Вор и Книга Демона - David Eddings

— Скоро пора будить деток.

Он почесал подбородок.

— Наверное, ты права относительно устройства спален, — согласился он, — но столовую, может быть, следует сделать общей, чтобы они имели возможность собираться вместе? Когда начинаешь возводить между мальчиками и девочками высокие стены, они постоянно думают только о том, как бы через них перелезть. Если мы позволим им быть вместе во время еды и здесь, в этой комнате, они, возможно, даже не будут обращать внимание на твою красоту, когда ты будешь их обучать. Некоторые страсти можно сдерживать, если чуть строже наблюдать за общением мальчиков и девочек. Ну как, я прав хоть немного?

— Совершенно прав, Альтал; иногда ты меня просто удивляешь. Почему бы тебе не пойти и не устроить столовую рядом с нашими спальнями? А я подожду тебя здесь. Таким образом у тебя будет возможность немного подготовить их к новому облику Эмми.

— Тоже неплохая мысль.

— Ах да, раз уж мы заговорили о еде, есть еще один вопрос.

— Что такое?

— Когда мы сядем за стол, я не желаю видеть на нем рыбу.

— Мне казалось, ты любишь рыбу.

— Рыбу любит Эмми, Альтал. Лично я ее просто видеть не могу.

Для столовой Альтал «соорудил» довольно роскошную мебель. Это стоило ему не больше усилий, чем сделать какой-нибудь колченогий стол или грубо отесанные скамьи, но он решил, что в приятной обстановке «детки» будут охотнее засиживаться подольше и общаться друг с другом. Он чувствовал, что если они все будут тесно связаны между собой, им будет легче, когда они снова выйдут в мир, пройдя через подъемный мост. Затем, чтобы они еще больше полюбили этот дом, он приготовил королевский завтрак.

Он разбудил их, постучавшись в двери, а затем, словно услужливый хозяин гостиницы, уселся ждать в холле перед столовой.

— Поторопитесь, — сказал он им, когда они появились из своих спальных апартаментов. — Эмми ждет нас наверху, а вы знаете, как она сердится, если мы опаздываем.

— Она больше не будет с нами обедать? — спросил Элиар.

— На этот раз нет, — ответил Альтал. — Она решила дать мне возможность предупредить вас о том, что она больше не кошка Эмми.

— Нет? — Элиар, казалось, расстроился. — Но мне нравится Эмми.

— Подожди, ты скоро ее увидишь.

— Неужели она обрела свой истинный облик? — в ужасе выпалила Лейта.

— О да, — с воодушевлением ответил Альтал. — Теперь она Двейя, и думаю, что ей к этому нужно немного привыкнуть.

Он почувствовал слабое прикосновение в своем сознании.

— Боже! — сказала Лейта, закусывая губу.

— Что-то не так? — спросила Андина.

— Это ее действительно истинный образ? — спросила Лейта у Альтала.

— Во всяком случае, очень похожий. У меня хорошая память на детали.

— Боже! — снова воскликнула Лейта.

— Что такое, Лейта? — Андина выглядела озадаченной.

— Мы теперь просто вороны, Андина.

— Не может быть, чтобы она была настолько красива.

— Она даже хуже, — печально произнесла Лейта.

— Может, поговорим об этом за завтраком? — спросил Элиар, голодным взором окидывая стол, который ломился от яств.

— Элиар прав, — сказал им Альтал. — Давайте есть, пока завтрак не остыл. А потом пойдем наверх, и я представлю вас Двейе.

— Мне кажется, я уже не голодна, — вздохнула Лейта.

После завтрака они все, нервничая, поднялись вслед за Альталом по лестнице в круглую комнату наверху башни.

Двейя стояла у мраморного стола, рассеянно положив руку на Книгу. Она была одета в белое платье старинного покроя, обнажавшее от самых плеч ее руки, а ее солнечно-золотистые волосы струились по спине. Ее безупречное лицо было загадочным.

— Доброе утро, детки, — поприветствовала она их.

Наступило неловкое изумленное молчание, пока все они стояли, уставившись на нее.

— Ты и вправду наша Эмми? — наконец спросил Гер.

— Да, Гер, — мягко ответила она. — Некоторое время я пряталась под маской Эмми, но теперь это уже не нужно, и я перестала прятаться.

Она искоса бросила на Альтала лукавый взгляд.

— Наш доблестный предводитель несколько беспокоился по поводу такого превращения. Он был уверен, что, увидев мое несказанное совершенство, вы все впадете в бессвязное бормотание, как сумасшедшие.

Она остановилась, наклонив голову, как будто напряженно прислушиваясь.

— Как странно, — сказала она. — Что-то я не слышу никакого бормотания. Может, Альтал был неправ? Неужели он недооценил вашего понимания?

— Ладно, — печально сдался Альтал. — Я был неправ. Не надо меня совсем добивать.

— Разумеется, не надо. Добивать людей — это твоя привилегия, не так ли?

— Ты действительно сестра Бога? — спросил Бхейд дрожащим от благоговейного страха голосом.

— Это зависит от того, как посмотреть, Бхейд, — ответила она с легкой улыбкой. — С моей точки зрения, Дейвос — брат Бога. Уверена, что он смотрит на это несколько иначе, но это уже его проблемы, правда? Мы трое — Дейвос, Дэва и я — мы все смотрим на вещи с разных точек зрения. Я лично полагаю, что Дейвос создает для меня то, что я могу любить, а Дэва таскает помои.

— Это какие-то новые определения, Божественная, — заметила Лейта. — Ты уже представила их своим братьям?

— Это было бы пустой тратой времени, Лейта. Оба моих брата слишком заняты собой, чтобы посмотреть на вещи с реальной точки зрения. Иногда с ними так скучно.

Она посмотрела на остальных, немного прищурив глаза.

— Вижу, вы все уже несколько адаптировались к ситуации, так что нам, наверное, пора приступить к работе. Сделай какую-нибудь мебель, Альтал. Нам должно быть удобно.

— Как скажешь, Двейя.

— Не могла бы ты, Божественная, сделать себе немного веснушек или что-нибудь такое? — спросила Лейта. — Ты же знаешь, что для нас с Андиной ты делаешь жизнь совершенно невыносимой.

— Нам не в чем соревноваться, Лейта, — мягко заметила Двейя.

— Какое неземное отношение, — прошептала Андина.

— Как нам обращаться к тебе? — спросил Бхейд, когда все они уселись в удобные кресла, сделанные Альталом.

— Ты что, не можешь произнести «Двейя», Бхейд? — с притворным любопытством спросила его Лейта.

— Некоторые церковные ордена запрещают произносить имя Бога, — пояснил Бхейд.

— Они неправы, — сказала Двейя. — Скудоумие пытается скрыть свое непонимание вещей под бессмысленными формальностями и бесконечными рассуждениями о незначительных пустяках. Ты выше этого, Бхейд, иначе ты не был бы здесь. У меня есть имя. Пожалуйста, называй меня этим именем. Возникает ужасная путаница, когда кто-то возводит очи к небу и говорит: «О Боже!» Я и мои братья никогда не можем понять, к кому из нас обращаются. — Она улыбнулась. — Однажды в Плаканде из-за этого возникла целая новая религия, — вспомнила она. — Когда мы все трое одновременно ответили одному жрецу, он принял это за откровение, и по всему Плаканду распространились трехголовые идолы.