Дети Зазеркалья - Kagami

Я разглядываю портрет и боюсь поверить тому, что нарисовала. И это все, что от меня требовалось? Поверить тому, что все эти двадцать два года ты ждал встречи со мной? Милый не от мира сего ушастик с наивными зелеными глазами и слишком большим сердцем. Таким большим, что я уже не представляю себе, каким этот мир без него мог бы быть. Ох, Вел…

Теперь нужно только пройти в конец бесконечной галереи и убедиться, что у меня получилось. Я слишком долго старалась нарисовать этот портрет, и все еще не уверена, что мне удалось. Что если я лишь придумала то, что разглядела сегодня в этом взгляде?

Крик Библиотеки врезается не в уши, а во все тело, в самую сердцевину души. Портал в вернисаже. Я выхватываю рисунок из кармана, почти не глядя провожу недостающую линию и делаю шаг.

Сияние еще не до конца уплотнилось, но я уже слышу голоса… нет, крики в той, иной реальности. И… рык. Жуткий душераздирающий рык обозленного, раненного хищника. Большого хищника. Слишком большого, для волка. Ни о чем больше не размышляя, я делаю шаг в портал.

Я не сразу понимаю, где оказалась. Уютная гостиная в квартире Алениных родителей выглядит разгромленной. Два ощерившихся волка перегораживают выход в кухню… черной пантере! Чуть правее меня, прикрывая собой Асю, стоит Вел. Гигантская кошка застыла, словно размышляя, с кого начать кровавую вакханалию. Я не успеваю разглядеть бешенства в ее налитых кровью глазах, когда пантера поворачивается на мой сдавленный возглас. Скорее, это взгляд загнанного в угол зверя, готового зубами прогрызать себе дорогу к свободе.

— Марта, нет! Уходи! — кричит Вел. — Саша, даже не думай!

Но, словно опознав во мне главного врага, охотника, посягающего на ее жизнь, кошка снова ревет и, совершив невероятный для любого другого зверя прыжок, бросается на меня. В то же мгновение срываются с места волки. Но они слишком далеко. Долю секунды я смотрю в желтые глаза своей летящей смерти, а потом что-то с силой толкает меня обратно в портал. Не удержавшись, я падаю на спину и успеваю проехать пару метров по гладкому полу вернисажа, словно специально уступая место для сплетенного клубка двух тел. Велу все еще удается удерживать пантеру на вытянутых руках, спасая горло от ее клыков, но кошка замахивается, и когтистая лапа мощным ударом разрывает грудь эльфу. Нудно, на одной ноте кричит Чиколиата. Я вскакиваю, готовая душить хищницу голыми руками, впервые понимая, что предпочту умереть сама, чем потерять его, но тут из сияния возникает хрупкая девичья фигурка. С нечеловеческой силой она отбрасывает кошку к стене, кидается к ней, и в тот же миг воздух начинает дрожать, закрывая этих двоих мутным маревом. Туман уплотняется, разрастается почти на половину ширины вернисажа. Разглядеть, что за ним происходит невозможно. Двое волков влетают в портал из другого мира и растерянно тормозят перед этой неосязаемой стеной. Но мне нет дела до всего этого. Я падаю на колени перед Велом, только теперь замечая, что его правая нога практически оторвана и висит лишь на куске кожи. В развороченной грудной клетке можно разглядеть слабые удары сердца. У меня мутится в глазах, к горлу подступает тошнота, а эльф, захлебываясь собственной кровью, силится что-то сказать.

— Молчи, — я заставляю себя посмотреть ему в лицо.

— Не важно, — он умудряется улыбнуться. — Их… их двое. Еще Гордон… И…

— Молчи, Вел, молчи! Держись, Алена поможет…

— Нет… — он снова улыбается. — Марта… я… я люблю тебя…

Глаза его стекленеют. У меня нет слов, нет дыхания, нет слез. Я умираю вместе с ним.

— Будьте вы прокляты, леди Маргарита! — тихо и зло шипит у меня за спиной Чиколиата. Надрывно всхлипывает Ристион.

Краем сознания я понимаю, что Джесси и Риох пытаются оттеснить от меня эльфов. А потом тело Вела становится невесомым и прахом осыпается в моих руках. Не знаю, хватит ли у кого-нибудь слов, чтобы описать звук, вырывающийся из моего горла. Как не знаю и того, откуда берутся силы. Я не вскакиваю, я взлетаю. Одним прыжком перемахиваю через двух растерянных волков. Еще успеваю услышать радостный возглас Риоха у себя за спиной. Я бегу по бесконечному вернисажу, смеясь и плача одновременно, ругая себя за плодовитость, так удлинившую эту галерею. В голове бьется только одна мысль, что у Вела нет амулета Ренаты, и он сейчас там один, и ему плохо.

Он пытается встать, но силы изменяют, вестибулярный аппарат отказывается подчиняться. Взгляд становится еще более растерянным, чем обычно. Несколько прядей стянутых на затылке волос выбиваются и падают на лицо. Твидовый пиджак выглядит помятым, и от этого, еще более уютным. Тонкие пальцы соскальзывают со стены, и он снова оказывается на полу, но поднимает голову, смешно близоруко щурясь, словно и вправду плохо видит, неверяще смотрит на меня.

— Марта?..

— Все хорошо, Вел, все хорошо! — я опускаюсь перед ним на колени, толкаю на пол, заставляя лечь, потому что он все еще пытается подняться. — Лежи, не дергайся. Это скоро пройдет. Потерпи немного.

— Марта… — ресницы трепещут большекрылыми черными бабочками, в омуте глаз плещется безысходное блаженство. — Я умер, Марта? — он все-таки теряет сознание.

Я судорожно перевожу дыхание.

Где-то в глубине коридора уже слышны торопливые шаги моих друзей.

Александра

Как опять передвинулось всё к запредельным мирам.

Каждый думал, что счастье несет, но другой умирал.

Не сойти с орбиты своей на коротком веку,

На чужое море огней каждый держит свой курс.

Олег Медведев. "Вальс"

Черт, ну опять! Как же меня достало это! Что еще могло там случиться, что они мне столько раз звонили?! Еще бы в полицию о моей пропаже завили! Впрочем, нет, сначала дед бы сюда пришел, проверил. Или прислал бы кого-нибудь. Да и звонили они уже часа три как. Как маленькие, ей богу! Буд-то новость для них, что я допоздна работаю. Господи, а вдруг с бабулей что?

Я быстро набрала домашний номер. Трубку не сняли сразу, и я совсем уж было собралась звонить деду, но тут ответила Ната.

— Бабуль! — облегченно выдохнула я.

— Санька! — голос ее был сонный, но чувствовалось, что она успокоилась, услышав меня. И сразу проснулась. — Где ж тебя носит-то?!

— В мастерской, конечно, где ж еще! — возмутилась я. Вечно одно и то же! Можно подумать, я по мужикам шляюсь, пью по кабакам или гопстоплю в подворотнях. — Что случилось-то, что вы мне трезвонили? С тобой все в порядке?

— В порядке, в порядке, не волнуйся. Я и не знала, что дед тебе звонил все-таки.

Это "все-таки" меня насторожило.

— Что опять давление подскочило?