Лелька и ключ-камень (СИ) - Русова Юлия

Тетя, которая раньше была доброй, а потом перестала, приходила к нему сюда в темноту, приносила покушать и зачем-то надевала на него памперсы, будто он маленький. А он уже большой и умеет пользоваться туалетом. Вот и сейчас памперс сильно намок, а еще Рик покакал и теперь там, под памперсом все чесалось, а он не мог расстегнуть штанишки, чтобы все снять и почесать. Мальчик свернулся в клубочек и тихо заплакал.

Он сначала плакал громко, но мама не приходила, а потом пришло что-то страшное, и он снова заснул, а когда проснулся, ему было очень плохо, будто он снова болел инфлюэнцей, как прошлой зимой. С тех пор он плакал потихоньку, и страшное не приходило, но к маме все равно очень хотелось.

Нина, которую бедный ребенок счел доброй, но которая таковой отродясь не была, не дошла до мальца по простой причине: ей почему-то заинтересовались городские полицейские. У нее, как на грех, в корзинке было детское питание, хорошо, что памперсы она раньше отнесла, а то точно бы вцепились. Ну а так все было просто: иду за грибами, а детское питание себе взяла, что-то стал желудок болеть, вот и решила попробовать. Так что к ребенку Нина не пошла, а походила по лесу и действительно вернулась с корзинкой груздей. Ничего, за день мальчишке ничего не сделается, а скоро это будет и неважно.

Баночку груздей она засолила для школьной директрисы. Добрая женщина, сама того не ведая, очень ей помогла. Именно ее старые книги и записи подарили Нине возможность общаться с сыном, да и о землянке, где сейчас спал маленький Рик, Нина узнала от нее же.

Директриса же в этот момент смотрелась в зеркало и ей очень нравилось то, что она видела. Со времени заключения ученического договора с Ириной приток энергии стал постоянным и, что самое приятное, ей лично это ничем не грозило. Ну а если аура девчонки не справится, всегда можно найти еще учеников. И чего она их раньше не брала?

Еще один ручеек энергии тек к ней от духа места, охранявшего ее персональный кусочек леса. Именно там и располагалась землянка. Детские страхи подкармливали духа, а тот щедро делился с Призвавшей. Единственное, что заботило Ингу — отношения с лешим. Она, конечно, называла кусочек леса своим, но власть лесного хозяина была выше. Леший неодобрительно относился к ведьмовским шалостям, однако лес Инга берегла, а еще на ее участок не заходили браконьеры. Им там просто было неуютно из-за незримого присутствия духа места. Так что соседи сосуществовали мирно.

Следственная группа продолжала поиски пропавшего ребенка. С подачи Олега они вцепились в Нину, но женщина вела обычную жизнь сельской жительницы, никак не проявляя склонностей к детоубийству. Село по-прежнему гудело разными слухами, но никакие следственные мероприятия не могли помешать селянам в традиционном осеннем сборе клюквы. Лелькина родня исключением не стала.

Наталья, буквально на днях вернувшаяся из роддома, где лежала на сохранении, требовала клюкву с настойчивостью строящего плотину бобра. Ей желалось моченья, квашенья, морсов и прочих незатейливых деликатесов, в коих клюква была незаменимым компонентом. На замороженную ягоду из городских магазинов она категорически не соглашалась, а сама по болотам лазать уже не могла. Так что Андрею пришлось, прихватив девчонок, отправляться к заветным ягодникам.

Договорившись о встрече у приметной сосны, сборщики разошлись. Девушки старались свести контакты к минимуму, так что не было ничего удивительного в том, что направились они в противоположные стороны. Лелька в трясину не лезла, уж очень неприятные воспоминания были у нее связаны с болотом. Может из-за этих воспоминаний она сразу узнала позвавший ее голос.

— Ведающая, есть дело. Можем обсудить?

Повернувшись, Лелька увидела знакомые куртку и лицо. Однако что-то в этом лице было неправильным. Присмотревшись девушка заметила чуть более широкий рот, чуть более выпуклые глаза, зеленоватую кожу. Хозяин болота все меньше походил на жадноватого, но неплохого парня Витьку. Болото и стоялая вода мало-помалу забирали человеческое, меняли не только внутреннюю суть, но и внешний облик.

— У меня нет дел с тобой, болотник. да и расстались мы прошлый раз неважно. Сам, поди, помнишь.

— Веда, у тебя в этом разговоре есть свой интерес, поверь, я знаю, о чем говорю.

