Не померкнет никогда - Николай Крылов

Перевозить бойцов начали корабельными плавсредствами, потом подошли одесские катера. Десант, безусловно, явился полной неожиданностью для противника, который не смог оказать серьезного сопротивления высадке. Имея пока совсем небольшие потери, 3-й морской полк наступая на Чебанку и Старую Дофиновку.

Полк высаживался без артиллерии, только с легкими минометами. Но огневую поддержку обеспечивали оставшиеся в этом районе эсминцы. Корабельные корректировщики высадились вместе с десантниками. Вражеская авиация в первые утренние часы над кораблями не появлялась.

Таким образом, в основном все шло как надо. Десант за Большим Аджалыкским лиманом уже действовал, отвлекая внимание неприятельского командования от участка, где готовился наш главный удар. На остальном фронте под Одессой существенных перемен не наблюдалось.

Начало атаки обеих дивизий было назначено на восемь ноль-ноль, артиллерийская подготовка — на семь тридцать.

За полчаса до этого со мной соединился полковник Коченов:

— Артподготовку начал противник…

Через минуту я был у командарма. Софронов разговаривал с передовым НП, где находились Жуков и Воронин. Они тоже сообщали об интенсивном артиллерийском я минометном обстреле наших позиций.

Потом Григорий Матвеевич Коченов делился переживаниями тех минут:

— Огонь сильный, а тут еще туман. Перемешался с дымом, и получилась такая завеса, что дышать тяжело. Снаряды рвутся и впереди, и в глубине, за второй траншеей… Мм с начартом Болотовым смотрим друг на друга и думаем — что же это значит? Разгадал враг наш замысел, решил упредить? Или просто так совпало?

Обстрел рубежей Восточного сектора, внезапно начавшийся за тридцать минут до нашей артподготовки, заставил каждого из нас задавать себе такие вопросы. И конечно, никто не был в состоянии немедленно найти на них ответ.

Могло быть и так и этак. Как уже говорилось, противник, перейдя на этом направлении к обороне и наставив перед своими окопами проволочных заграждений, часто устраивал огневые налеты. А время от времени предпринимал атаки, похожие то на разведку боем, то на попытку прорвать на каком-нибудь узком участке фронт. Сейчас его активность могла быть и ответом на действия десанта по ту сторону Большого Аджалыкского лимана.

Но кто мог поручиться, что не начнется встречное наступление, специально предназначенное сорвать наше, если враг о нем узнал?

Скажу сразу же: никаких подтверждений осведомленности противника о наших планах мы не получили ни тогда, ни позже. Если же огневой налет должен был предшествовать обычной атаке, то начаться ей не дала наша артиллерия. Она подала голос в свой срок — и полевая, включая богдановский полк, и береговые батареи, и орудия кораблей. Наш огонь все нарастал, и вражеские пушки постепенно смолкали.

Потом, на разборе, помню, кто-то высказал мысль, что утренний обстрел, встревоживший нас, но не нанесший существенного урона (войска были хорошо укрыты), пожалуй, даже оказался на руку: противник преждевременно израсходовал много боеприпасов. И действительно, огонь такой силы, открытый часом позже, после выхода пехоты из траншей, мог обойтись нам дорого.

В начале девятого часа утра мы уже знали, что войска поднялись в атаку на всей полосе контрудара.

Первые доклады с наблюдательных пунктов были короткими и откровенно восторженными: "Пошли!.. Двинулись!.. Танки вырываются вперед…" (С танками наступала только 157-я дивизия. 421-ю мы не могли обеспечить даже одесскими НИ — они помогали отражать вражеские атаки на других направлениях.)

Ожидая дальнейших вестей с передовой, я завидовал товарищам, которые сейчас там и видят наступление собственными глазами.

— Фроловичу и Петрову сообщил? — спросил командарм. — Сообщи! Пусть порадуются.

Командиры дивизий, не участвовавших в контрударе, были уже осведомлены о нем. А многие начальники рангом ниже в Западном и Южном секторах догадывались по разным признакам (плацдарм стал тесен — все близко!), что в Восточном вот-вот что-то начнется. Некоторые из них, находя какой-нибудь повод, еще с пяти часов звонили в штарм и старались обиняком разузнать новости. К восьми, когда уже вовсю гремела наша дальнобойная артиллерия, таких звонков стало еще больше.

Моя информация генералам Воробьеву и Петрову была столь же краткой, как и та, которой располагал в тот момент я сам:

— У Коченова и соседа началось: пошли в атаку! Моряки тоже наступают!..

Но, наверное, и этого было достаточно, чтобы стало веселее на душе у наших людей в тех секторах, где пока предстояло удерживать фронт без подкреплений. Ведь такие известия, как сегодня, не передавались из штарма Приморской на командные пункты дивизий еще никогда.

Из Восточного сектора регулярно поступали новые донесения, и общая картина наступления делалась все более полной и ясной.

На левом фланге, у Томилова, наступление сразу пошло быстрее, чем на других участках. 157-я дивизия наносила главный удар 716-м стрелковым полком В. А. Соцкова, усиленным ротон танков. Он наступал между Куяльницким лиманом и железной дорогой почти прямо на север — на Гильдендорф (Новоселовка). Другой полк дивизии Томилова — 633-й — с приданным ему танковым взводом продвигался справа от железной дороги к совхозу Ильичевка.

Прекрасное впечатление, которое произвела дивизия, присланная Ставкой, подтверждалось теперь в бою. Она действовала слаженно и четко, переняв с ходу одесский опыт взаимодействия с береговой артиллерией. Во всем этом сказалась отличная работа штадива, возглавляемого подполковником С. Т. Сергеевым.

Словом, дивизия Томилова действовала как подлинно ударная сила, и под ее натиском враг не смог устоять нигде.

На участке Коченова сломить сопротивление противника оказалось труднее. Заминка произошла у Фонтанки, где враг имел доты, превратил в укрепленные точки каменные дома. Потребовалось направить сюда больше огня и проводить повторные атаки.

А у шоссе Одесса — Николаев, между дорогой и побережьем, батальон осиповского полка вынужден был залечь перед проволочным заграждением в пять колов, прикрываемым сильным пулеметным огнем. Этой задержки, вероятно, не получилось бы, будь тут хоть несколько танков.

Задержка, впрочем, была недолгой. Старший политрук Демьянов (он замещал комиссара полка Митракова, недавно тяжело раненного) передал но цепи ту команду, что подавалась в самые трудные минуты: "Коммунисты, вперед!" И как всегда, она подняла не только коммунистов.

Проволоку рубили лопатками, набрасывали на нее скинутые с плеч бушлаты. Те, кто оказался впереди, подавляли гранатами фашистские пулеметы. И прорвались! Преодолев трудное препятствие, моряки дружно продвинулись дальше.