В любой гадости ищи свои радости - Штаний Люба

Осторожно, и очень медленно я приподнялась. Дерево угрожающе затрещало, но, к счастью, не упало. И сейчас мне как-то по барабану было благодаря сему я могу вообще стоять, держа на спине нехилую ношу. А не дрыгаю ногами с перебитой хребтиной. Удача, магия богини или высшая справедливость без разницы.

— Манюня, я тебя придушу, — просипел снизу кошмар. — Не могла на пять минут позже всё испортить?

Я промолчала, стиснув зубы и уговаривая себя потерпеть ещё чуть-чуть. Дождаться пока этот неблагодарный гад выползет из ямы и тогда… Пошлю его к лысой бабушке.

Грязный, в рванине, переставшей напоминать даже половые тряпки, зомбик неуклюже, но упорно карабкался, цепляясь за мокрые и оттого скользкие узловатые корни. Пожалуй, я и вправду плюнула на проблемного спутника, если б не увидела…

Рыжие блики пугающе громко трещащего пламени упали на лицо Алехандро, высветив багровые кровоподтёки и разбитые губы, рассечённую бровь… Катясь вниз по склону можно разбиться насмерть, свернуть себе шею, исцарапаться вдрызг, но вот такое бывает лишь от многочисленных ударов кулаками.

— Теперь, я придержу вот тут, — с явным усилием выпрямляясь, зомбик ухватил за тонкую часть лежащей на моей спине части ствола, — А ты на счёт три очень быстро двигаешь оттуда. Только осторожно. Здесь скользко.

А то я не в курсе! Сама вижу, но как этот полуживой калека собирается…

— Три! — Сдавленно простонал и, приподнял обломок.

Совсем чуть-чуть, но мне хватило, чтоб, пусть и ободрав бока выскользнуть на свободу. В следующую секунду Алехандро упал на колени. И без того уродское личико, теперь ещё и ‘украшенное’ усилиями Эйлара и его людей, исказила гримаса боли.

— Не надо было тебе вмешиваться, — чуть ли на карачках отползая в сторону, прошипел калека. — Теперь достать Нассара будет почти невозможно. Особенно со сломанными-то рёбрами. И ведь его цепные псы и тебя не пощадят, глупышка.

Из всего сказанного мозг вычленил лишь две вещи: у горбуна сломаны рёбра и он, всё равно, собирается убить Эйлара. И то и другое пугало до дрожи. Вот только решение — было одно и для ‘помочь’ и для ‘помешать’. Опустившись на колени рядом с кошмаром теперь уже не только дней, я тряхнула спутанной гривой.

С откровенным недоверием покосившись на меня:

— Нет уж. После всего, верить тебе нельзя.

По-хорошему, радоваться бы, тчо не придётся это чудо гниющее на себе везти, а мне… Так обидно стало. Ведь в чём-то Алехандро был прав. Пусть не надолго, но на какую-то долю секунды я всерьёз задумалась над требованием Эйлара убить горбуна. Слёзы полились сами собой. Так или иначе, но…

— Манюня, ты… — зомбик окаменел, — плачешь?

Я не плакала — ревела.

В голове всё смешалось в какую-то невообразимую кашу. Тоска по дому, страх, чувство вины, стыд, обида, разбитые надежды, усталость, боль и куча ещё всякого разного.

— Ох, не надо так, — опускаясь рядом на колени, осторожно протянул ладонь калека. — Пожалуйста!

Манюнечка… Я не хотел тебя обидеть, но…

Вот именно: ‘но’! Алехандро даже сам не понимал, насколько был прав в своих подозрениях! Было, было это самое мерзкое и постыдное ‘но’! В какой-то момент. Я ведь почти согласилась, почти поддалась золотистому восторгу! Убить, не ради любимого, а чтобы быть с ним! Я…

— Малышка, прости меня. — неожиданно тёплые пальцы погладили по щеке. В смысле — по морде.

И вот почему-то противно совсем не было. Наоборот, сочувствие и тепло человека, которому, если откровенно, куда хуже чем мне, отдалось внутри и я прижалась к руке кошмара.

— Знаешь, — тихо и слегка отстранённо просипел тот, — Когда сесстра с мужем и сыном погибли, думал: ничего кроме ненависти чувствовать уже не смогу. Так было… Пока не купил тебя, бешенную. Я за всю жизнь столько не удивлялся, малыш.

Горбун замолк, рассеянно и как-то очень бережно поглаживая кончиками пальцев мой мокрый нос.

Постепенно приходя в себя, я сглотнула и глаза сами сошлись на переносице…

Кажется, отвращение и брезгливость решили вернуться на своё законное место. В неверном свете горящего дерева, да ещё так близко, рассмотреть что-то было непросто, но память… В её исполнении гниющие язвы и разнообразные обитатели кошмаровой шевелюры представлялись ярко. Даже слишком…. Я снова сглотнула, на мгновение прикрыла глаза и… Осталась неподвижной.

Просто, едва шевельнулась, чтоб отодвинуться, Алехандро в упор посмотрел на мою осоловевшую морду. На его лице отразилось понимание и… горечь. Не обида, нет — горькое понимание действительности. Горбун немедленно отклонился, отводя руку, а я… а мне…

Так стыдно стало. Что ж я за сволочь, а? калека, избитый, со сломанными рёбрами, мокрый насквозь и замёрзший меня тут утешает, душу, можно сказать, открывает, а рожу ворочу?! Из-за внешности?! Болезни?! Совесть с размаху пнула под дых и впилась клыками в печень. А может в почку, фиг её знает. Только…

Прежде чем кошмарик отодвинул пальцы, я стиснула зубы и потянулась к нему, решительно ткнувшись лбом в бирюзовую ладонь. Всхлипнула, теперь уже от сдерживаемого желания вскочить на ноги и бежать как можно дальше, а потом залезть в первый попавшийся водоём и…

Нет! Умерла так умерла. Никаких ‘отмыться’ или сбежать.

Несколько секунд ничего не происходило. Ни я, ни зомбик не шевелились и только редкие капли стихающего дождя капали на и только сдавленное.

— Манюня… — Рука неуверенно переместилась со лба за ухо. Я открыла глаза и посмотрела прямо в растерянные глаза кошмара моих дней. На меня взирали с непередаваемым выражением удивления и… признательности. Снова стало совестно. Было бы за что! В конце концов, моя брезгливость моя проблема, а он… Да чего уж…

— Нам нужно идти, — даже не сиплый — хриплый голос. — К рассвету желательно найти укрытие, иначе…

Алехандро не договорил, но этого и не требовалось. Я прекрасно понимала, о чём он. Эйлар теперь не отступится, а уж в свете произошедшего. Горбун даже не догадывался, что у голубоглазого воина кроме мести имеется ещё один стимул ‘отыскать и доить’. Копытный такой стимул. Грязный, влюблённый в брюнета и непокорный стимул.

Я не обманывалась. Дело не во мне самой. И не в отказе. Все гораздо проще и обиднее: я ему нужна, чтобы исполнить волю богини и освободить наследницу. Или пробудить.

Помогать Эйлару хотелось и не хотелось одновременно. Часть меня твердила, что нужно бежать со всех ног, спасаться самой и спасать Алехандро, а другая… Другая мерцала золотистым чувством, приказывая сделать всё, лишь бы угодить любимому, лишь бы он меня простил и… принял?