Девушка понимала, что надо бы уйти. Нелюди всегда были себе на уме, блюли только свой интерес, а уж тем более болотник, с которым мира у нее не было. Однако любопытство, которое, как известно сгубило кошку, подвело и Лельку.

— Я выслушаю тебя, но ближе не подходи. В чем же может быть у меня общий с тобой интерес?

— Ты наверняка слышала, что пропал пацан, да еще из крутой семьи. Детская, чистая душа, долгая непрожитая жизнь. — в речи болотника причудливо переплетались Витькин сленг и свойственные нелюдям обороты. — Слышала же?

— И?

— Он еще живой, я помогу его найти.

— Зачем? Какое тебе дело до пропавшего мальчика? Про совесть и сочувствие можешь не рассказывать. Я знаю, что все, связанные с Навью, ими не обременены.

— Ловушку подозреваешь?

— Подозреваю.

— Может и не зря, врать не буду, в другой бы раз непременно попробовал. Ведающую утопить завсегда лестно. Но сейчас иная ситуация.

— Да что ты говоришь, — ехидно протянула кандидатка на утопление.

— Ладно, слушай, времени у меня мало совсем, скоро я соображать перестану. Как увидишь, что начну облик менять — беги со всех ног в лес. Туда я даже не в своем разуме не сунусь, с лешим у нас снова войнушка. Постарайся не перебивать, у меня минут 15–20 осталось. Короче, пропавших детей увела и убила моя мать.

Лелька настолько удивилась, что на секунду стала похожа на болотника: глаза выкатились, рот открылся. Крепенькая домовитая завмагазином совершенно не соответствовала образу маньяка-детоубийцы.

— Зачем? Для чего ей это?

— Молчи и слушай, время уходит. Я не знаю, кто ее надоумил на такое дьявольское дело. Детей она приносит в жертву болоту, отдает кровь и тело. Она и души бы отдала, и посмертие, но стоялая вода чистые детские душеньки не принимает, уж не знаю почему. После этой жертвы ко мне возвращается разум, я вспоминаю мать, снова чувствую себя Витькой, и это просто ужас.

С каждой жертвой такое просветление все короче и мучительнее. Я каждый раз умираю заново, снова и снова вспоминая, что я потерял, понимая, в кого превращаюсь. Яне в силах больше выносить такое. Мать не понимает, что со мной делает. Я умолял ее убить меня или хотя бы продать дом, уехать и забыть обо всем, но она как заведенная твердит о хозяйстве, о том, что все для меня наживалось.

Иногда мне кажется, что она безумна, а иногда — что безумен я. Но более всего я боюсь, что однажды не вынесу этой муки и убью маму. Я не хочу перейти последнюю черту. Пока я не виноват, в том, что перестал быть человеком, пока еще у моей души есть шанс когда-нибудь попасть на божий суд. Но греха матереубийства мне не вынести. Помоги мне, пусть ее арестуют и увезут, пусть это прекратится! Пусть я стану потусторонней тварью, которую не тревожат воспоминания и у которой действительно нет ни совести, ни сочувствия.

— Что для этого надо сделать?

— Она приведет ребенка послезавтра ночью, когда выйдет полная луна. Но приведет не сюда, а на темное место на той стороне болота. Она и прячет его где-то там. Я еще помню, что туда никто не ходит, там всегда темно, сыро и жутко. Место приметное — там выворотень старый лежит уже сколько лет. Вот возле него и будет жертвенник. Приведи людей, пусть заберут ребенка, но все это прекратится! А сейчас уходи, уходи скорее, я себя не удержу.

Убегая со всех ног, Лелька услышала жуткий вопль боли. Человеческого в нем становилось все меньше, он переходил в дикий потусторонний вой. Так кричать может только то, чему нет места на земле, нет приюта в подлунном мире. Обернуться она так и не решилась, даже ее любопытство имело свои пределы.

Олег шел к домику, где глава администрации поселил полицейских. Он сильно сомневался, что кто-то поверит ему на слово, но рассчитывал на то, что следаки побоятся не отработать очередную ниточку. Приняли его, однако, с неожиданным энтузиазмом. Следственной группе до чертиков надоели местные леса, злобные сибирские комары и нудная сельская жизнь. Они были готовы на любую версию, которая давала хоть какую-то надежду на возвращение в город. А тут еще отца потерявшегося пацана принесло. Лучше бы за сыном как следует смотрел, не пришлось бы переться к черту на рога и мотать нервы бедным провинциальным стражам порядка.