никто!

Полёт без крыльев, полёт сквозь бесцветную хмарь, навстречу бушующей грозе. Облака стянулись, опустились, почернели. Блистают готовые разить молнии, завывают ветра, только и ждущие мига, чтобы сорваться с незримых цепей; но Гелерра не останавливается, она потеряла страх вместе с прежним телом.