Звездный рубеж - Нил Эшер

– И сколько здесь таких орбитальных станций? – спросил Торн у Стэнтона и Джарвеллис, которые поспешили занять кресла в кабине. В столь опасном окружении они должны были находиться поближе к приборам, управлявшим полетом и вооружением.

– Всего три, – ответил Стэнтон. – Население каждой – несколько сот тысяч человек.

– А я думал – больше.

– Не забывайте: у них здесь нет технологий Правительства, ведь обходиться без ИР непросто, а для них искусственный интеллект – это порождение Сатаны. – Стэнтон указал на цилиндрическую станцию. – Космическое излучение и солнечные вспышки не идут на пользу здоровью, поэтому среди них весьма распространено бесплодие. Но их данное обстоятельство устраивает – в этом присутствует некая исключительность.

– А почему цилиндры?

– Опять технологии. Они производят антигравитационные генераторы и плиты, но в недостаточном количестве. Чтобы хватало для этих станций, нужны серьезные преобразования в индустрии. А стоит ли игра свеч? Центробежные силы делают свое дело.

– ИР сообщила мне, что существует социальное неравенство между населением поверхности планеты и орбитальных станций.

– Как обычно – между теми, кто управляет, и теми, кем управляют, – ответил Стэнтон. – Как много правящих ИР есть в Правительстве? Один, ну, может быть, десяток на планету?

– Но они не правят в полном смысле слова, – заметил Патран.

– Да, знаю: они "руководят". – Джон усмехнулся. – Не забывайте, я часто был свидетелем того, что случалось с людьми, не прислушивавшимися к мнению искусственных интеллектов.

– Опять вспомнил, каково быть сепаратистом? – парировал Торн.

– О нет, я не выступаю против Правительства. Я смотрю на вещи так: если тебе что-то не по нраву, нетрудно найти место – и не одно, где ты с ним не столкнешься. Было бы неплохо тем, кто вечно ропщет против "автократии ИР Земли", оказаться здесь, и тогда бы я посмотрел, какие песни они бы запели.

Цилиндрические станции остались позади, и в центре главного экрана теперь господствовала Масада. Тем временем Торн решил спросить у Джарвеллис, что она думает об ИР Правительства.

– Человек каменного века отколол кусок кремня и обнаружил, что он острее и крепче зубов. Мы создали чудесные средства передвижения, о каких когда-то люди могли только мечтать. Гидравлический захват удерживает предметы сильнее руки человека. Все это инструменты, и никому не приходит в голову возражать против их использования. Так почему люди должны восставать против искусственного разума, превосходящего человеческий, или против правящих машин, способных выполнять эту задачу лучше жадных до власти людей?

– Инструменты? – переспросил Торн.

– Да, расширяющие наши возможности, разве не так? – Женщина пожала плечами. – Они служат лишь дополнением к человеку. Используя модули, подключения и тому подобное, мы как бы сливаемся с ними. Наступит время, когда носитель искусственного разума будет неотличим от человека. Можно сделать запись всей информации, что содержится в мозгу человека, и что мы тогда получим? Искусственный интеллект или человеческий? Ведь проводили же эксперимент, когда вложили искусственный разум в тело человека, выращенное в стеклянном резервуаре, что именно получилось в конечном счете?

– Тогда каково ваше мнение о сепаратистах?

– Анахронизм, возврат к прошлому. ИР – это просто более мощные и эффективные версии нашего разума. А сепаратисты борются за то, чего даже в прошлом не существовало, – и они обречены на поражение.

– Тогда зачем вы поставляли им оружие?

– Из-за денег, – без обиняков ответила Джарвеллис, от рассуждений о высших материях возвращаясь к самым прозаическим вещам.

Наступил четвертый день полета, и сегодня Торн намеревался побольше узнать о Теократии – о ее целях, системе образования, структуре; о том, во что на самом деле верили ее граждане. Казалось, их бог устанавливал для своих верных сторонников примерно такие же правила и законы, как и в исламе, и в христианстве. Сходство с этими древними религиями было и в том, что свобода в соблюдении этих норм и правил прежде всего зависела от положения человека в сложной иерархической системе. В результате все решала грубая сила, и те, кто жил в орбитальных цилиндрах, почти все время проводили в борьбе за власть. Они использовали множество способов для поддержания своей "исключительности", как выразился Стэнтон, и эти способы для побежденных в усобицах иной раз оказывались даже более жестокими, чем для обычных жителей Масады. Если хватало мужества, при возможности неудачники выбирали самоубийство, чтобы избежать худшего. Альтернативой была казнь, причем либо в похожей на автодоктора установке с программой пыток, неслыханных даже во времена инквизиции, или в остроумно названной "пароварке" на маслобойном заводе, или от введения целого сонма вирусных и бактериальных препаратов.

– А вы верите в этого бога? – спросил Торн Джона Стэнтона.

– Нет, – просто ответил тот. – Но если бы он существовал, я бы с удовольствием вставил ему клизму с детонатором.

Эльдина присела у костра, его пламя вырывалось из каких-то органических "поленьев" коричневатого цвета. Девушка была рада огню, она согрелась и даже задремала, но почти сразу проснулась. Спустя какое-то время в пещеру вошла Леллан. Она наклонилась к костру и пошевелила угольки куском стебля тростника.

– фетан достал таблетки? – спросила предводительница сопротивления.

– О чем вы?

– Есть ли у него образцы пилюль, которые люди вынуждены принимать, чтобы сколь не погибла?

Эльдина кивнула.

– Будем надеяться, что Фетан уцелеет. Если кто и сможет выжить после нападения худера, так это он. Я даже не представляю, какая сила может побороть его.

– Фетан рассказал мне, что наполовину он машина, наполовину человек.

– Да уж, – женщина усмехнулась, – хотела бы я попросить его показать, что именно у него от человека.

– Вы не верите его словам?

– Это не важно. Я рада, что он на моей стороне. – Леллан поднялась, порылась в рюкзаках и достала ружье – такое же, какое было у нее самой, – и протянула его девушке. Указав на другой мешок, она сообщила: – Там ты найдешь запасной кислородный баллон и пишу, если понадобится. Того гляди, нам придется всю ночь просидеть здесь.

– Ты ошибаешься, – послышался голос из темноты.

– Фетан! – воскликнула Эльдина.

Старик прошел внутрь пещеры, за ним следовали двое новых знакомых Эльдины: одного звали Бекль, другого, с которым девушка бежала по склону к пещере, – Карл.

Фетан огляделся вокруг.

– У вас тут уютно.

– Так что же там случилось? – Леллан вопросительно смотрела на него.