Рейд к звездам - Альфред Ван Вогт

— Тогда почему мать обвиняла тебя в убийстве?

Старший Стрейнжбери пожал плечами.

— Твоя мать никогда не понимала, что Тэлли и я спорили только по научным вопросам. Но она знала, что Тэлли хотел вернуться на Землю. И она тоже хотела вернуться. Из-за этого она переметнулась на его сторону, стала утверждать, что Тэлли, как астрофизик, больший специалист, чем я. Она утверждала, что моя теория — чушь, что с нашим Солнцем ничего не случится...

— А с ним что-то должно случиться? — удивился Томас.

Стрейнжбери-старший вздохнул.

— Мне следовало больше внимания уделять твоему образованию, — сказал он. — Ты же не механик с нижней палубы. Ты должен знать правду. Ты должен понимать причины тех или иных поступков.

— Прости, — тихо пробормотал молодой Стрейнжбери. Затем он добавил. — Наверное, я глупей тебя. Я так и не разобрался ни в теории сжатия Лоренца-Фитцджеральда, ни в твоих открытиях. Я только понял, что все это послужило причиной для организации этой экспедиции. Но твои выводы... Они довольно туманны.

Старик внимательно посмотрел на сына.

— Я выдвинул довольно сложную гипотезу,— произнес он.— Например, ты видишь простую звезду — Солнце, а для меня это — искривление в пространстве. Развивающаяся аномалия. И ее существование послужит причиной гибели Солнечной системы.

— Но Солнце ведь стабильная звезда!

— А я не утверждаю обратного, — возразил отец с раздражением в голосе. — Мой мальчик, ты найдешь подробности в докладе, в научной документации корабля, а также в отчете доктора Тэлли относительно экспериментов по достижению сверхсветовых скоростей. Да, порой выводы звучат несколько туманно. Но это сделано сознательно. Почему бы тебе не попробовать разобраться в этом? В свободное время. Вместо того чтобы якшаться с теми, кто тебе — не ровня.

Четверть часа назад Томас, услышав подобное, вздрогнул бы. Сейчас он даже не обратил внимания на последние слова отца.

— Но почему все-таки наш корабль не достиг расчетной скорости? В чем ошибка? — спросил он, не отводя взгляда от лица капитана, а потом быстро добавил. — Я слушал лекции, на которых нам разъясняли, почему так вышло. Но, прости, эти объяснения не показались мне убедительными. Твоя официальная версия... По-моему она создана для того, чтобы доказать необходимость экспедиции. А мне очень хотелось бы знать, как все обстоит на самом деле...

Неожиданно старик прищурился и усмехнулся:

— Я действительно выработал некую официальную версию, предназначавшуюся для того, чтобы поддерживать дисциплину и мораль. Разве не так? — неожиданно капитан помрачнел. — Я хотел... Я пытался донести это до тебя. — Капитан какое-то время молчал, потом махнул рукой, словно отгоняя какую-то назойливую мысль. — Не обращай внимания. Ты прав. Я хотел, чтобы люди думали так, как удобно мне. В действительности я уже сказал тебе правду. Когда Тэлли установил, что альфа-частицы не могут достичь необходимой скорости, при которой они способны разгоняться до еще больших скоростей, нам пришлось экономить энергоресурсы. Теоретически эти частицы могли разогнаться до скорости света, что придало бы почти безграничную мощность нашим двигателям, при небольшом количестве топлива. А фактически мы использовали сотни тонн горючего, чтобы разогнать корабль только до пятнадцати сотых от скорости света. Сорок пять тысяч километров в секунду — это еще слишком далеко до релятивистских скоростей. Когда Тэлли не стало, я распорядился тщательно подсчитать остаток топлива. Теперь мы расходуем его лишь для эпизодической корректировки курса. Наша цель — созвездие Центавра. Если все пройдет успешно, то через девять лет мы прибудем туда. Но если возникнут проблемы и мы не долетим до цели, нам придется заплатить за ошибки.

— И что же может случиться? — спросил Стрейнжбери-младший.

— Все, что угодно. Любой внеплановый маневр — и нам не хватит горючего. И вот еще что, — продолжал капитан.— Я отлично знаю, что многие из экипажа нашего корабля, особенно те, кто вырос на борту, хотят вернуться на Землю. Земля для них — мечта, а я — упрямый старик, который стоит между ними и заветной мечтой... Я думал об этом многие годы и решил, что лучше быть выше их, чем спорить с ними. Лучше я стану делать все, что в моих силах для того, чтобы полет продолжался, раз мне дано такое право. Это право дано мне Землей. Рядовые члены команды должны понять, что обратного пути нет. Несколько часов назад, я напомнил им, как Земля поступает с теми, кто нарушает ее законы. Но мы, старшие, тоже должны понимать, что назад повернуть невозможно. И ничего нельзя с этим поделать... Займись физикой, сын мой. Это тебе необходимо.

Юноша кивнул. Он уже расхотел говорить с отцом о несостоявшемся бунте, так что настало время заканчивать беседу.

— Спасибо, отец, ты мне все объяснил,— кивнул головой младший Стрейнжбери и вышел из каюты, так и не узнав, почему его мать покончила с собой. Почему она стала его матерью? А не осталась вдовой доктора Тэлли, к примеру?

30-й год полета

Медленно уходила неделя за неделей. И с каждым днем звезды, сияющие в темном небе впереди, по курсу корабля, становились все ярче и ярче. Четыре солнца Альфы Центавра уже не выглядели, словно единый сверкающий бриллиант, а были отделены друг от друга черным космосом.

«Надежда Человечества» проскользнула мимо Проксимы Центавра на расстоянии свыше двух миллиардов миль. Теперь тусклая красная звезда медленно уплывала все дальше, оставаясь за кормой корабля.

Не красная маленькая Проксима была главной целью экспедиции, а Альфа. Астрономы Центральной Лунной обсерватории обнаружили семь планет, вращающихся вокруг Альфы Центавра. И одна из семи могла оказаться обитаемой.

Когда корабль находился еще на расстоянии четырех миллиардов миль от сердца звездной системы, Джонас, шестилетний сын Томаса Стрейнжбери, нашел отца в одной из гидропонных оранжерей, где под руководством Томаса отрабатывалась новая технология утилизации твердых остатков оборотного цикла. Дело не ладилось, хотя техники уже в четвертый раз меняли фильтры. Техники ругали ассенизаторов, ботаники — техников, а Стрейнжбери безуспешно пытался докопаться до истины.

— Дедушка хочет видеть тебя, папа. Он в капитанской каюте,— объявил мальчик.

Стрейнжбери кивнул. Глядя на сына, Стрейнжбери-младший почувствовал, как постепенно проходит раздражение. Людям полезно в какой-то миг осознать свое место в жизни. С того времени, как родился сын (а случилось это через семь лет после кризиса, причиной которого был Дженерети), Томас усиленно пытался добиться если не любви, то уважения и признания молодого поколения, своих сверстников из экипажа. Но он помнил и о том, что его сын должен расти, осознавая свое будущее предназначение приобрести все качества, которые необходимы будущему командиру космического корабля, который был фактически единоличным правителем маленького общества астронавтов.