Исповедь души - Лайза Рени Джонс

Правда, содеянного уже было не исправить: я помог ей в этом саморазрушении, точно как Марк Ребекке.

– Нет, – быстро возражаю я. – Она сама сделала свой выбор. Мы сами выбираем свой путь.

– Она не такая сильная, как ты, Сара. Я плохо повлиял на Эмбер. Но когда несколько лет назад появился Тристан, я понадеялся, что, быть может, Эмбер наконец остепенится. Этого не произошло, и Тристан говорит, что это я виноват. Он утверждает, что Эмбер будет продолжать цепляться за старое, пока я не порву с ней. Он не понимает, что сделать это так непросто. Не понимает моей вины, стыда и ответственности, которые я испытываю из-за того, какой стала жизнь Эмбер. – Он нервно проводит рукой по волосам. – И может, Тристан прав. Я просто запутался.

Мне хочется назвать ему все причины, почему не стоит так переживать, но чутье говорит, что это совсем не то, что он желает сейчас услышать.

– Я тоже не вижу пока выхода, – говорю я, – но мы найдем его. Вместе, Крис.

Он обвивает меня рукой за талию.

– Вот почему я не хотел, чтобы ты говорила с Тристаном. Я не знал, что он скажет, и не был уверен, что он не использует тебя, чтобы уязвить меня, как пыталась сделать сегодня Эмбер.

– Но он позвонил, чтобы ты приехал и забрал меня.

– Да, и я был уверен, что он замыслил подлость, и я найду тебя в какой-то компрометирующей ситуации, которая разорвет мне сердце.

– Значит, ты и во мне сомневался?

– Я же не знал, что они наговорили тебе или во что заставили поверить, Сара. Не знал, рассказала ли тебе Эмбер о своих родителях. Или, может, убедила людей соврать и сказать, что я там частый гость. Поверь, мое воображение буйствовало вовсю, пока я ехал сюда.

Я обнимаю его.

– Больше никаких тайн. Никаких сомнений.

Он гладит меня по лицу и тихо повторяет:

– Больше никаких тайн и никаких сомнений.

По-прежнему суббота, 14 июля 2012 года

Все еще в кофейне…

В городе конференция, и поймать такси невозможно. Поверить не могу, что согласилась, чтобы Эва отвезла меня в гостиницу. Остается только надеяться, что завтра будет лучше. Может, я позвоню «ему», в конце концов. А может, и нет. Может, просто подожду, когда он вернется. Или, быть может, позволю завтрашнему дню решить за меня. Возможно, тогда я даже почувствую себя на сто процентов прежней Ребеккой Мэйсон. А сегодня… я почти дома.

Глава 25

Проснувшись на следующее утро, я вдыхаю запах Криса, оставшийся на постели, и почти забываю, что он на ночь вернулся в музей. Провожу ладонью по пустому месту рядом с собой и тоскливо вздыхаю. Хотелось бы мне, чтобы я была не одна, чтобы он был не один в этом сражении против старых демонов. Одна! Я уснула, ненавидя это слово, в одной из маек Криса, страшно скучая по нему.

Звук льющейся воды озадачивает меня. Я сажусь, и до меня доходит, что это душ. Требуется несколько секунд, чтобы сообразить, что Крис дома и не разбудил меня. Я смотрю на часы и вижу, что уже десять.

Я знаю, ему хочется сегодня пораньше выехать, поэтому откидываю одеяло и направляюсь в ванную. Чувствуя тошноту от выпитой вчера текилы, прислоняюсь к дверному косяку. Его голова опущена под струями воды, широкие плечи и спина повернуты ко мне под углом. Гадая, как он чувствует себя после вчерашнего признания, я стаскиваю майку и иду к дверце душа.

Когда я открываю ее, взгляд Криса устремляется на меня, он затаскивает меня под водяные струи и обнимает.

– Я соскучился, – говорит он, дотрагиваясь до моего лица, опускает голову и прислоняется лбом к моему.

– Я тоже!

Мы просто стоим несколько минут, и я ощущаю, какая борьба идет в его душе.

– Ты как?

– Эти несколько дней всегда самые сложные.

Крис говорит о годах, когда он наказывал себя за то, что не мог предотвратить. Но зная теперь о родителях Эмбер, я понимаю, почему он не мог не чувствовать боли.

– А когда годовщина? – спрашиваю я.

– Завтра.

Я задумываюсь, сколько же раз он давал избить себя, чтобы пережить эту дату – но в этом году он проведет ее со мной. И вместе с потоками воды на меня обрушивается понимание. Крис позволяет мне быть с ним, помочь ему. Этот удивительный, чудесный, но надломленный мужчина полностью вручает себя мне вместо того, чтобы отгораживаться от меня, как было с Диланом.

Я крепко обнимаю его, молча говоря, что я с ним. А когда поднимаю голову, и он целует меня, и страсть охватывает нас, я надеюсь, что помогаю ему избавиться от прошлого, как он помог мне.

И я даю себе клятву, что ему больше никогда не потребуется хлыст.

Поездка в Фонтенбло, коммуну в предместьях Парижа, начинается со звонка нашего поверенного по поводу моего паспорта. Я внимательно вслушиваюсь в слова Криса, пытаясь по ним догадаться, что сказал ему Стивен.

Вздох Криса, когда он заканчивает разговор, не слишком обнадеживает.

– Пока в отношении паспорта нет никакого движения. Без тела они не могут быть уверены, что дело против Эвы не развалится. Это значит, что ее можно стопроцентно обвинить только в попытке убийства.

– Ее или меня, – говорю я.

– Да. Стивен считает, что они придерживают твой паспорт, чтобы добиться от тебя согласия вернуться и свидетельствовать на суде присяжных.

– А они могут это сделать?

– Нет, но они и не признаются в подобной попытке. – Он поглядывает на меня. – Они не могут предъявить обвинение без тебя, Сара.

– Значит, нам придется вернуться.

– Это было бы правильно. В эти выходные мы завершим тут все свои дела и можем лететь в Сан-Франциско и пожить там пару-тройку месяцев.

– А как же твои благотворительные мероприятия?

– Одно из них завтра, и я хочу на нем поприсутствовать, а следующее только в конце ноября. Это, во всяком случае, дает нам возможность очистить тебя от подозрений и оформить более длительное пребывание во Франции. – Крис посылает мне улыбку. – И ты сможешь выучить французский к нашему возвращению.

Я фыркаю.

– Не рассчитывай на это. – Я уже собираюсь выразить свое беспокойство, что это